Солнце встает на Западе

Слабости и противоречия внутри Европейского Союза видны невооруженным глазом. Как и другие гибридные образования ЕС рассыпается и крепнет одновременно, шатается и сплачивается.

Греческий публицист Димитриос Кисоудис в изданной недавно в Лейпциге книге «Новая холодная война и Третий Рим» пишет, что евроатлантический Запад уже проиграл конфронтацию с Евразией. Будущее принадлежит авторитарному либерализму России и Китая. Идеология Запада выдохлась. Трансатлантида выглядит привлекательно только на картах, а в реальности Западная Европа и Америка чужие друг для друга миры: по обе стороны Атлантического океана по-разному понимают либерализм, консерватизм и социализм. И именно в этот тектонический разлом Запада входит евразийская плита Путина.

Так же, как грек, удручен состоянием Запада Мишель Уэльбек (Michel Houellebecq). В его новом, уже прогремевшем романе левые, испугавшись фашиствующих правых, добровольно соглашаются на исламизацию Франции. «Покорность» — это памфлет на истощившееся французское Просвещение, которое, опираясь на тезисы о свободе, равенстве и братстве, стало республиканским, светским и феминистическим. Один даже успех сказочных «Властелина колец» или «Гарри Поттера» показывает, что Запад задушил себя рационализмом. «Угасает то духовное течение, которое возникло вместе с Реформацией и достигло своего пика в эпоху Просвещения», — заявляет Уэльбек. И удостаивается аплодисментов как справа, так и слева.

Запад не нашел решительного ответа на российскую аннексию Крыма и нападение на Донбасс, он поиграл арабскую весну 2011 года, которая не приблизила арабские страны к западной демократии. А боевики «исламского халифата» бравируют публичными казнями людей с Запада. Турция пренебрежительно заявляет, что ее не интересует вступление в ЕС, а Китай, новая глобальная держава, впервые опередил США по ВВП. В бывших странах народной демократии возвращается тоска по сильной власти в духе Виктора Орбана. В Германии дрезденские популисты, протестуя против «исламизации Германии» (хотя как раз в Саксонии мусульман крайне мало), выходят с плакатами «Путин, помоги». В октябре 1989 года там кричали «Горби, помоги», а теперь многие возлагают надежды на бывшего полковника немецкой резидентуры КГБ! Такое вот бегство от свободы. «Национальный фронт» Марин Ле Пен не скрывает, что берет деньги у России. Вдобавок к этому ведущая западная держава дискредитирует себя, следя за мировой электронной почтой (в том числе дружественных государств) и пытает подозреваемых в терроризме в союзнических государствах.

Судя по всему, ЕС обречен на крах, приходит к выводу Ян Зеленка (Jan Zielonka) — занимающийся преподаванием в Великобритании польско-голландский профессор и блогер журнала Polityka. В эссе начала 2014 года под предложенным издателем названием «Конец Европейского союза?» он предсказывает, что если даже ЕС выстоит, то в скоромной форме и без полномочий, а кризис доверия продолжит мешать существенным реформам.

Еще Европа не погибла

Но с этим очередным крахом Запада следует быть осторожнее. Негативные оценки ЕС, сделанные весной 2014, совершенно не соответствуют перспективам весны 2015. Не оправдались предсказания о грядущем распаде еврозоны, которые звучат уже с 2012 года. В прошедшие месяцы к ней присоединились две новые страны. В этом денежном эсперанто (как пренебрежительно назвал евро глава Христианско-социального союза в Баварии) Литва и Латвия видят не только гарантию для своей экономики, но часть западного «щита», который защитит их от нового «собирания земель русских». 

