Сначала они провели разведку на местности. Произвели обмеры зданий — пешком и на машинах, выяснили схему расположения входов и выходов, продумали, как быстрее опечатать коридоры, отключить серверы и конфисковать компьютеры. А утром одновременно начались обыски в двух десятках офисов, расположенных в 10 странах от Болгарии на юге до Эстонии на севере. Речь идет о покупателях Газпрома, имеющего свои отделения по всему восточному флангу Европы.
Дело было 27 сентября 2011 года, и самый масштабный в Европе антимонопольный обыск только начинался. Он стал первым залпом Брюсселя в попытке ниспровергнуть посредством закона модель коммерческой деятельности регионального газового владыки, которая существовала на протяжении 40 лет. Следователи ЕС рюкзаками уносили секреты российского экспортного монополиста, почти на 30% обеспечивающего европейские газовые потребности. Главное обвинение (хотя формально никаких обвинений не предъявлено) состоит в том, что Газпром воспользовался своим влиянием на ценообразование для того, чтобы брать за газ с таких стран, как Литва, по меньшей мере, на треть дороже, чем с Германии.
Демонстрируя, насколько взрывоопасна напряженность, связанная с этим делом, Владимир Путин, занимавший в то время пост премьер-министра, отреагировал на эту новость заявлением о том, что офисы покупателей Газпрома и его филиалы были обысканы с целью захвата корпоративных секретов. «Надеюсь, никого не арестовали и не бросили за решетку», — кипел от злости Путин, когда его информировали об «обысках на рассвете». «Пока нет», — ответил глава Газпрома Алексей Миллер. «Слава Богу», — сказал Путин.
Но ему не о чем было беспокоиться. Органы ЕС, занимающиеся вопросами конкуренции, не могут выдавать ордера на аресты. На самом деле, они руководствуются необычайно корректными требованиями Брюсселя о соблюдении рабочего времени: «обыски на рассвете», проводились не ранее 9 часов утра.
После полного драматизма гамбита и не давших никакого результата попыток провести переговоры по урегулированию ситуации дело неспешно поплыло по течению. Формальные обвинения против Газпрома, подготовленные, по словам источников из ЕС, в конце 2013 года, не были выдвинуты из опасений вызвать еще более враждебную реакцию со стороны России в условиях, когда усиливающийся конфликт разрывал Украину на части.
Российский ответ
Брюссельские антимонопольные органы гордятся своей независимостью, а эта пауза казалась уж очень политизированной. Но с появлением в ноябре нового состава комиссии дело Газпрома получило новый толчок. В прошлом месяце вице-президент комиссии по энергетическим вопросам Марош Шефчович (Maroš Šefčovič) заявил, что до начала его рассмотрения остаются «недели».
Еврокомиссар по вопросам конкуренции Маргрет Вестагер (Margrethe Vestager) более осторожна. Она заявляет, что намерена ограничиться лишь прогнозами о времени предъявления обвинений, давая Газпрому шанс на урегулирование претензий. Тем не менее, восточноевропейские дипломаты говорят, что комиссия заверила их в неотвратимости предъявления обвинений в ближайшее время, хотя на их взгляд, на это уйдут не недели, а скорее месяцы.
Если и когда такой момент наступит, Вестагер произведет залп из опасных правовых орудий, и его последствия скажутся не только на поставках газа. Профессор права из Лондонского городского университета Алан Райли (Alan Riley) утверждает, что схватка с Газпромом может стать определяющим антимонопольным делом этого десятилетия и достойной преемницей эпической регуляторной баталии, которая потрясла Microsoft, завершилась в 2007 году и в итоге обошлась компании в два с лишним миллиарда долларов в виде штрафов. «Комиссия жаждет крови, а русским надо отстаивать собственное достоинство. Поэтому все очень сложно», — говорит Райли.
Ставки повышаются, потому что Россия в качестве меры возмездия может закрутить вентиль. А в некоторых странах на юго-востоке Европы зависимость от Газпрома составляет почти 100%. Кризис на Украине усилил враждебность Москвы по отношению к ЕС, а знаковое соглашение между Брюсселем и Киевом оказалось критической точкой конфликта, который поглотил регион Донбасс.
