В то время как дискурс левых продолжает свою атаку на «правый неолиберализм», старые правые, известные своей авторитарностью, ксенофобией и анти-либеральными взглядами, вновь появляются на горизонте в ряде европейских стран. Не исключено, что в следующее воскресенье на выборах во Франции «Национальный фронт» Марин Ле Пен, уже имеющий около 30% потенциальных голосов, выйдет победителем. А оттуда и до президентских выборов - рукой подать.
Но Франция - далеко не единственный случай. В Греции, Италии, Австрии, Венгрии, Нидерландах, и, в меньшей степени, Германии растут партии, воскрешающие в памяти анти-либеральный дискурс старых европейских правых 1930-х годов — в тот период, когда демократия на европейском континенте временно «закрылась на ремонт».
Это явление интригует по нескольким причинам. Прежде всего потому, что совпадает с радикализацией дискурса левых против так называемого «правого неолиберализма». Только вот правые во главе с Марин Ле Пен не приемлют свободы ни в какой форме — будь она левой или правой, неолиберальной или социалистической, социал-демократической, консервативной или христианско-демократической.
Эти старые правые, назовем их так, выступают против рынков, конкуренции, свободной торговли. Они требуют государственного вмешательства в экономику, защиты отечественной продукции от иностранной конкуренции... и даже гарантий пенсионного обеспечения в 60 лет. За этим следуют речи против иммигрантов, начиная с исламистов и заканчивая неизменными нападками на «евреев-капиталистов».
Еще одна весьма показательная черта - это одобрение путинской России. Партия Ле Пен даже получила кредит в размере 9 миллионов евро от одного российского банка, который, как предполагают, имеет непосредственные связи с Путиным. Да и похвальные отзывы о Путине нередки. Как крайне левая СИРИЗА, так и ультраправые во главе с Ле Пен и прочие присоединившиеся — в Венгрии, например — разделяют широкое общественное восхищение авторитарностью нынешнего российского государственника.
Учитывая эти довольно тревожные симптомы, правым и левым демократам следовало бы остановиться и задуматься. И вместо того чтобы огрызаться друг на друга, не мешало бы им вспомнить об их общей приверженности свободе и демократии. Они могли бы сообща поразмышлять о причинах роста радикальных партий в Европе — ультраправых во Франции или крайне левых в Греции и Испании, например.
На мой взгляд, один из этих источников кроется в культуре, другой — в экономике, но оба возникают от избытка жесткости, равняющей всех под одну гребенку.
В культурном отношении, распространенная повсеместно политкорректность подчеркивает равенство каких бы то ни было культурных, политических, религиозных, эстетических и прочих традиций. Это новая догма мультикультурализма. В своей здравой интерпретации мультикультурализм должен означать лишь критический и свободный диалог между различными культурами и верованиями. Но доминирующее авторитарное понимание его подразумевает обратное: подавление критического диалога во имя абсолютного равенства и эквивалентности так называемых «особых идентичностей» — особенно, если они «принадлежат» к культурам, которые политкорректность описывает как «угнетенные» или колонизированные или «эксплуатировавшиеся» Западом.
А когда эти политкорректные догмы сплошь и рядом распространяются централизованной государственной системой образования, которая отказывает семьям в выборе школ и образовательных проектов; когда те же догмы повторяются на уровне университетов и проводимых исследований, также глубоко централизованных; когда в то же время значительно увеличивается присутствие иммигрантов, обладающих ярко выраженной неевропейской культурой; когда все это случается одновременно, как это в действительности и происходит сейчас, создаются условия для возникновения недовольства со стороны исконных общин — особенно в менее благополучных районах, где присутствие иммигрантских общин становится все более очевидным.
В этих обстоятельствах радикальные партии, особенно это касается правых, будут иметь благодатную почву для роста, заявляя о себе как о единственных защитниках европейских корней у исконного населения. Это станет результатом политкорректной жесткости, что препятствует свободному и мирному дыханию различных традиций.
Другая суровая мера, страшно сказать, проистекает из стандартизированного проекта единой европейской валюты — евро. Вместо того чтобы быть представленным как один из нескольких вариантов в рамках Европейского Союза, евро был введен в качестве единой валюты (тогда как мог бы стать просто общей денежной единицей, состоя в мирной конкуренции с национальными валютами). Всем странам ЕС, наконец, пришлось присоединиться к евро. А это, естественно, требовало единой финансовой политики, утверждаемой из центра. Упорядоченного выхода из евро в договорах не предусматривалось.
И снова образовалась питательная среда для радикальных воззрений. В южных странах крайне левые принялись утверждать, что евро был им навязан неолибералами из северо-европейских стран. Тогда как на Севере крайние правые стали говорить, что евро был хитроумной уловкой для перетекания средств в южные страны.
Существует ли еще возможность затормозить этот процесс взаимной радикализации? Думаю, что да. Первое условие заключается в необходимости прийти к понимаю того, что причина радикализации - не в свободе, а в применении суровых мер: с одной стороны, гипертрофированная политкорректность, и, с другой стороны, жесткость бюджетной политики, которая, очевидным образом, должна быть добровольной для каждой национальной демократии.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В то время как дискурс левых продолжает свою атаку на «правый неолиберализм», старые правые, известные своей авторитарностью, ксенофобией и анти-либеральными взглядами, вновь появляются на горизонте в ряде европейских стран. Не исключено, что в следующее воскресенье на выборах во Франции «Национальный фронт» Марин Ле Пен, уже имеющий около 30% потенциальных голосов, выйдет победителем.