Не сбылись заявления, что Путину удалось рассорить и разоружить Запад. Несмотря на различия в традициях отношений с Россией и экономические интересы страны-члены ЕС не позволили себя расколоть. Хотя экономические санкции были гомеопатическими и пользовались в разных странах разной поддержкой, их удалось сохранить, никто не откололся. Одновременно в ЕС совершено серьезно и открыто ведутся разговоры об общей оборонительной, энергетической и внешней политике (о чем еще год назад могли только сами с собой размышлять отдельные политики). Венская Der Standard, хотя Австрия не идет в авангарде жесткого курса, опубликовала карикатуру на Путина, изобразив его спасителем ЕС. На рисунке он сидит в российском танке, гусеницы которого попирают украинский флаг, и обращается к Западу: «Вы должны дать мне награду Карла Великого: никто не объединяет вас так, как я».

И, наконец, не воплотилась в жизнь мантра публицистов о цивилизационном столкновении внутри ЕС: экономической культуры расслабленного средиземноморского юга с дисциплиной нордического монетаризма. За несколько недель в этом удалось убедиться правительству Ципраса. Хотя в Италии и Испании демонстранты изображали Ангелу Меркель с усами Гитлера, оно не получило поддержки тех, на кого рассчитывало: средиземноморских братьев по долгам.

Это не означает, что Европа уже стоит на пути превращения в Соединенные Штаты Европы, и что, как полтора десятка лет назад предвещали Джереми Рифкин (Jeremy Rifkin), Элизабет Понд (Elisabeth Pond) и Марк Леонард (Mark Leonard) европейская мечта (широкая социальная защита и процветающий пацифизм) перевесит американские обещания счастья для каждого.

Слабости и противоречия внутри Европейского Союза видны невооруженным глазом. Но в утверждении, что ЕС распадается, столько же правды, сколько в рекламном слогане — «Carlsberg, пожалуй, лучшее пиво в мире». Европейский Союз рассыпается и крепнет одновременно. Это не очередная реинкарнация Священной Римской империи или новый вариант Третьего рейха. Если ЕС и напоминает Рим, то времен республики, а не цезарей.

Ни Третий Рим, ни Третий рейх

Евросоюз — это квинтэссенция Запада, хотя под Западом мы понимаем сейчас также Северную Америку, Австралию или Новую Зеландию, в то время как его восточные границы до сих пор остаются зыбкими. Для англичанина XIX века Восток начинался на Балканах. Для многих французов Запад заканчивался на берегу Рейна. Конрад Аденауэр считал, что Берлин лежит практически в Азии. После Венского конгресса 1815 года ни Пруссию, ни Австрию не относили к Западу. В августе 1914 Германия Вильгельма II гордилась своей борьбой с идеалами французской революции. Но уже в эпоху Веймарской республики немецкий правый и левый фланг не представляли себе, что они могут не быть частью Запада. 

В годы холодной войны после 1945 года западную границу в Европе от Триеста до Щецина обозначал железный занавес. В сознании многих западных европейцев католическая Польша была восточно-, а православная Греция западноевропейской страной. Сейчас восточный рубеж Запада в Европе обозначает ассоциация ЕС и блокирующие ее российские танки.

Объединение Европы — это извилистый процесс, изобилующий внезапными остановками и ускорениями. Никакого секретного плана по созданию Соединенных Штатов Европы не существует, хотя самое понятие «res publica europeana» появилось в середине XIX века как ответ на «тюрьму народов», созданную Священным союзом консервативных держав после Венского конгресса.

После 1989 года, распада СССР и успешной операции в Кувейте (по резолюции ООН, но с ведущим участием США) казалось, что будущее принадлежит либеральному демократическому Западу. Но война на Балканах показала, что Евросоюз не может служить на своем континенте упорядочивающей силой. Американцы, а не европейцы положили конец этническим чисткам в Боснии. Однако именно европейская идея захватила объединенную Германию: от Европейского объединения угля и стали и общей валюты до, чуть позже, общей энергетической, таможенной и оборонительной политики.