Вестагер пытается настаивать на том, что она не будет координировать со столицами европейских стран сроки предъявления обвинений, несмотря на возможную ответную реакцию Москвы. «Если только мы сделаем это, мы сразу же политизируем данное дело», — говорит она.
Угроза крупного штрафа, который может теоретически составить 10% годовой выручки Газпрома, лишь усилит недовольство Москвы и ее претензии к Брюсселю. В 2013 году Газпром заявил о продажах более чем на 150 миллиардов долларов, и один прибалтийский дипломат отметил, что любые потенциальные штрафы Россия расценит как стратегическую угрозу своей быстро слабеющей экономике, хотя Брюссель наверняка не будет настаивать на максимальном наказании.
Газпром отказывается от комментариев по поводу этого дела, но эта компания, у которой в третьем квартале прошлого года прибыль уменьшилась на 60%, подает сигналы о том, что она заинтересована в перемирии. Предстоящее подписание газовых контрактов с Литвой и Эстонией дает возможность для разрядки в Прибалтике. Директор «Газпром экспорта» Елена Бурмистрова говорит об уверенности своей компании в том, что «политическая среда в Европе восстановится до той ситуации, когда мы снова почувствуем себя желанными партнерами».
Высокая цена
Хотя угроза штрафов совершенно очевидно является красной тряпкой для Москвы, у этого дела есть и более глубокий смысл и значение, состоящие в том, что оно может заставить Газпром, являющийся одной из самых важных в стратегическом плане компаний, пересмотреть своих методы ведения бизнеса в Европе. Восточноевропейские страны обижены тем, что Газпром может назначать политически мотивированные цены — высокие для прибалтийских членов НАТО, но низкие для самовластных правителей, таких, как бывший президент Украины Виктор Янукович. Большой разброс цен в Европе раздражает политическое руководство в Брюсселе, и оно утверждает, что Россия при помощи газа может вести со своими бывшими сателлитами игру по принципу «разделяй и властвуй», подрывая единодушие по вопросу ужесточения экономических санкций против Москвы.
В конце 2013 и начале 2014 годов стороны, по крайней мере, говорили друг с другом о трех главных претензиях ЕС. Переговоры не задались с самого начала. Заместитель министра энергетики России Анатолий Яновский резко заявил о том, что он не признает полномочия ЕС, и объявил расследование незаконным. Но после этого предупредительного выстрела настроение изменилось, и он объяснил, что Газпром хочет найти решение. Ответственность за ведение переговоров он возложил на заместителя председателя Газпрома Александра Медведева.
Так начались переговоры, которые длились три месяца и не привели к какому-либо окончательному результату. Необычайно большая делегация из 25 ведущих менеджеров Газпрома с трудом втискивалась в непривлекательную комнату для переговоров в башне Маду в Брюсселе, лицом к лицу сталкиваясь с чиновниками из комиссии.
Один из переговорщиков называет Медведева железным оппонентом. Этот фанат хоккея любит размазывать противника по стенке. «Окажись я на льду вместе с Медведевым, я бы определенно хотел играть на его стороне», — говорит он.
Что касается двух претензий ЕС, то здесь есть большая надежда на будущее урегулирование. В начале прошлого года Газпром просигнализировал о своей готовности пойти на уступки по вопросу конечного пункта назначения газа, который препятствовал его перепродаже. Адвокаты утверждали, что это противоречит законам ЕС, и будет неприемлемо для будущих контрактов. Однако в 2014 году этот острый вопрос о перепродаже снова вышел на передний план, когда Россия начала настаивать на том, что Польша и Словакия не могут бросать энергетический спасательный пояс Киеву, перекачивая газпромовский газ обратно на восток через так называемые «реверсивные потоки».
Брюссель также ослабил противоречия с Москвой в вопросе практики действий, которая воспринималась как исключение конкурентов из поставок. Восточноевропейские государства заявляют, что Газпром привязывает свои трубопроводные проекты к контрактам на поставку и грозит увеличением цен, если покупатели будут создавать инфраструктуру для приобретения газа у конкурентов. Поскольку Россия в конце прошлого года отказалась от прокладки своего знакового трубопровода «Южный поток» по дну Черного моря, юристы из ЕС надеются, что Газпром проявит больше готовности к разрешению вопроса о доступе третьих сторон.
