Süddeutsche Zeitung: Госпожа министр, год назад на конференции по безопасности в Мюнхене Вы заявили, что Германия хочет взять на себя больше ответственности на международном уровне. Когда это воплотится в жизнь?
Урсула фон дер Ляйен: В прошлом году мы определили свою основную позицию. И если я вспоминаю события 2014 года, то понимаю, что Германия взяла на себя большую ответственность в отношении очагов напряженности: в конфликте между Украиной и Россией, в борьбе против террористической организации ИГИЛ, в Африке, в Афганистане. То же самое касается и нашего важного вклада во внутреннее укрепление НАТО. Вместе с Западом мы сформировали совместные действия — с точки зрения дипломатии и вооруженных сил. Это и есть ответственность.
— Заявленное использование беспилотных летательных аппаратов для наблюдения за соблюдением перемирия так и не было претворено в жизнь. Но на территории Северного Ирака, где бундесвер должен обучать солдат, воюющих против террористической организации ИГИЛ, другие нации берут на себя задачу по охране военных складов. Как это соотносится с Вашим заявлением?
— Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) высказала просьбу по наблюдению за перемирием при помощи беспилотников. Готовность осуществить такое наблюдение с помощью военной экспертизы, является важным политическим фактором на пути к мирному решению конфликта. Тот факт, что к германо-французскому предложению до сих пор не прибегли, доказывает, что данный вид прозрачности явно подходит не всем.
— В Германии некоторые сомневаются в том, что с точки зрения права участие может быть осуществимо.
— Немецкие военнослужащие принимают участие в тех миссиях, которые имеют политический смысл, это соответствует международному и конституционному праву и является в понимании немецких солдат оправданным. Каждый раз проводится тщательное изучение. Нормально и то, что в процессе «взвешивания» появляются различные точки зрения.
— За рубежом считают, что немцы готовы взять на себя ответственность, но в то же время они не хотят рисковать.
— Всегда, где нужны военнослужащие, приходится сталкиваться с различными рисками. Ответственность не означает вмешиваться в каждый кризис. Она означает поиск решения без применения военной силы. Только так появляется смысл идти на риск. Взгляните на общую картину: вклад, который внес бундесвер при осуществлении решений НАТО, принятых на саммите в Уэльсе, нельзя игнорировать, так же как и неустанную дипломатическую активность федерального правительства, направленную на усиление роли ОБСЕ и обеспечения единой позиции ЕС по отношению к России.
— Год назад Вы сказали, что для Германии безучастность не является вариантом. А что Вы скажете по поводу Южного Судана, Нигерии и других очагов нестабильности?
— Германия не должна ни преувеличивать, ни преуменьшать свой вклад. Мы не претендуем на то, что можем оказать влияние на каждый очаг нестабильности. Но об этом мы дискутируем в союзах, в рамках которых распределяются обязанности. Мы привносим лучшее, что касается ресурсов и возможностей союзов. Имеет смысл побуждать государства обеспечивать безопасность в своих государствах. Поэтому мы предоставляем обучение и обмундирование. Сюда же логично подходит наше участие в событиях на территории от Мали, Афганистана, Ливана, Сомали до Ирака.
— Почему Германия вообще должна брать на себя больше ответственности? Потому что США делает для этого очень мало?
— Во-первых, такая задача вытекает из нашей истории. Мы не забыли, что мы наделали. Исходя из этого, мы берем на себя задачу выступать за демократические структуры и неотъемлемые права человека. Во-вторых, если мы сильны с точки зрения политики и экономики, это подразумевает определенные обязанности. США продолжают играть самую важную роль, которая изменилась в процессе глобализации. Но и мы, европейцы, обязаны, дополнять силы в рамках НАТО.
— Генеральный секретарь НАТО снова призвал страны-члены альянса увеличить оборонный бюджет. Уже долгое время цель заключается в том, чтобы 2% от ВВП шли на военные нужды. В Германии данная цифра составляет всего 1,3%. Вы хотите ее изменить?
— В прошлом году нам стало очевидно, что безопасность сама по себе не появится. В связи с кризисами в соседних странах и дополнительными миссиями требования к бундесверу возрастают. Мы должны отвечать на них должным образом. В 2014 году оборудование и личный состав находились на предельном уровне. Поэтому логично, что в прошлом году оборонный бюджет был увеличен. Но одни только деньги не смогут провести необходимую модернизацию.
— В ходе встречи на уровне министров обороны стран-участников НАТО речь будет идти о том, каким образом следует реагировать на новое положение дел на Востоке. Что конкретно Вы могли бы предложить для защиты восточных границ НАТО?
