В четверг украинский парламент принял законы о запрете любого отрицания «преступного характера» коммунизма и нацизма. Тем не менее, несмотря на необъявленную войну, раздается немало голосов с критикой попытки переписать историю.

За все время после провозглашения независимости от Советского Союза в 1991 году Украина еще так быстро и так далеко не шагала по пути «десоветизации». В четверг парламент страны утвердил четыре закона, которые сулят менталитету страны столь же глубокие, сколь и опасные преобразования.

Первый из принятых законов осуждает «коммунистический и нацистский тоталитарный режимы на Украине» и запрещает «любое публичное отрицание» их «преступного характера», а также использование их символики за исключением образовательных и научных целей или на кладбище. Так, например, за исполнение советского гимна в общественном месте могут дать пять лет тюрьмы. Деятельность всех партий и СМИ, которые защищают нацистский и коммунистический режимы, может быть приостановлена (это, как не сложно догадаться, создает угрозу для Компартии). Еще один важный момент: все названия городов и общественных мест, в которых, так или иначе, имеется отсылка к советскому режиму, должны будут быть переименованы. Памятники советскому руководству планируется снести.

В другом законе предлагается защитить «честь и память» «борцов за независимость Украины в ХХ веке» и узаконить их статус. Это относится к членам пользующейся далеко не лучшей репутацией Украинской повстанческой армии, которая сражалась с советскими войсками, а также сотрудничала с нацистами и организовывала казни поляков и евреев.

Наконец, Все архивы КГБ будут рассекречены и переданы Институту национальной памяти, который приложил руку к написанию законов 9 апреля и с самого момента создания в 2006 году задумывался как инструмент «декоммунизации» и формирования «официальной» исторической линии.

Переписывание истории

Сразу несколько историков выразили обеспокоенность по поводу присвоения властью права писать историю в законах, которые во многом перекликаются с российскими постановлениями о запрете «пропаганды нацизма». Не получится ли так, что все научные материалы, которые будут рассматривать советский период не через призму его «преступного характера», тоже будут считаться подлежащей запрету пропагандой?

Как бы то ни было, эти законы (похожие меры были приняты в 1990-х годах в Польше и Прибалтике) были востребованы немалой частью украинского общества, для которого уравнение советского и нацистского угнетения представляется чем-то само собой разумеющимся. Власти же еще никогда так решительно не вступали на путь десоветизации общественной жизни, как после провозглашения независимости страны (тогда на время была запрещена деятельность Компартии), так и после оранжевой революции 2004 года.

В контексте необъявленной войны

Необъявленная война с Россией лишь усилила эти ожидания, потому что ее агрессия воспринимается как отголосок советского империализма. В то же время эти условия обострили критику законов, которые были приняты в ускоренном порядке и без должного обсуждения. Хотя разногласия востока и запада страны по большей части сгладились после революции на Майдане и войны, это все равно не отменяет сложностей украинской истории. И поэтому такой глубокий нырок в прошлое никак не способствует достижению общенационального консенсуса. Весной 2014 года первые антикиевские демонстрации на Донбассе зачастую собирались у памятников Ленина, причем иногда в знак протеста против (тогда еще воображаемых) планов по их демонтажу.

В целом, законы 9 апреля не ограничиваются осуждением преступлений советского строя, а отвергают его целиком. Это при том, что в представлении многих украинцев 70 лет советской власти не сводятся к одному лишь угнетению. Все еще больше осложняется тем, что по этим преступлениям (пусть на Украине они куда больше изучены и осуждены чем в России) никого не судили. Бывшую элиту так и не тронули.