Золушка
Но третья претензия ЕС наверняка вызовет наибольшие споры. Ничто не разделяет стороны больше, чем утверждения о спекулятивном и эксплуататорском ценообразовании. На кону стоит сам принцип работы Газпрома, состоящий в индексировании цен с их привязкой к нефти в долгосрочных контрактах. Это голландская практика, носящая название гронингенской концепции, которая начала действовать в 1960-х годах. С момента начала следствия норвежская компания Statoil в основном отказалась от практики такой ценовой привязки, и комиссия подталкивает Газпром к новому подходу, при котором цены будут устанавливаться на открытом и прозрачном рынке.
Это самый трудный вопрос. По словам знакомых с ходом переговоров людей, непреклонный директор антимонопольного подразделения Еврокомиссии в сфере энергетики Селин Гауэр (Céline Gauer) заявила Медведеву, что Германия будет пользоваться соответствующим ценовым ориентиром, от которого Газпром не должен слишком сильно отклоняться. Сигнал предельно понятен: откажитесь от привязки к нефти и снижайте цены.
Раздраженный Медведев предупредил, что переход к спотовым ценам на неликвидном газовом рынке Европы может вызвать увеличение цен. «Вы же этого хотите?» — возразил ему один из следователей. Газпром это не Золушка [исчезающая в полночь], ответил Медведев. Он в Европе надолго.
Трудность для комиссии заключается в том, что существует очень мало правовых механизмов, регулирующих то, что составляет завышение цен. По словам бывшего чиновника из ведомства ЕС по конкуренции Марио Мариньелло (Mario Mariniello), ныне работающего в аналитическом центре Bruegel, задача комиссии не в том, чтобы говорить «снижайте цены», а в том, чтобы стимулировать конкуренцию.
Нет никаких признаков того, что Москва откажется от привязки к нефтяным ценам, и влиятельный российский посол в Брюсселе Владимир Чижов регулярно отстаивает эту методику.
Стратегия
Сдвиг в отношениях Газпрома с Европой
«Сейчас, когда нефтяные цены упали, все разговоры о несправедливой гронингенской формуле с ее привязкой к нефти испарились, — сказал Чижов, давая интервью российскому государственному информационному агентству ИТАР-ТАСС. — Сейчас никто в Европе не жалуется».
Но профессор Райли заявляет, что в связи с падением нефтяных цен привлекательность их привязки к газу для Москвы тоже может уменьшиться. «Когда в строй войдут литовский и польский терминалы СПГ, и на континенте появится больше реверсивных потоков газа...как Газпром сможет заниматься ценовой дискриминацией среди покупателей?»
Тем не менее, желание возродить впавшее в спячку антимонопольное дело очень сильно. Один восточноевропейский дипломат заявляет, что авторитет ЕС зависит от его способности наложить значимый штраф. На европейских рынках десятилетиями наводили порядок, и сейчас дело Газпрома рассматривается как проверка властей на способность в равной мере поддерживать рыночные силы в новых европейских странах-членах. «Урегулирование без штрафа станет скандалом», — утверждает этот дипломат.
Одно из самых больших неизвестных в этом деле — вопрос о том, в какой мере Россия подчинится решению суда, если Газпром будет признан виновным. Если компания откажется платить штраф, комиссия может прибегнуть к вычетам из тех сумм, которые европейские покупатели должны Газпрому.
Чешский представитель по вопросам энергетической безопасности и бывший участник переговоров с Газпромом Вацлав Бартушка (Václav Bartuška) говорит, что газовые проблемы Праги в последние годы уменьшились, потому что она диверсифицировала закупки топлива. Однако он все равно считает, что в этом деле присутствует очень важный момент.
«Мы говорили о необходимости провести серьезное расследование деятельности Газпрома даже тогда, когда многие европейцы смотрели на Россию через розовые очки. Такая необходимость сегодня становится еще более актуальной. Мы считаем, что каждый желающий иметь доступ к рынку ЕС обязан выполнять правила Евросоюза. Хотите играть по другим правилам? Отправляйтесь в другое место».
