В Средиземном море пропало еще 400 мигрантов. Или, скорее, по пути в Европу утонуло 400 небелых выходцев с юга, с Ближнего Востока, из стран третьего мира. Эти 400 человек, большинство из которых — дети-сироты и молодежь, не были удостоены внимания, которого заслуживает мучение, пережитое ими на прогулочном судне. И в самом деле, могут ли 400 человеческих тел, исчезнувших вдруг в прохладных водах моря, совсем не интересовать европейцев?
Тишина в СМИ, по сути, является отражением сильнейшего гнева и страха.
Если верить западным источникам, то только в минувшие выходные число спасенных мигрантов составило 5629 человек. Опять же, по данным ЕС, количество беженцев, которые с начала этого года отправились в путь на контрабандных судах из таких африканских стран, как Эритрея, Сомали, Ливия, составляет 260 тысяч. Как объявила Международная организация миграции, в прошлом году в Средиземном море утонули 34 тысячи 72 мигранта. Годом ранее — около 700 человек. Налицо рост в геометрической прогрессии. Более того, эти цифры охватывают только сведения по морскому маршруту и ту информацию, которая попала в прессу. Если учесть тех, кто стремится попасть в Европу по суше, ситуация выглядит еще хуже.
То, что пропажа беженцев в Средиземном море теперь становится банальным и привычным делом, имеет еще более глубинное значение, чем весь трагизм их положения. А ведь этот трагизм заставляет кровоточить совесть, о которой мы вспоминаем только время от времени.
Рим разрушили варвары. Варварские племена, хлынувшие с севера, были белыми жителями Европы, но они не были римлянами. После того, как «Европа» оформилась, она столкнулась с двумя вызовами: Аль-Андалус (арабско-исламская цивилизация VIII-XV веков, которая была известна как «мусульманская Испания» — прим.пер.) на западе, Османская империя на востоке. Мусульманская Испания пала под влиянием не столько европейской идеи, сколько духа крестоносцев. И хотя в стремлении изгнать османов из Европы присутствовал христианский дух, там все же доминировала идея секулярной Европы, близкой скорее к языческому Риму, нежели к крестоносцам. Это была имперская стратегия реализации замыслов о более современном, более утонченном Риме и всемирном господстве.
Сегодня Рим — это Европа, а точнее Европейский Союз... Европа далека от надменной и уверенной в себе имперской державы, прогоняющей османов со своих земель. Молочные реки с кисельными берегами стали высыхать. Тем не менее она чувствует, что варвары уже на пороге Рима!
С одной стороны, там мы видим чувство превосходства и некоторое наслаждение от ощущения того, что Европа является надеждой бедных, которых она практически провоцирует своим неистовством потребления и образом жизни, вызывающим зависть всего мира... С другой стороны мы видим дома, в которых нет даже воды, и становимся свидетелями лишений, заставляющих людей рисковать собственной жизнью ради мечты о будущем и европейской жизни.
Теперь Европе, одержимой римской идеей всемирного господства, непросто сохранять свой прежний образ жизни, быт, роскошь. Сможет ли она и дальше жить так, как она привыкла? Это зависит от того, найдет ли глобальный капитализм новые рынки, новые ресурсы. На самом деле цену за баланс мирового рынка и этот аморальный, несправедливый, порочный круг, построенный только на том, чтобы зарабатывать и постоянно получать прибыль, платят в странах незападных обществ. Это кровавый рынок, который продолжает функционировать ценой исчерпанных возможностей, сломанных балансов, беспорядков, которые возникают там, откуда украли ресурсы...
И вот в игру вступают те, кто проникает в Рим. И с каждым днем таких попыток становится все больше. Белый человек задумывается о том, что количество тех, кого завозят для выполнения работ, которыми он, белый человек, не желает пачкать руки, начинает превышать признанную квоту.
В памяти европейца глубоко запечатлелись варвары, хлынувшие в Европу. Теперь это смуглокожие, черные, падающие ниц мракобесы-мусульмане в пригородах западных столиц...
Несмотря на все амбиции «европейской идеи», мысль о контроле над теми, кто проникает в Рим, и даже отправке их туда, откуда они прибыли, уже не кажется столь неосуществимой.
Более того, пересекая морские, воздушные границы, варвары ежедневно устремляются в Рим. Каждый варвар, нога которого ступает на европейскую землю, отрывает кусок хлеба, часть бытового благополучия европейца.
Поэтому возникает намерение или не дать варварам покинуть их родину, или изгнать тех, кто проник в Рим, до того, как они его захватят. Если европейский синдром «варвар — Рим» не пойдет дальше гнева, раздражительности, удрученности, которые копит в себе человек на улице, тогда, возможно, проблемы не будет.
Но, по крайней мере, именно так римский стратегический разум выстраивает самооборону. Такова стратегия защиты Рима ради идеи о всемирном господстве. Устойчивость такого господства зависит от того, сколь гладко вращаются колеса капитализма.
Все это вызывает вопрос: а где же хваленые просвещение, гуманизм, права человека, плюралистическая идея Европы?
Очевидно, чувства возобладали над идеей. И, вдобавок ко всему, в игру вступил тот самый стратегический разум римлянина. Чтобы Европа забыла о своих идеалах, принципах, риторике цивилизации, нужны достойные этого реалии и методы убеждения...
Исходя из того, что те, кто сегодня стремится не привлекать внимания к гибели варваров в прохладных водах Средиземного моря, превратили Ближний Восток в некую съемочную площадку, мы можем сделать выводы о том, чего они хотят.
Давайте посмотрим на Ирак, Сирию, которые стали похожи на огромное место, подготовленное для съемок фильмов ужасов, и представим, что это значит для римлян, ожидающих прихода варваров.
