Пакт, положивший начало резне

Сложно разобраться в противоречивых данных о том, был или не был Владимир Путин приглашен на торжественную церемонию по случаю освобождения Освенцима, но этот вопрос имел второстепенное значение в моей статье о Второй мировой войне («Афтонбладет», 2 февраля 2015 года).

Главный вопрос — новое толкование истории правыми, согласно которому война была «борьбой диктатур» и все равно, кто победил. Стефан Ингварссон придерживается противоположной точки зрения. Те, кто подобно мне чувствуют признательность по поводу победы СССР в войне, по его мнению, выражают линию Москвы на фальсификацию истории (газета «Экспрессен», 4 февраля с. г.). Ингварссон считает российской пропагандой утверждение, что на Гитлере лежит основная ответственность за Вторую мировую войну. «Пакт Молотова-Риббентропа», по его мнению, делает вину Сталина равнозначной.

Но чтобы понять внешнюю (и внутреннюю) политику Советского Союза перед войной, необходимо принимать во внимание несколько важных событий.

Ко времени заключения пакта подавляющая часть Европы была более или менее фашистской. В Германии все буржуазные партии, как либеральные, так и консервативные, в 1933 г. законодательно одобрили полномочия Гитлера, что сделало его диктатором. Другие буржуазные демократические государства своей блокадой демократической Испании дали возможность Франко — с помощью немецких и итальянских войск — разрушить республику.

СССР пытался выстроить единый фронт против Германии, в частности, вместе с Великобританией, Францией и Польшей. Польша отказалась, поскольку не могла себе представить, что русские пройдут маршем через страну. Вместо этого был достигнут т. н. «Мюнхенский сговор» между Германией, Великобританией, Францией и Италией. Советский Союз не позвали, и это укрепило Москву в понимании того, что эти государства натравливают на нее Гитлера.

Чемберлен охарактеризовал договоренность как «мир нашего времени», но СССР посчитал, что Гитлеру развязали руки для экспансии на восток. Вскоре оказалось, что так оно и есть. Немцы захватили не только Судетскую область (как договаривались), но и всю Чехословакию. Одновременно Польше и Венгрии позволили оккупировать часть Словакии. Показательно, что Ингварссон не упоминает этот сговор, в новом толковании истории правыми ему не отводится места. Вот почему так много зрителей озадачены сценой в шестом сезоне сериала «Безумцы» (Mad men). Дон Дрэйпер саботирует сделку с автомобильным гигантом, позволяя себе едкое сравнение с Мюнхеном-1938: «Мы давали немцам все, чего они хотели, но тогда они только захотели еще больше».

Мюнхен-1938 был такой же важной предпосылкой Второй мировой войны, что и пакт Молотова-Рибентропа. По этой причине правые не хотят говорить об этом.

Точка зрения Стефана Ингварссона — выражение веяний времени, все более грубая форма исторического ревизионизма, который родился на фоне острейшего немецкого исторического спора в середине 1980-х годов. Историк Эрнст Нольте приводил на страницах многих газет мнение, что не надо морализировать по поводу нацизма, вместо этого нужно сделать его частью истории. В его понимании нацизм был чуть ли не оборонительной войной против коммунизма. Социолог Юрген Хабермас заметил, что Нольте пытался реабилитировать древний национализм и оправдать нацизм.

С научной точки зрения Хабермас выиграл спор, получив поддержку со стороны многих историков различной идеологической направленности, но после холодной войны ревизионизм Нольте обрел вторую жизнь. Этот призрак вновь появляется сейчас, когда либералы и фашисты даже глазом не моргнув начинают сближаться друг с другом. Фашисты утверждают, что СССР был зачинщиком войны, а либералы — что ответственность Гитлера не больше, чем Сталина.

При этом либералы молчат о нацистских группировках на Украине и демонстрациях эсэсовцев в Прибалтике. Советские памятники уничтожаются или оскверняются: недавно — мемориал в Бабьем яре, несколько лет назад — памятный знак неизвестному солдату в Риге. Разрушенные памятники сменяют статуи лиц типа Бандеры, у которого на счету смерть сотен тысяч поляков и евреев. Старых антинацистов преследуют в Прибалтике в то время, как ветераны СС беспрепятственно маршируют по улицам.

Затронуть проблему коричневого национализма в сегодняшней Восточной Европе — это вовсе не означает закрыть глаза на акты насилия, совершенные Красной армией. Один из примеров — казнь в Катыни 20 тысяч польских офицеров — Ингварссон вполне мог бы упомянуть в качестве аргумента в поддержку своей линии. Другой — неоднократные изнасилования, совершенные солдатами Красной армии в Германии и Прибалтике.

Почему новая версия освещения истории, представителем которой выступает Стефан Ингварссон, выглядит именно такой? Этому есть несколько причин.