— В прошлом году в ходе встречи стран-участниц НАТО было принято решение, что мы должны стать более гибкими и быстрыми. Исходя из этого, уже появились три компонента: «наконечник копья», за который во время периода апробации в текущем году Германия в лице совместного германо-голландского объединенного корпуса возьмет ответственность. Второе, в странах Балтийского региона, а также в Польше, Румынии и Болгарии должны появиться базы снабжения. Германские представители будут присутствовать на четырех из упомянутых баз, и в общей сложности мы отправим туда около двадцати пяти военнослужащих. Третье, на северо-востоке, в Штеттине мы повысим способность управления многонационального объединенного корпуса. В нем Германия также будет представлена личным составом до 120 военнослужащих.
— Каким по численности должен стать «наконечник копья», насколько быстро его можно привести в боевую готовность?
— В его состав будет входить несколько тысяч военнослужащих. Это примерно сопоставимо с величиной бригады. Цель заключается в том, чтобы за несколько дней «наконечник копья» был пригоден для боевого использования.
— Россия ведет войну против Украины?
— На востоке Украины мы наблюдаем «гибридное» ведение войны, методы подстрекательства к социальным волнениям, влияние на общественное мнение, дестабилизацию, например, препятствуя проведению свободных выборов. Очевидно, что на территории Украины находятся российские солдаты. К тому же уже в течение нескольких месяцев есть доказательства того, что на территорию страны «просачивается» оружие и тяжелая военная техника из России. Кремль говорит, что речь идет о российских солдатах, которые, находясь в отпуске, воюют на Украине на технике, которую они ранее купили в армейских магазинах. Но танков в них не продают. Короче говоря, операция проводится разнообразными средствами, которые даже при поверхностном взгляде имеют агрессивное «лицо».
— А Запад только наблюдает.
— Прежде всего, мы отвечаем с помощью экономических средств, потому что конфликт не может быть решен с помощью военных средств. В данной ситуации Кремль становится уязвимым. За свои действия он платит высокую цену. Экономика ухудшается. Цены на нефть падают. К тому же из-за нарушения норм права Кремль потерял доверие и вызвал стремительный отток капитала со стороны инвесторов. Санкции не должны поставить Россию на колени, а наоборот посадить Россию за стол переговоров, где должен быть решен конфликт.
— До сих пор санкции не вразумили Владимира Путина. Не должны ли Вы признать, что Украина дана на откуп могущественному противнику?
— Да. Это ужасно. И поэтому Запад борется с Москвой. Кремль пытался помешать проведению выборов на Украине. Но они состоялись. Подавляющее большинство граждан Украины проголосовали за демократические, западные силы. Страна усилит политические и экономические связи с ЕС. Сегодня, как никогда ранее, Россия изолирована на международной арене. Я не вижу, чтобы международное сообщество было готово перейти к обычной повестке дня после нарушения норм международного права.
— В настоящее время Германия сообщает, что поставки вооружения на Украину не принимаются в расчет. Это остановит Владимира Путина?
— Поставки вооружений подлила бы масла в огонь. Они привели бы к увеличению количества смертей и разрушений. Это стало бы для Кремля предлогом открыто вмешаться в конфликт на Украине. Пути решения прописаны в Минских соглашениях, под которыми свою подпись поставила и Россия.
— В последние месяцы Россия демонстрировала свой ядерный потенциал. Возвращается ли атомное противостояние?
— Так не может быть и не должно быть. Я исхожу из того, что Кремль - так же, как и Запад - не заинтересован допускать здесь сомнения и двусмысленность.
— Некоторые правительства в Европе демонстрируют симпатии по отношению к российскому президенту. Например, правительство Венгрии и новое правительство Греции. Насколько решителен североатлантический альянс?
— Исторически мы понимаем российское население, от которого я отделяю действия Кремля. Две вещи Кремль не учел — во-первых, внутреннюю силу НАТО и единство Запада. Если дело дойдет до крайности, и речь пойдет о свободе и об основополагающих ценностях, то двадцать восемь стран ЕС сплотятся, несмотря на то, что они ежедневно спорят о большом количестве нюансов. То же самое альянс красноречиво продемонстрировал в принятых решениях на саммите НАТО в Уэльсе.
— Ваш новый греческий коллега поддерживает тесные контакты с российскими националистами. Является ли для Вас данный факт поводом для беспокойства?
— Греция должна будет занять свою позицию. В повседневной жизни можно спорить о том, как мы проводим процесс реформ внутри Европы. Но нельзя сомневаться в том, что мы едины в отношении основополагающих ценностей. Кто требует солидарности, тот должен действовать солидарно. Это касается и ЕС, и НАТО. В отношении спорных экономических и социальных моментов и вопросов Греция не должна рисковать доверием к себе в сфере надежной политики безопасности.
