Берлин — Для многих сторонних немецких наблюдателей действия России в отношении Украины представляются импульсивными и нелогичными. Чего, собственно говоря, добивается Кремль от Киева? Какие политические цели преследует? Каковы глубинные причины российско-украинского конфликта?
Год, прошедший с момента его начала, события на востоке Украины и внутриполитические процессы в самой России дали немецким аналитикам пищу для размышлений. И вот к каким выводам пришли некоторые из них.
Провал прежней политики Кремля
Руководитель программ Восточной Европы и Центральной Азии в Германском обществе внешней политики Штефан Майстер (Stefan Meister) называет отправной точкой конфликта провал прежней политики российского руководства на Украине.
После отстранения от власти президента Виктора Януковича, на которого делалась ставка, Москва, по его словам, перешла от стратегии гибкого давления к жесткому прессингу. При этом, считает аналитик, преследуются три основные цели.
Первая — сохранить Украину в сфере российского влияния, не допустить ее дрейфа в сторону НАТО и Евросоюза. Вторая — обострить отношения с Западом, противостояние с которым теперь необходимо для легитимации путинской системы власти. Третья цель — доказать невозможность и несостоятельность внутриполитической трансформации, смены режима по сценарию Майдана.
«Речь идет и о том, — говорит Майстер, — кто устанавливает принципы и нормативы для постсоветского пространства: Путин с его системой власти или общественное движение типа Майдана».
Эксперт боннского Международного центра конверсии Андреас Хайнеман-Грюдер (Andreas Heinemann-Grüder) согласен с таким тезисом. При этом, однако, он ищет ответ на вопрос о глубинных причинах российско-украинского конфликта и возможных сценариях дальнейшего развития событий в особенностях самого политического режима в России.
«Культ харизматичного лидера»
Хайнеман-Грюдер видит наличие в стране «культа харизматичного лидера, культа личности, напоминающего 30-е годы прошлого века». Аналитик обращает в этой связи внимание на крайне низкий уровень доверия россиян к институтам государственной власти как таковой, что компенсируется ожиданиями, связанными с личностью самого Путина, способного, по их мнению, решить все проблемы.
Динамика развития внутриполитического процесса в России, по оценке Хайнемана-Грюдера, напоминает ситуацию в Европе в период между двумя мировыми войнами, когда здесь росла популярность фашистских движений. «В России есть партия-гегемон, — констатирует он, — есть запредельное влияние органов безопасности на принятие внутри- и внешнеполитических решений, есть не только элита исполнительной власти, но и публицисты, священники, философы, профессора, которые также оказывают ментальную поддержку путинской власти».
Отношение к Украине это имеет самое непосредственное, поскольку, считает Хайнеман-Грюдер, Москва стремится навязать собственную антилиберальную модель государственного устройства соседним странам.
Украине завидуют?
Немецкий политолог, старший научный сотрудник Института евроатлантического сотрудничества в Киеве Андреас Умланд (Andreas Umland) объясняет массовую поддержку россиян аннексии Крыма и их одобрение политики Путина в отношении Украины их подсознательной завистью.
«По сути дела россияне знают, — поясняет он, — что вся эта система с коррупцией, олигархами и чекистами никуда не годится, а теперь — после поляков, болгар и даже сербов, подавших заявку на вступление в ЕС — и украинцы избавляются от такой системы, показывают, что оказывается можно жить иначе».
В меньшей степени причину неприятия россиянами процессов, происходящих на Украине, Умланд видит в росте крайнего национализма в России.
«Националистические идеологии, конечно, играют большую роль в легитимации действий России на Украине, — указывает он, — но движущие силы этого конфликта не носят идеологического характера, они связаны с задачей сохранения коррупционной системы, а не достижение неких трансцендентальных целей».
Четыре идеологии
К тому же, в России бытуют, по оценке Умланда, четыре националистические идеологии, плохо стыкующиеся друг с другом. «Есть этноцентризм, где речь идет об этнических русских, о русской крови — перечисляет он, — есть панславизм, сторонники которого, как это ни курьезно, до сих пор считают украинцев братским народом, ратуют за особые отношения с Беларусью, Сербией, Болгарией, иногда — через православный аспект — с Грецией, Кипром».
Третья идеология в анализе Умланда — евразийская, с различной степенью радикальности, а четвертой придерживаются те, кто видит в России альтернативную, «истинную Европу», опирающуюся на традиционные консервативные ценности. Эксперт указывает на противоречивость таких концепций, их причудливое переплетение, что приводит к весьма экзотическим умозаключениям применительно к Украине. Вместе с тем он считает, что российский национализм не следует переоценивать.
Состояние националистического психоза, в котором, по мнению Умланда, сейчас находится население России, «создано искусственно для того, чтобы скрыть истинную циничную политическую цель: заполнить возникший вакуум легитимации существующей системы власти».