Димитриос Кисоудис может восхищаться позолотой Москвы — Третьего Рима, однако не воскрешение православия и панславизма, а российские танки и бандиты Кадырова загоняют народы «ближнего зарубежья» в путинскую Евразию и убивают лидеров слабой российской оппозиции. Между тем ЕС до сих пор способен привлекать своим благосостоянием и демократией. Доказательством могут послужить польский цивилизационный рывок последних 25 лет и европейские флаги на Майдане.

Далекую от вошедшего в моду фатализма перспективу существования ЕС рисует Давид Энгельс (David Engels) в книге, которая в немецком издании называется «На пути к империи» (во французском оригинале — наоборот при идентичном смысле: «Закат. Кризис ЕС и падение Римской империи». Хороший пример того, как издатель может поставить все с ног на голову). 

Энгельс в 12 пунктах сравнивает структурные проблемы ЕС и Римской республики первого века до н.э. Рим также сворачивал от идеи монолитного в культурном плане государства к неограниченной толерантности и чрезмерному плюрализму. В результате эмансипации женщин и повсеместного снижения покупательной способности населения тогда в Риме, а сейчас у нас, снизился естественный прирост населения. Индивидуализм ослаблял семейные связи, а тем самым — ощущение идентичности, солидарности и общественной сплоченности. Чисто потребительское понимание самореализации привело к атрофии умеренности и здравого смысла. Реакцией на распространяющийся атеизм и агностицизм стало пренебрежительное отношение к собственному культурному наследию, восхищение иностранным и интерес к восточным культам и сектам.

Res Publica Romana рухнула, потому что во все более сложном государственном организме сужалась роль гражданской добродетели, а дела переходили в руки технократической элиты. Экономические кризисы накладывались на кризисы идентичности. А вытеснение понятия обязанность понятием право портило граждан.

Под конец своего 500-страничного эссе Энгельс заглядывает в хрустальный шар: «Речь идет совсем не о том, что ЕС действительно станет "империей" по римскому образцу, а, скорее, о перспективе авторитарной и консервативной реформы нашего общества, которая по своей общей структуре может напоминать превращение Римской республики в принципат Августа».

История Запада знала такие метаморфозы: «Неважно, какую форму обретет этот имперский компромисс: это может быть сильный назначенный путем прямых выборов президент Европы, просвещенный принципат, диктатура в стиле 20-х, протекторат одного или нескольких генералов над республикой, повторяющиеся президентские сроки одного человека, как во многих южных странах или стратегическое партнерство президента с премьером, как в России Путина и Медведева». У-ф-ф-ф. Значит: ЕС как новая (сильная и экспансивная) Римская империя в противостоянии американскому конкуренту на Западе и российскому на Востоке? Может быть, нечто такое действительно вырисовывается?

После заключения вторых Минских соглашений главный редактор Süddeutsche Zeitung  Курт Кистер (Kurt Kister) написал, что европейцы оказались в конфронтации с Путиным в одиночестве, поскольку Вашингтон практически устранился. «Прощание Америки с Европой происходило постепенно. Переломом стала война в Ираке в 2003 году, во время которой многие немцы и французы чувствовали себя ближе к новой России того времени, чем к США Буша. Между тем американские прагматики считали, что после завершения холодной войны Европа утратила для Америки значение, а идеологи, что она стала склеротическим полуконтинентом, который и так слишком долго поддерживали. В раздробленном многополярном мире XXI века значение союза, который был когда-то ориентирован на трансатлантические связи, снижается. Помимо символического расширения в 90-х он не развивался. Как в свете американского disengagement, так и на фоне кризисов, подобных украинскому, европейским государствам следует задуматься о создании оборонительного союза внутри ЕС. European Treaty Organisation соответствовала бы факту, что биполярного мирового уклада больше нет, даже если Москва и Вашингтон по разным поводам тоскуют по прежним временам».

Хотя, пожалуй, рано выносить приговор о раздробленности Запада. В том же Минске Запада представляли не только немка и француз, но и американец: виртуально — своим заявлением о том, что он рассматривает возможность вооружить украинскую армию.