Может показаться удивительным, но после холодной войны стало еще важнее дискредитировать коммунизм. Утверждая, что всех системных критиков отправляли в ГУЛАГ, правые пытались сломать новое, молодое левое движение, которое возникло после падения Берлинской стены и распространения по всему миру неолиберализма. К этому добавляются нынешние геополитические конфликты между США и ЕС с одной стороны и Россией — с другой. Западные державы должны доказывать любой ценой, что Россия никогда не давала миру ничего хорошего (ну разве что некоторых писателей и композиторов).

Освещение истории неизбежно формируется и под влиянием тяжкого личного опыта. Вероятно, исходя частично из него, и пишет имеющий польское происхождение Стефан Ингварссон. К такому опыту необходимо относиться снисходительно, однако существуют и другие людские истории.

История моей собственной семьи — это судьбы мужчин, которые так и не вернулись домой с фронта, женщин и детей, находившихся в отчаянном положении в Ярославле. Она касается также шведского периода жизни моей мамы, которая скрывала немецких и польских евреев-беженцев, рассказов о лагерях для интернированных в Стурсиене (северная Швеция), запрете на профессию, действовавшем против коммунистов. Это — тоже человеческие судьбы и примеры выбора жизненного пути, о которых мы должны иметь возможность говорить.

В этой связи небезынтересно то, что Шведское телевидение также вступило на путь цензуры. Один коллега обратил мое внимание на документальный фильм «Путешествие в Освенцим» о норвежском еврее Самуэле Штайманне. В заключительном отрывке норвежский комментатор говорит, что Самуэля и некоторых других евреев спасли от расстрела благодаря помощи немецкого коммуниста Вилли Грюнерта, также интернированного. Однако в шведских субтитрах слово «коммунист» исчезло. Можно посчитать это мелочью,
но это не так.

Стефан Ингварссон не думает, что мы должны быть «благодарны Советскому Союзу за победу в войне». Тот, кто так рассуждает, должен полностью отвечать за такую точку зрения. Было бы все также хорошо, выиграй Гитлер войну? Следовало ли У. Черчиллю и Рузвельту заключить союз с Гитлером против Сталина? Уходить от ответа на этот вопрос значит проявлять малодушие.

Ингварссон признает, что СССР внес «решающий вклад в победу на заключительном этапе Второй мировой войны». То есть русские играли важную роль только в конце войны, а не на протяжении всего периода 1941-45 годов? На самом деле все было наоборот: в 1941-44 годах русские вели военные действия на суше почти в полном одиночестве, а это был самый масштабный и важный этап войны (англичане занимались только бомбардировками с воздуха). Только в самом конце, уже намного позже перелома на Восточном фронте, Великобритания и США взяли на себя более активную роль.

Утверждение о том, что Советский Союз лишь только принял участие в войне, это серьезное отступление даже от прежней буржуазной трактовки истории. Та версия, конечно, тоже слишком сильно превозносила У. Черчилля и создавала ореол священности вокруг «Дня Д», однако никто не умалчивал о том, что именно на Восточном фронте решился исход войны. Никто не забывал упомянуть о Сталинградской битве и трехлетней блокаде Ленинграда. Никто не называл 27 миллионов погибших советских граждан «преступниками».

Советский Союз вступил в войну в самый последний момент, как без тени смущения утверждает Ингварссон. Ненавистный «жидобольшевизм» с центром в Москве был целью Гитлера с самого начала. Еще в 1925 г. он писал в своей книге «Моя борьба»: «Если Германия и должна расширять свою территорию, то это должно произойти главным образом за счет России». По подсчетам Гиммлера, для создания этого жизненного пространства требовалось изгнать или уничтожить 32 миллиона славян («Генеральный план Ост»). Остальные должны были быть порабощены и использованы в качестве рабочей силы.

Германия напала на Советский Союз 22 июня 1941 года. В тот же вечер Черчилль выступил с речью по радио, которую он вспоминает в своих военных мемуарах: «Мы должны оказать поддержку каждому человеку и каждой стране, которые борются с нацизмом. Каждый человек, каждая страна, которые примкнут к Гитлеру, — наши враги... Из этого следует, что мы должны отдать все, что можем, чтобы помочь России и русскому народу... Нападение на Россию это всего лишь прелюдия к попытке вторжения на Британские острова... Именно поэтому опасность для России — угроза и для нас, и для США, равно как и борьба русских за свой домашний очаг касается свободных народов и свободных стран всего мира».

Даже воинствующий антикоммунист Черчилль не рассматривал эту войну как «борьбу диктаторов». Ему было далеко не все равно, победит или же потерпит поражение Красная армия.

Не знаю, что Стефан Ингварссон думает по поводу неопровержимых слов У. Черчилля в поддержку борьбы Советского Союза против Германии, сказанных за четыре года до завершающего этапа войны, но, вероятно, трудно было бы утверждать, что и британский премьер-министр стал жертвой исторических фальсификаций со стороны Москвы.