Иран в прицеле Москвы

В ходе визита министра обороны России Сергея Шойгу в Тегеран было подписано соглашение о военном сотрудничестве между странами (первое в истории двусторонних отношений), предусматривающее обмен делегациями, совместные штабные учения, подготовку военных кадров, координацию борьбы с терроризмом и наркоторговлей, взаимодействие при осуществлении миротворческой деятельности. Также вроде бы был разрешен спор вокруг поставки в Иран комплексов противовоздушной и противоракетной обороны С-300, только пока неясно, каким образом. Однако в данном случае более важен общий контекст «броска» России на юг.

Иран является стратегически важным государством (в том числе для России), без которого неразрешимы вопросы, связанные сразу с несколькими странами (регионами).

1. Тегеран — ключевой игрок на Ближнем и Среднем Востоке. От его воли уже давно зависит ситуация в Ираке, где сильны позиции шиитов, и раздираемой гражданской войной Сирии, где Иран спасает режим Асада. В то же время Ирана (в первую очередь его ядерной программы) боится Израиль и главный геополитический конкурент Тегерана в регионе — суннитская Саудовская Аравия. С появлением угрозы Исламского государства (ИГ) значимость Ирана возросла ещё больше (в СМИ регулярно проскакивают сообщения о том, что неофициально США координируют с иранцами свои действия против ИГ).

2. Иран является неотъемлемой частью каспийской головоломки (прежде всего энергетической).

3. Иран играет важную роль в решении проблемы Афганистана (которая после вывода оттуда международного контингента становится всё более актуальной), таким образом превращаясь в значимого игрока и в центрально-азиатском регионе (тем более, что его отношения с Таджикистаном всегда были достаточно близкими).

Понятно, что в связи с этим партнёрство с Ираном важно для любого серьёзного геополитического субъекта. Поэтому не удивительно, что дружить с ним хочет и Россия, и Китай, а в последнее время и Америка (если не дружить, то по крайней мере улучшить отношения).

Соответственно, укрепляя военные связи с Ираном, Москва пытается усилить свои позиции сразу на нескольких фронтах, и можно сказать, что у неё хорошие шансы на успех, так как интересы России и Ирана зачастую совпадают. Во-первых, Кремль также поддерживает Сирию и на Ближнем и Среднем Востоке делает ставку на шиитский, а не на суннитский блок (трудно дружить с Саудовской Аравией, которая, несмотря на официальные заявления, по-видимому, по просьбе США обрушила мировые цены на нефть). Да, Москва, ценя отношения с Израилем, «заморозила» сделку по С-300, но сегодня Иран явно становится более важным приоритетом.

В каспийском регионе интересы стран также схожи. Разумеется, раздел «озера» требует дополнительных консультаций, но главное, что и Россия, и Иран не заинтересованы в прокладке Транскаспийского газопровода/нефтепровода. Кремлю не нужно, чтобы Центральная Азия стала энергетической альтернативой для Европы, а Тегеран сам планирует ей стать. Это невыгодно России, но ее спасают антииранские западные санкции.

Нельзя не сказать о том, что Обама стремится к компромиссу с иранцами, но проблема в том, что многие в американской элите думают иначе. Поэтому переговоры по иранской ядерной программе продвигаются с большим трудом. В то же время Россия решила покупать у Тегерана нефть за зерно и промышленные товары, чтобы тот меньше думал о налаживании энергетического диалога с Западом. Ну и конечно договоренность между странами о возможном строительстве в Иране 8 (!) атомных энергоблоков, что лишь укрепит российско-иранское стратегическое партнерство. 

Наконец, Москве пригодится помощь Ирана в решении проблемы влияния нестабильности в Афганистане на положение дел в Центральной Азии. Пока ситуация в Афганистане более или менее контролируемая, но активность талибов растёт, и не факт, что местные силы безопасности смогут с ними совладать. Соответственно Центральной Азии и Ирану угрожает серьезная опасность. Наверное поэтому министр обороны последнего на встрече с коллегой из России отметил: «В ходе переговоров мы обсудили безопасность в регионе, на Среднем Востоке и в Афганистане, и наши позиции были очень близки или идентичны».   

Кстати, в этом контексте может случиться неожиданное — Иран может стать членом Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Все предпосылки для такого развития событий имеются: Тегеран стремится к членству в организации; его отношения с Россией и Китаем дружественные; раньше Москва и Пекин относились к возможному вступлению Ирана в ШОС с осторожностью (с оглядкой на Запад), но теперь, когда их конфронтация с Америкой принимает осязаемые формы, всё более чем возможно.

Конечно, не надо считать, что российско-иранские отношения идеальны. Если бы это было так, иранский журналист на последней большой пресс-конференции Путина не упрекнул бы Москву в том, что она делает много громких заявлений, а реальному сотрудничеству между странами не достаёт динамики: объем товарооборота падает, стратегических контактов и соглашений нет, нефтяной контракт не реализуется, в ШОС Иран не приглашают, В. Путин так ни разу и не посетил Тегеран. И наконец, нет гарантии того, что вопрос с поставкой Ирану комплексов С-300 действительно будет решён в ближайшее время.

Пока ситуация не напрягает, можно позволить себе не форсировать  события. Так и Россия до последнего момента все говорила о важности отношений с Ираном, но не спешила наполнить их реальным стратегическим содержанием. И тут визит Шойгу. Это наталкивает на мысль, что Москва намерена выжать максимум из имеющихся геополитических возможностей. Поэтому в дальнейшем можно ожидать и визита российского лидера в Тегеран (тем более, что обещал), и серьезной дискуссии о членстве Ирана в ШОС, и более тесного военного сотрудничества между странами, и других не менее важных событий. «Цель» захвачена, С-300 к «стрельбе» готов.