Украинский кризис оказался гораздо более страшным, чем вы думали: лидер России импровизирует на ходу

После катастрофических военных неудач, которые украинское правительство потерпело на этой неделе, западные обозреватели начали предпринимать активные попытки проследить ход мыслей Владимира Путина. Однако специалисты в этом процветающем кустарном промысле — давайте назовем его «путинологией» — упускают одну важную деталь: на протяжении всего украинского кризиса г-н Путин в основном импровизировал. Это значит, что противостояние на Украине является гораздо более страшным и опасным кризисом, чем вы думаете: г-н Путин импровизирует на ходу.

Российский лидер уже привык экспериментировать с (и быстро отказываться от) множеством концепций, стратегий и подходов во имя достижения преимущества в краткосрочной перспективе. Возможно, г-н Путин действительно живет «в ином мире», как сказала канцлер Германии Ангела Меркель в беседе с президентом Бараком Обамой. Но в нашем мире, который г-н Путин энергично переделывает, он, очевидно, полагает, что заставлять своих оппонентов теряться в догадках и постоянно сбивать их с толку это и есть самоцель.

В своих колонках и книгах путинологи изо всех сил пытаются объяснить образ мыслей человека, который практически в одиночку втягивает большую часть Запада в новую холодную войну. Подобно своим предшественникам-кремлинологам, они пытаются расшифровать намерения Кремля путем тщательного анализа каждого публичного высказывания российского лидера и его символических снимков, появляющихся в прессе. Они изучают мельчайшие подробности карьеры и личной жизни г-на Путина. Они ищут подсказки в продукте деятельности чрезвычайно раздутого аппарата российской государственной пропаганды. Некоторым из них даже выпадает шанс раз в год приехать в Россию и разделить обед с самим г-ном Путиным, а также с его приближенными, которые рассказывают, как на самом деле ситуация выглядит с позиций Москвы.

Выдуманный портрет г-на Путина, который обычно становится результатом подобных тщательных исследований, выставляется на всеобщее обозрение, чтобы подтвердить те выводы относительно украинского кризиса, которые кажутся уместными в конкретный момент. Поэтому нас убеждают, что агрессия г-на Путина на Украине и его конфронтационная позиция в отношении Запада — это естественное следствие тех лет, которые он провел в КГБ, где его, должно быть, обучили черной магии советской разведки и внушили ненависть к Америке. (И неважно, что довольно посредственная карьера г-на Путина в КГБ была связана по большей части с малопривлекательной сферой контрразведки и что основную часть времени он проводил в такой глуши, как дрезденская полевая радиостанция или студенческий городок Ленинградского государственного университета.) Публичное заигрывание г-на Путина с атрибутами русского царизма — в том числе с русским православием и империалистической, антизападной идеологией — иногда называют отражением глубоко укоренившегося в нем желания восстановить контроль над недавно обретшими независимость государствами, возникшими после распада Советского Союза. Подобным же образом ужасающее заявление г-на Путина — в духе Слободана Милошевича — о праве России «защищать» этнических русских и русскоязычных граждан соседних государств, таких как Казахстан и страны Балтии, вызвали у этих государств опасения, что Россия может начать вмешиваться и в их политику.

Однако наиболее правдоподобное объяснение поведения г-на Путина является самым тревожным: он импровизирует на ходу, и если ситуация усугубляется, он, как правило, удваивает ставки.

Как мы к этому пришли?

Отчасти ответ на этот вопрос скрывается в чрезвычайной персонификации политической власти после возвращения г-на Путина в Кремль весной 2012 года. После этого он провел решительную централизацию процесса принятия решений в российском правительстве. Он лично решал даже самые незначительные вопросы. Один источник, близко знакомый с ситуацией, проиллюстрировал это утверждение, отметив, что даже сделки в области профессионального хоккея требовали его личного благословения.

Когда в конце 2013 и начале 2014 года на Украине начался кризис, г-н Путин еще более сузил круг своих советников, фактически переведя Кремль на военное положение и ограничив число тех людей, которые по-настоящему хорошо разбирались в военных и разведывательных операциях. В отсутствие полноценного обмена мнениями и основанного на консенсусе процесса принятия решений, которые были характерны для его первых двух президентских сроков, решения г-на Путина были в основном тактического свойства — и зачастую они заключали в себе внутреннее противоречие. Главное для него — это верность и умение держать язык за зубами, а вовсе не глубокие знания в области глобальной экономики или понимание того, что единство Запада еще больше укрепится в результате таких ужасающих преступлений, как уничтожение гражданского самолета над Донецком на востоке Украины.

