Дебальцево, Украина — Они говорят, что ощущают страх. Но этого не скажешь, глядя на то, как они обезвреживают боеприпасы.
Эти мужчины из группы по разминированию, которая состоит в основном из российских казаков, не надевают специальные защитные костюмы. У них также нет специального оборудования. Они полагаются на свои твердые руки, обычные домашние плоскогоубцы и необычные стальные нервы.
От жизни до смерти один неверный шаг, говорит 31-летний Денис Зайцев по кличке «Ворон». Этот человек командует в Дебальцеве группой по разминированию, называющей себя первой подрывной ротой.
«Это как танец со смертью», — заявляет Зайцев.
Поля сражений в Донецкой и Луганской областях, по площади равных штату Массачусетс, за год войны были усеяны минами и неразорвавшимися снарядами, что создает серьезную опасность для мирного населения этих регионов. Наибольшему риску подвергаются дети, которые играют на улице и могу не знать, как выглядят боеприпасы.
По данным UNICEF, с начала войны в апреле прошлого года там погибло по меньшей мере 42 ребенка, а еще 109 получили ранения. Эта организация ООН учит родителей и детей тому, какую опасность представляют мины.
Международный комитет Красного Креста заявляет, что количество несчастных случаев, связанных с подрывами на минах, в последнее время увеличилось, так как люди начали возвращаться в свои дома после объявленного в феврале прекращения огня. Оно остановило боевые действия, но никак не помогло в урегулировании спора между воюющими сторонами.
В январе на город Дебальцево, являющийся стратегическим железнодорожным узлом с населением 25 000 человек и находящийся в 80 километрах к северо-востоку от оплота сепаратистов Донецка, одна за другой падали ракеты, когда сепаратисты совместно с подразделениями регулярной российской армии пытались расширить контролируемую ими территорию.
Через месяц украинские войска были вынуждены отступить к западу в близлежащий Артемовск, потерпев унизительное поражение. Таким образом, ситуация изменилась в пользу сепаратистов.
Назначенный сепаратистами комендант Дебальцева, предпочитающий, чтобы его называли просто Александр, говорит, что в городе разрушено около 85% зданий. Сегодня этот город больше похож на лунную поверхность, нежели на населенный пункт.
От украинского лагеря, где находилось примерно 6 000 правительственных войск, остались лишь искореженные каркасы бронированных машин с выпотрошенными внутренностями и брошенная военная форма с пятнами крови.
А еще мины и неразорвавшиеся боеприпасы. Их очень много.
С июля месяца украинские группы по разминированию обезвредили на линии фронта более 33 000 неразорвавшихся боеприпасов.
Время к вечеру. Седеющий казак с позывным «Газета» садится в видавший виды автофургон советских времен. На голове у Газеты традиционная черная папаха, а одет он в камуфляжную форму. В руках мужчина держит мину от 82-миллиметрового миномета, которая не разорвалась, упав в жилом квартале.
Впереди сидит Зайцев и еще один боец из группы разминирования. Они курят Lucky Strike, держа на коленях автоматы Калашникова. Внутрь засовывает голову православный священник в длинной рясе и с золотым крестом, читает молитву и окропляет нас святой водой, после чего мы отправляемся в путь.
Большую тревогу у меня вызывают уложенные в машине взрывчатка, фугасы, противотанковые и прыгающие противопехотные мины, которые, подлетев в воздух, разрываются на тысячи смертоносных осколков. Там также лежат гранаты и блоки пластида. Под нашим сиденьем два снаряда от 155-миллиметровой гаубицы. Все это собрано в Дебальцеве.
«Мы каждый день обезвреживаем около 30 мин, боеприпасов и мин-ловушек», — говорит Зайцев.
Сейчас, когда наша машина катит по изрытой ракетами степи к бывшему украинскому военному лагерю, чтобы взорвать собранный урожай смерти, все эти боеприпасы гремят, катаясь по полу автомобиля.