Бесконечный закат

Выдающийся немецкий историк Генрих Винклер (Heinrich August Winkler) завершает свою обширную «Историю Запада» (ее четвертый том вышел в феврале 2015) сильным утверждением, что сила притяжения европейской идеи «непоколебима во всем мире».

Суть Запада сегодня — это права человека и гражданина, заложенные Просвещением. Винклер выводит западные ценности из христианского разделения божественной и императорской власти, из реформации и просвещения двух революций XVIII века — американской и французской. В отличие от византийского и московского цезарепапизма европейский Запад преодолел средневековую борьбу между Папами и императорами за инвеституру, современное самоуправление городов и суверенитет локальных властителей. В XX веке Италия, Германия, Германия или Испания поддались фашистко-тоталитарному искушению, однако у Запада был противовес в виде живых республиканско-демократических тенденций. В 40-е годы их оплотом были англичане, а после революции 1989 стали страны Восточной и Центральной Европы. Винклер признает, что Запад не раз нарушал свои принципы, но он всегда был готов исправлять свои ошибки.

Лживой была уже написанная в 1776 году американская декларация прав человека, так как часть подписавших ее людей владели рабами. Тем не менее, как темнокожие и индейцы, так и в наше время женщины, требуя равноправного отношения, могли и могут ссылаться на права человека. И даже если после Второй мировой войны президенты США в спорных ситуациях ставили американские интересы выше международного права, европейцы в рамках ЕС отказались от части суверенитета и перешли на новый этап истории. Сейчас совершенно ясно, что в 2003, протестуя против войны в Ираке, правы были европейцы, а не Буш.

Точно также ясно, что Россия не разделяет западных ценностей. В 1989-90 годы казалось, что в обозримом будущем эта страна пойдет по западному пути, и, действительно, возникнет мировой демократический уклад. Но это оказалось иллюзией. Однако Запад не совершил ошибки, приняв в ЕС и НАТО страны бывшего советского блока: он лишь исправил собственную оплошность 1919-39 годов, когда демократия в Центральной Европе потерпела крах.

В свою очередь шутку Уэльбека, что Запад — это только правила сожительства и потребления, лишенные метафизического содержания, Винклер парирует религиозным аргументом: идея человеческого достоинства имеет глубокие иудохристианские корни.

Винклер пишет, что «Концепция ЕС может не увенчаться успехом. Атлантический союз может распасться. Все это возможно. Однако я полагаю, что тот, кто видит эту опасность, тот знает, как важно дальнейшее развитие идей, сформулированных в конце XVIII века».

В многополярном мире XXI  века Запад может утрачивать свое значение в демографическом, экономическом или военном плане. Однако записанные в Хартии ООН права человека, верх западной цивилизации, стали уже универсальной ценностью. На них ссылаются, например, 5000 китайских интеллектуалов, которые подписали заявление лауреата Нобелевской премии мира 2010 года Лю Сяобао. «Ничто не подтверждает распространенного убеждения, что некоторые культуры, например, конфуцианская, по своей структуре не чувствительны к правам человека. Но чем другим объяснить масштабные студенческие протесты в Гонконге, давней британской колонии, а сейчас специальной зоне Китая, против нарушения Пекином данного в 1997 году конституционного обещания, что через 20 лет там пройдут свободные выборы».

Люди Запада, не вешайте нос! Идея неотъемлемых прав человека, правового государства, разделения властей, суверенности народов и представительской демократии отнюдь не приближается к закату. И кое-что еще. Когда Уэльбек во Франции, а у нас Ян Зеленка устраивают похоронный звон по Западу, в Китае, как сообщает Der Spiegel, быстро растет число христиан (в основном протестантов). 80 миллионов для Поднебесной — это, возможно, мало, но их уже больше, чем число членов компартии. Закат Запада и его системы ценностей может длиться бесконечно. Как и закат Евросоюза.