Российское государство в его сегодняшнем виде больше похоже на мир в момент сотворения — в бесформенную пустоту

По мере того, как брежневская эпоха достигла своего заката, и стало ясно, что коммунизм не наступит никогда, партия решила дать своей отжившей политической системе новое название — «реальный социализм». В соответствии с замыслом, система должна была выражать смысл марксистского развития, но только для того, чтобы подтвердить популярную точку зрения, что все богатства Советского Союза принадлежат всем и при этом никому. Но несмотря на это, руководство Советского Союза осуществлялось на основе организованной иерархической системы в соответствии с легко узнаваемыми правилами и понятной системой взаимоотношений с внешним миром. А вот «реальный путинизм», к которому пришла сейчас Россия, больше похож на мир в момент его сотворения — в бесформенную пустоту.

Успешные государства так или иначе тоже подвергались аналогичному анализу. Схема, которую предлагает Фрэнсис Фукуяма в своей книге «Политический порядок и политический упадок» (Political Order and Political Decay), вполне подходит и к России. По мнению автора, целесообразной системой государственного устройства является демократия, но это должна быть демократия, в основе которой заложены и другие условия: сильное, современное и эффективное государство; правовые нормы, которые обеспечивают право собственности, безопасность граждан и прозрачность финансовых операций; а также подотчетность представителей власти. Ни одно из этих условий в России не соблюдается.

Утверждение, что Россия не является сильным государством, может показаться ошибочным и странным, во всяком случае, на первый взгляд. Ведь Путин, как-никак — господствующая фигура (он еще известен как властный человек), он ухитряется водить Запад за нос и славится астрономически высоким рейтингом популярности. Однако история его пребывания у власти — это история постоянного ослабления структур, предназначенных для управления Россией, и снижения их способности к возрождению в случае необходимости. Количество государственных чиновников в стране огромно как никогда, написано множество законов, но подчиняются эти чиновники многочисленным начальникам, а вовсе не нравственным принципам, связанным с чувством долга перед государством. На самом деле, многие из них чрезвычайно коррумпированы. Этот порок распространялся и усиливался на протяжении многих лет, и в одинаковой мере укоренился как в федеральном центре, так и в регионах.

Недавнее исчезновение Путина и отсутствие официальных сообщений о его месте нахождения в течение 11 дней стало красноречивым примером персонифицированного характера российского государства в его современном виде. Кроме того, все это напомнило еще об одной не менее важной проблеме — преемственности власти. Никто не знал, кто управлял в это время страной, или поднимался ли вообще вопрос о том, как быть, если что-нибудь произойдет. Премьер-министра Дмитрия Медведева у руля точно не было. На фоне обвинений в адрес чеченцев в убийстве Бориса Немцова возникли слухи, что ФСБ намерено нейтрализовать Кадырова, чтобы взять под контроль распоясавшихся чеченцев. Дело не в том, соответствуют ли истине эти предположения, или это лишь выдумки, а в том, что распространение таких предположений и слухов было бы невозможным в хорошо организованном государстве или, как мне кажется, в государстве, во главе которого хотя бы находятся адекватное руководители.

Что касается второго условия Фукуямы, то, по всей видимости, незачем утверждать, что в России повсеместно и ко всем без исключения применяются действующие законы, или что финансовые операции, совершаемые ее лидерами на любом уровне, прозрачны. Достаточно очевидно, что ни то, ни другое не соответствует истине. Однако вопрос о том, как российское государство обеспечивает безопасность своих граждан, стоит рассмотреть подробнее. Вне всякого сомнения, государство обладает монопольным правом на применение силы. И по идее следовало бы ожидать, что централизованное авторитарное государство должно оберегать это свое право особо ревностно. Однако современная Россия этого не делает. Примерами тому служат многие факты: Кадыров и то, как он ведет себя в Чечне и за ее пределами; непрекращающийся рост влияния народных дружин, подотчетных Кремлю, хотя не действующих под его непосредственным руководством (в частности, недавно возникшего движения «Анитимайдан»); скинхеды и другие воинственно настроенные молодчики, которых используют для поддержания порядка во время пропутинских демонстраций; отряды казаков, принудительно проводящие в жизнь «русские ценности»; хулиганы, избивающие слишком любопытных журналистов; неугомонные активисты, распространяющие в России байки о насилии на Донбассе; криминальные группировки, сотрудничающие с Кремлем, и, конечно же, убийство Немцова. Ни один из этих примеров нельзя назвать беспрецедентным, разве что за исключением последнего — да и то по причине статуса убитого. И количество таких преступных действий растет — а с ним усиливаются и настроения о связях исполнителей этих преступных действий с Кремлем. А вот как долго сможет Кремль контролировать их действия — это уже другой вопрос.

Что и подводит нас к третьему условию Фукуямы — к ответственности российских властей. Это условие в общих чертах просматривается. А иначе, зачем Путин постоянно предупреждает об опасности «цветной революции»? Но для государства с ясно представляемым и успешным будущим мало быть ответственным, разве что ты не сталкиваешься с перспективой гражданской войны. Можно спорить о том, что в близком окружении самого Путина есть силы, которые пытаются влиять на него в принятии решений, но нет никаких доказательств того, что президент им подотчетен. Наоборот, их средства воздействия в лучшем случае могут оказаться незначительными, а их качество в целом — невысоким. Они подчиняются скорее Путину, чем тем ослабленным государственным институтам, полномочия которых закреплены Конституцией. И это касается даже силовых ведомств, которые тоже в некотором смысле конкурируют друг с другом. Но и здесь тоже возникает вопрос, насколько серьезно Путин в состоянии контролировать их: возможно, их самостоятельность и ограничена, но она существует.

Российские власти за последние 15 лет значительно сократили пространство для критики своих идей и политических действий. Трудно преувеличить опасность этого процесса или его особую интенсивность после переизбрания Путина в 2012 году. Там, где нет места правде, многого можно добиться — на какое-то время — с помощью лжи. Пропаганда, в принципе, предназначена для достижения поставленной цели по указанию тех, кто ею дирижирует. Однако со временем проводники этой пропаганды сами попадаются на удочку собственной лжи. Предоставляемая им информация еще более тенденциозна, чем то, что, по мнению поставщиков этой информации, хотят слышать представители власти. Кто знает, чему теперь на самом деле верит высшее руководство страны? Правда всегда была для него оружием условным, но при отсутствии публичной дискуссии оно, в конечном счете, может беспрепятственно придумывать все что угодно.

Реальный путинизм означает, что в России никто ни за что не несет ответственности — даже за то, что российских солдат отправляют погибать на Украину. Ведь этих солдат на Украине нет, не так ли?