Как бы мы сами до этого не взорвались, думаю я. На этой вихляющей русской машине и с таким грузом мы вполне можем расстаться с жизнью.
Зайцев замечает мою тревогу и старается меня успокоить, цитируя Толстого: «Двумя смертям не бывать, а одной не миновать».
Вскоре мы останавливаемся возле дома на Пионерской улице, где Зайцев снимает с крыши ракету от взорвавшегося кассетного боеприпаса, а Газета начинает рассматривать попавший в огород неразорвавшийся снаряд.
Многие жители, которые покинули Дебальцево во время боев, по возвращении обнаружили в своих дворах мины и реактивные снаряды.
Два подростка смотрят из-за забора и заявляют, что ракеты «крутые». Во время конфликта здесь появилось новое увлечение: местные дети собирают гильзы от снарядов — чем больше, тем лучше. Но поскольку зачастую они не могут распознать неразорвавшийся боеприпас, увлечение это заканчивается плачевно.
В феврале два мальчика в Артемовске наткнулись на неразорвавшийся снаряд в поле неподалеку от своей школы. 16-летний Данил Зверковский погиб, когда снаряд взорвался у него в руках. Находившийся рядом с ним 10-летний мальчик получил тяжелое ранение.
Примерно в то же время в Дебальцеве, говорит Зайцев, двое мальчишек нашли самодельное взрывное устройство и подобрали его, чтобы внимательнее рассмотреть. «Они его посмотрели, бросили, а потом... трупы», — рассказывает Зайцев, качая головой.
Зайцев не впервые обезвреживает боеприпасы, да и война эта для него не первая. Но когда речь заходит о его прошлом, он молчит. Зайцев рассказывает, что родом он из Пятигорска, города на российском Северном Кавказе, а сюда приехал воевать, как он считает, «за мою землю, Новороссию», используя царское название, которым также пользуется российский президент Владимир Путин и сепаратисты для описания юго-восточной Украины.
Что касается остальных членов его группы, то некоторые из них работали инженерами, а остальные учились по ходу дела. Газета приехал из Харцызска, бедного промышленного городка в 30 километрах к востоку от Донецка. С бесовской улыбкой на лице он говорит, что «не помнит», где научился обезвреживать снаряды.
Во время ежедневных рейдов первая подрывная рота иногда находит неразорвавшиеся боеприпасы времен Второй мировой войны, которая тоже оставила свой кровавый след в этих местах.
Утром того дня Зайцев пнул один такой лежавший на дороге проржавевший гаубичный снаряд в мою сторону и сказал: «Мы этот позавчера нашли». По его словам, «пройдут десятки лет», прежде чем удастся обезвредить все боеприпасы. «Но наверное, все мы так и не найдем», — признается он.
Все, что находит первая подрывная рота, она затем взрывает в безопасном месте.
Когда наш потрепанный автомобиль подъезжает к бывшему украинскому лагерю, я замечаю блиндаж, который будет использован для подрыва тонны взрывчатки.
Мы останавливаемся рядом с ржавым корпусом украинского танка, и Газета приступает к работе, аккуратно укладывая собранные за день боеприпасы поверх других, лежащих под землей. Затем он прикрепляет кусок пластида, и поджигает бикфордов шнур. Мы ныряем под защиту нашей машины.
Газета в момент взрыва не доходит до машины 15 метров. Из бункера вырывается столб пламени, взрывная волна подбрасывает в воздух куски бетона и бревна. Дрожит земля.
Довольный проделанной работой Газета закуривает и обозревает дымящиеся развалины. Удовлетворенно кивая головой, он говорит: «Вот так это делается».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Они говорят, что ощущают страх. Но этого не скажешь, глядя на то, как они обезвреживают боеприпасы. Эти мужчины из группы по разминированию, которая состоит в основном из российских казаков, не надевают специальные защитные костюмы. У них также нет специального оборудования. Они полагаются на свои твердые руки, обычные домашние плоскогоубцы и необычные стальные нервы.
