Одни становятся беднее, другие богаче: поляризация наших европейских обществ имеет такую динамику, которая пугает даже самих обеспеченных людей — по крайней мере, наиболее разумных из них. Если они хотят сохранить свое богатство, они должны поделиться.
В настоящее время мы переживаем европейский кризис особого рода. В то время как перед нашими глазами в Греции разворачивается экономическая и социальная драма с открытым финалом, которая, вероятно, еще только приближается к своей кульминации, зажиточные европейцы страдают от совершенно другой беды: они надеются на то, что никто не заметит, до какой степени они стали богаче, — однако мысли об этом не дают им покоя.
Кризисы, согласно правилам, имеют неприятные качества, поскольку они уничтожают имущество — будь то война, масштабный обвал в экономике или другие подобные катастрофы. Однако нынешний кризис, продолжающийся уже много лет — банкротство банка Lehman Brothers произошло в 2008 году, — превращается, судя по всему, в дружескую вечеринку для представителей обеспеченных слоев по всей Европе и особенно в Германии. Таким образом мы наблюдаем образование новой парадигмы: именно кризисы порождают колоссальное новое богатство.
Странная снежная гора
Там, например, мы стали свидетелями того, как фондовый индекс DAX, охватывающий 30 крупнейших котирующихся на бирже немецких фирм, в начале кризиса с отметки свыше 8 тысяч пунктов быстро сократился почти вдвое и таким образом, казалось, лишь подтверждал основное правило: во времена экономических кризисов стоимость активов тает, как снег на солнце. Однако этот же ведущий индекс, достигнув в марте 2009 года самой низкой отметки 4 тысячи пунктов, спустя ровно шесть лет превысил показатель 12 тысяч пунктов. Другими словами, с момента банкротства банка Lehman Brothers котировки индекса DAX увеличились в три раза. Странная снежная гора.
Вместе с тем приведенные данные являются чем-то большим, чем просто цифрами. Они означают количество наличных денег. Это не только «пункты», но еще и ликвидное имущество, которое в них отражается. Если учесть, что в Федеративной Республике, к примеру, лишь 7% населения являются прямыми акционерами, что большая часть акций находится в руках обеспеченной одной двадцатой части и что составляющие нижние 50% люди вообще не владеют никаким акциями, то тогда становится понятным следующее: выгоду от нынешнего кризиса получают лишь немногие богатые держатели акций. Из-за того, что очень богатые люди большую часть своего имущества прямо или косвенно держат в виде активов различных фирм, богатство именно верхнего слоя населения в ходе нынешнего кризиса непропорционально увеличилось.
Вот лишь один пример: котировки акций автомобильной фирмы BMW с момента краха банка Lehman Brothers выросли с 20 евро до 120 евро, и в результате рыночная капитализация или, другими словами, ее стоимость увеличилась примерно на 80 миллиардов евро. Большое количество акций компании BMW, находящихся в собственности членов семьи Квандт (Quandt), выросли в цене, что привело к быстрому увеличению ее состояния на миллиарды евро. То, что можно увидеть на примере названной династии, происходит и с «более мелкими богатыми».
Законно еще не значит легитимно
Давайте на время отвлечемся от причин этого исключительного бума на фондовом рынке и быстрого увеличения реальной стоимости имущества — не будем говорить об избытке наличности и политике низкого процента Европейского центрального банка, о вытекающем из этого инвестиционном кризисе в связи с мощным экспортом, который лишь подогревается слабым евро, — и посмотрим лишь на промежуточный результат.
В таком случае можно констатировать, что имущественная поляризация наших европейских обществ за несколько кризисных лет испытала такую динамику, которая пугает даже самих богатых — по крайней мере, разумных из их числа. Они прекрасно понимают, что подобного рода развитие как раз в демократическом обществе — в Греции, например, количество людей, которые не могут себе позволить оплатить медицинскую страховку, увеличилось в той же степени, как и количество европейских сверхбогатых — не остается незамеченным и подробно анализируется гражданским обществом.
Даже если со стороны богатых происходит достаточное финансирование лоббистской работы для того, чтобы представить это легальное увеличение богатства как легитимное — например, как результат расширения предпринимательского горизонта в период возрастающей глобализации или как справедливое вознаграждение за успешные действия в условиях жесткой и глобальной конкуренции, — даже в этом случае европейские гражданские общества не будут долго мириться с увеличивающимся неравенством.
Во времена, когда поток поднимал наверх все лодки и все слои общества полагали, что они оказались в беспроигрышной ситуации (win-win situation), все это, возможно, происходило бы иначе. Но во времена, когда проигравших и победителей так легко вычленить и определить, в Федеративной Республике — как и в других европейских странах — тема имущественного неравенства будет находиться в фокусе общественного мнения. Дебаты по поводу теории Тома Пикетти (Thomas Piketty) являются в этом смысле только началом.
Даже если потенциал возмущения как раз в Германии в эпоху нового филистерства является, скорее, ограниченным, а восстания у нас можно считать, скорее, событиями столетия, не следует даже в такой ситуации убаюкивать себя ложным ощущением безопасности. В тот момент, когда нынешний кризис доберется до Германии, доступные всем данные относительно неравного распределения вызовут возмущение даже у обычного немецкого обывателя. Будет ли тогда этот процесс развиваться в направлении испанского движения Podemos или усиления правого популизма в духе движения Pegida и партии Альтернативы для Германии (AfD)? Пока еще определенно ответить на этот вопрос нельзя.
Было бы, разумеется, наивным надеяться на то, что богатые люди, правильно осознав свой собственный интерес, откажутся от части своей собственности в пользу государства, то есть в нашу пользу. В этом смысле было бы желательно, чтобы мы, граждане страны, вместе с несколькими умными и наделенными разумом политиками взяли инициативу в свои руки и активным образом помогли богатым в значительно большей мере поддержать в финансовом плане такие ориентированные на общественное благо направления работы, как образование и сохранение инфраструктуры. И сделать это следовало бы еще до того, как начнутся массовые уличные беспорядки.
События, происходящие в эти дни во Франкфурте, возможно, являются лишь началом. Умеренные, но взимаемые со всех налоги на имущество и на наследство, а также европейский налог на финансовые транзакции стали бы, несомненно, хорошим началом.
Честь буржуазии
При этом речь не идет о ликвидации капитализма или о том, чтобы поставить богатых в Европе к позорному столбу и отобрать у них деньги. Речь идет о том, что демократические общества обязаны повышать налоги до такого уровня, чтобы они покрывали необходимые расходы государства и чтобы, в случае необходимости, они позволяли вновь уменьшать государственный долг. А еще они должны быть соответственным образом распределены в обществе. И именно эта легитимация в последние годы сильно пошатнулась.
Не следует желать того, чтобы обеспеченный гражданин вынужден был скрываться как человек, получающий выгоду в условиях кризиса. Пока он в необходимом объеме платит налоги, у него должна быть возможность выступать не только в роли обеспеченного и успешного во время кризиса буржуа, но также в роли достойного и активного гражданина. Речь идет не о наказании богатых, а о том, как ограничить растущее неравенство или даже вновь уменьшить его. Сегодня во всех слоях общества и во всех политических кругах уже нельзя избежать дискуссии по поводу налога на имущество и налога на наследство.
С этим кризисом состоятельных людей мы могли бы справиться легче, чем со всеми остальными. Однако все мы, судя по всему, не обладаем достаточным количеством гражданского мужества для того, чтобы этого потребовать. Может быть, причина в том, что и мы, то есть представители среднего слоя, также получаем небольшую выгоду от этого кризиса?