Привычка г-на Путина рассматривать практически любую ситуацию сквозь призму краткосрочной тактики проходит красной нитью через весь украинский кризис. И одним из самых болезненных примеров стал захват Крыма.

В феврале 2014 года падение режима президента Украины Виктора Януковича ошеломило г-на Путина. В течение нескольких недель г-н Янукович отвергал требования Кремля подавить прозападные выступления людей, рассерженных его решением — принятым под давлением России — отказаться от подписания соглашения, которое способствовало бы сближению Украины с Евросоюзом. В конечном итоге г-н Янукович прибег к помощи своих служб безопасности, а группа снайперов расстреляла десятки демонстрантов на Майдане в Киеве. В какой-то момент ситуация вышла из-под контроля, и Украина сделала широкий шаг по направлению к гражданской войне. Европейские дипломаты поспешили в Киев, чтобы помочь заключить соглашение, которое позволило бы г-ну Януковичу остаться во главе страны до момента проведения досрочных выборов в декабре 2014 года. Однако как только это соглашение было подписано, глава Украины попросил своих подчиненных собрать все его ценные вещи, чтобы он мог бежать из Киева.

В этот момент г-н Путин столкнулся с явным риском во второй раз потерять Украину. В 2004 году триумф прозападной Оранжевой революции стал позорным поражением Кремля, который крайне неуклюже вмешивался в ход президентской кампании, характеризовавшейся множеством фальсификаций. В этот раз г-н Путин попал в ту же самую ловушку, поставив свой личный авторитет на то, чтобы незадачливый г-н Янукович удержался во власти, благодаря финансовой помощи России в размере 20 миллиардов долларов и скидкам на газ.

Позже г-н Путин обвинил западные правительства в обмане и организации свержения г-на Януковича. Однако правда заключалась в том, что г-н Путин должен винить только самого себя в том, что он поддержал лидера, который попросту запаниковал в трудный момент. (Потеря самообладания г-на Януковича не должна была стать абсолютной неожиданностью: в сети до сих пор есть весьма запоминающийся видеоролик 2004 года, где видно, как он упал, когда в ходе одного из мероприятий в рамках предвыборной кампании в него бросили яйцо, которое он принял за пулю убийцы.)

Несмотря на резкий рост популярности в России, который последовал за его внезапным захватом Крыма, решение г-на Путина организовать показной народный референдум и официально аннексировать эти территории повлекло за собой множество проблем, решение которых никто в Кремле не продумал заранее. Какие рациональные мотивы стоят за самым дерзким захватом территорий со времен окончания Второй мировой войны? Зачем Москве понадобилось захватывать Крым, требующий огромных денежных вложений, в период замедления экономического роста и падения цен на нефть? Но кремлевские пропагандисты моментально выдумали мантру, которую они повторяют до сих пор: новые власти, пришедшие на смену режиму г-на Януковича в Киеве, незаконны, потому что они организовали государственный переворот при поддержке Запада; украинские ультранационалисты заняли высокие должности в правительстве и руководят незаконными военизированными формированиями; этнические русские оказались в смертельной опасности, поэтому Москва и «патриоты-добровольцы» должны их защитить.

Г-н Путин начал выступать с заявлениями, которые он, по всей видимости, почерпнул из выступлений бывшего лидера Сербии Слободана Милошевича. Он начал говорить о применении силы ради защиты безопасности и благосостояния этнических русских и русскоязычного населения соседних стран. Такой разворот ошеломил всех: на протяжении всей своей карьеры на посту президента и премьер-министра страны г-н Путин упорно избегал заигрываний с этническим национализмом. Казалось, он хорошо понимает, что этнический шовинизм может спровоцировать хаос в многонациональном российском государстве — и может оттолкнуть от него потенциальных членов Евразийского союза, который он назвал главным проектом своего третьего срока в Кремле.

На этом фоне действия г-на Путина выглядят скорее как краткосрочная тактическая игра, чем как тщательно продуманный шаг по направлению к этноцентрической политике защиты интересов русскоязычного населения соседних стран. Достижения г-на Путина в области укрепления национализма никогда не были особенно выдающимися. До начала украинского кризиса многие известные российские националисты открыто осуждали его за создание такого политического режима, в рамках которого коррупция не знает границ, за формирование ближайшего окружения, в котором практически нет этнических русских, и за недостойную зависимость от безжалостного чеченского военного командира по имени Рамзан Кадыров (чьи сограждане сейчас играют важную роль в вооруженных столкновениях на востоке Украины). Всего несколько лет назад одной из самых популярных националистических кампаний в России была кампания под названием «Хватит кормить Кавказ», носившая откровенно расовый характер.

