В моих венах течет русская кровь, но моя родина — это кино

Новый фильм российского режиссера Андрея Звягинцева «Левиафан» — это образ современной России со всеми ее надеждами и проблемами. Еще до выхода в прокат он был показан на международном кинофестивале, где получил приз за лучший сценарий. С тех пор он участвовал во многих конкурсах и каждый раз получал призы. В этом году он был одним из главных претендентов на премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке», но киноакадемики предпочли ему польский фильм «Ида» режиссера Павла Павликовского.

Предлагаем вашему вниманию интервью с российским режиссером.

— Мы знаем о вас не так много. Известно, что до того, как увлечься режиссурой, вы были актером, и у вас нет кинематографического образования. Как вы научились снимать фильмы?

— Вы поняли, что у меня нет кинематографического образования, когда смотрели мои фильмы, или вы это где-то прочли? (смеётся)

— Ну что вы, ваши фильмы сделаны профессионалом высокого класса.

— Я считаю, и так думаю не я один, что любой актер может стать хорошим режиссером, потому что он не понаслышке знает о том, что нужно актеру. Работа с актерами — это одна из основных составляющих съёмочного процесса. Как режиссер я всегда должен знать, что с ними происходит в данный момент. Я сам как бывший актер знаю, что нужно сделать, чтобы актер понял суть своего персонажа и перевоплотился в него. Часто актеры вынуждены общаться с режиссерами, которые не имеют ни малейшего представления о том, как с ними работать. В результате мы получаем вранье на экране, а отношения актеров с таким режиссером портятся, потому что они понимают, что режиссер не может им помочь проявить эмоции, проникнуть вглубь своего персонажа. Такие отношения ведут фильм к провалу. Поэтому актерский опыт может сослужить режиссеру хорошую службу. Но, разумеется, это не единственное качество, которое требуется хорошему режиссеру.

— Расскажите, как рождается замысел фильма?

— Я могу рассказать только о своем личном опыте, о том, как в моем воображении возникают идеи. Сначала мне попадается текст, на основе которого можно было бы снять фильм. Обычно он откладывается где-то в моей голове, в моем подсознании. Когда я понимаю, что это моя история, что я ее полностью осознал, я о ней забываю и переключаюсь на что-то еще. И вот тогда она начинает жить во мне где-то на духовном уровне. Не просто в голове, а в моей душе и моем сердце, и со временем откуда-то пришедшие мысленные образы превращаются в реальные. Есть видимые образы, а есть образы, возникающие на уровне чувств. И в какой-то момент они начинают складываться в единую картину, и тогда я понимаю, что пришло время перенести фильм из моего воображения в реальность, и здесь уже наступает технический этап.

— Три ваших первых фильма говорят о том, что вы не гонитесь за модой, что вам ближе реалистический подход. Правильно ли так оценивать ваше искусство?

— Мне кажется, что для моего стиля по всем канонам подходит определение «классический». Форма определяет и время, и движение, и пространство. Меня привлекает традиционная драматургия, подразумевающая, что история должна иметь начало и конец. Я не люблю никакие неожиданные повороты и «флэшбэки». Мне ближе спокойное повествование, не нарушаемое неожиданными элементами. Таков мой стиль работы. В полную силу эта форма проявилась в моем фильме «Елена», в этом смысле я считаю его идеальным. Нельзя сказать, что мои фильмы реалистичны на сто процентов, по отношению к ним я бы употребил термин «поэтический реализм».

— Ваше имя появилось в мире кино, когда вам было около сорока. Чем вы до этого занимались в жизни?

— Нельзя сказать, что я специально готовился к этому моменту... Во времена Советского Союза человек, не имевший специального образования, не мог работать режиссером кино. А сегодня можно снимать фильмы, не имея за душой ничего - ни оборудования, ни денег. Раньше, если ты хотел заниматься кино, тебе требовался целый арсенал средств, как будто ты собираешься на войну. Даже после распада Советского Союза мы еще долго продолжали жить по старым правилам. У человека, не имевшего специального режиссерского образования, не было никаких шансов. Я стал жертвой этого порядка. В 1990 году я окончил актерский факультет новосибирского института, затем на два года ушел в армию, потом три года работал актером и думал, что буду заниматься этим до конца жизни. Но в 90-е годы все смешалось, все, что нас окружало, стало меняться на глазах. И внезапно обнаружилось, что то, чем мы занимались раньше, больше никому не нужно. Тогда я неожиданно для самого себя взял в руки камеру и начал снимать рекламные ролики. Так все и началось. Проработав какое-то время в рекламе, я показал свои работы одному продюсеру, и он предложил мне работу на телевидении. Я снял трехсерийный сериал и таким образом попал в мир кино. Тогда мне было 36 лет.

— Вы считаете себя продолжателем традиций российского кинематографа или скорее его блудным сыном?

— Мне часто задают подобный вопрос. Людям хочется знать, какие фильмы воспитали меня меня как режиссера — российские или европейские. Я снимаю скорее европейское, чем чисто российское кино. Конечно, я живу в определённой стране, у которой есть свои границы и свои отличительные черты, но моя настоящая родина — это кино, мой вкус был сформирован великими кинематографистами: Бергманом, Кассаветисом, Антониони, Куросавой, я считаю себя их воспитанником. И все же кровь, которая течет по моим венам, — это русская кровь.

— Что вы можете сказать о новом поколении российских кинематографистов? Нравится ли вам то, что они делают? Представляют ли они какое-то определенное течение в кино?

— У меня нет никакого желания давать оценки. Конкуренция — это часть российской культуры. Мы не любим объединяться в группы для того, чтобы получить результат. Люди не собираются вместе для работы над каким-либо проектом, а государство не слишком заботит искусство, оно оказывает нам минимальную помощь. Государственные организации выдвигают очень жесткие условия, от них практически невозможно получить финансовую помощь. Отсутствие необходимой поддержки сильно осложняет положение режиссера. Но, я думаю, мы должны обходить подобные вопросы стороной, мы - люди кино, и этим все сказано. А люди искусства не должны заниматься организационными вопросами. Это ужасно скучно и противоречит самой цели искусства. Поддержкой режиссеров и донесением их нужд до государства должны заниматься продюсеры.