Такого рода импровизации, в ходе которых лидер России действует методом проб и ошибок, не задумываясь о последствиях, были наглядно продемонстрированы в рамках изначально плохо спланированных попыток Кремля посеять нестабильность и сепаратистские настроения на юго-востоке Украины. Первые попытки заручиться общественной поддержкой в борьбе с новым «фашистским правительством» в Киеве обернулись провалом. Москва была сбита с толку отсутствием народной поддержки сепаратистского движения в регионе. Поэтому г-н Путин перешел к плану Б, в центре которого были захваты правительственных зданий и полицейских участков группами местных жителей, которым помогали (а во многих случаях вооружали и руководили) агенты, тесно связанные с российской разведкой и вооруженными силами.

Г-н Путин по сей день продолжает импровизировать. Всего несколько недель назад он, стараясь не поднимать шума, связался с г-жой Меркель и президентом Франции Франсуа Олландом и предложил им план по деэскалации опасной ситуации на востоке Украины. После достаточно продолжительного периода челночной дипломатии и крайне важного саммита в Минске с президентом Украины Петром Порошенко г-н Путин согласился подписать новое мирное соглашение, условия которого, по мнению многих экспертов, были достаточно выгодными для Москвы.

Но вместо того чтобы заявить о своей победе, г-н Путин решил снова обострить конфликт. Интенсивные бои, которые последовали за подписанием соглашения в Минске — а также жуткие сообщения о жертвах среди мирных граждан и бойцов украинской армии — окончательно оттолкнули от него европейцев, которые, как рассчитывал г-н Путин, должны были, в конечном счете, отменить болезненные санкции против Москвы и воспрепятствовать поставкам западного оружия Киеву.

Чрезвычайно персонифицированный и абсолютно непоследовательный подход г-на Путина к руководству и ведению войны в самом сердце Европы говорит о том, что украинский кризис может оказаться гораздо более опасным, чем признает большинство западных правительств. Как могут украинцы и настойчивые западные лидеры, такие как г-жа Меркель, рассчитывать на дипломатическое решение конфликта, если они имеют дело с лидером, импровизирующим на ходу? Как несколько недель назад сказал один высокопоставленный украинский чиновник в ходе закрытого брифинга в Давосе, Киев не хочет того, чего хочет г-н Путин, даже если г-н Путин сам не знает, чего он хочет.

Неожиданный всплеск боевых действий вокруг Донецка и Луганска — это лишь очередное доказательство того, насколько сложно Западу предсказывать направление развития украинского кризиса. Пока идет война на Украине, сохраняется опасность движения по эскалационной спирали, чего никто на Западе не хочет. Российские военные самолеты — зачастую без радиомаяков — все чаще стали появляться в непосредственной близости от воздушного пространства европейских государств, что повышает риск непредвиденных происшествий и опасность для гражданских самолетов.

К сожалению, пока еще слишком рано судить о том, когда опасные импровизации г-на Путина достигнут апогея. Кроме того, г-н Путин не единственный, кто импровизирует на ходу: действия Запада в ответ на дерзкие шаги России на Украине до сих пор носили исключительно реактивный характер и вовсе не были результатом полноценной стратегии, направленной на противостояние той угрозе, которую представляет собой политика г-на Путина. Западные политики должны, наконец, осознать, что привычка г-на Путина действовать импульсивно и безрассудно ставит его в один ряд с довольно противоречивыми лидерами — в частности, с такими широко критикуемыми его предшественниками, как Борис Ельцин и Михаил Горбачев. Оба эти лидера лишились всего в результате серии грубейших ошибок, разрушивших их карьеру и репутацию, а в случае г-на Горбачева — и его страну. Последствия того кризиса, который спровоцировал г-н Путин, могут оказаться не менее печальными.

Эндрю Вайс — вице-президент Фонда Карнеги по исследовательской работе. При администрациях президентов Джорджа Буша-старшего и Билла Клинтона он был экспертом по делам России, Украины и Евразии в Совете национальной безопасности, Госдепартаменте и Министерстве обороны.