Складывается парадоксальная ситуация: ни одна страна в мире не получит большей выгоды от свободной торговли, как Германия. Вместе с тем, именно здесь развернулись масштабные акции протеста против Трансатлантического соглашения о партнерстве в области торговли и инвестиций (TTIP) между ЕС и США. Накануне девятого раунда переговоров, назначенного на понедельник, в субботу на улицы в знак протеста вышли десятки тысяч человек. 43% немцев считают соглашение «плохим для их страны».
Трансатлантическое соглашение стало идеальной площадкой для проецирования всего плохого на земле — плохого ЕС, плохой глобализации, плохих концернов, и в первую очередь, плохих США. Волна негодования вокруг соглашения о свободной торговле именно в Германии связана с относительно широко распространенным в стране антиамериканизмом. США сами внесли в это свою лепту при помощи шпионских скандалов.
Кроме того, немцы считают, что в связи с благоприятной конъюнктурой они могут отказаться от торгового соглашения с США. Это заблуждение. В случае срыва соглашения будет подорван фундамент благосостояния Германии — свободное движение товаров по всему миру. Не нужно проводить экономические исследования, чтобы понять, какие преимущества могут получить представители среднего бизнеса от соглашения. Например, немецкий производитель игрушек не может сегодня экспортировать самокаты в США, потому что за океаном на рулевые механизмы распространяются другие производственные нормы. При согласовании этих норм немецкая экономика получит огромные преимущества.
Кто устанавливает правила для мировой экономики?
Намного более обширной является не экономическая, а политическая проекция соглашения. В международном плане речь идет о том, кто будет устанавливать правила игры в мировой экономике. И в национальном плане соглашение сильно меняет культуру дискуссий в Германии — в сознании многих немцев воцарилось недоверие по отношению государственным действиям и, напротив, обширное доверие к НПО. Это дает повод для беспокойства.
Несомненно, гражданское общество создало почву для дискуссий вокруг соглашения. Это касается, в особенности, дебатов вокруг арбитражных судов. Эти частные суды призваны оградить инвесторов за рубежом от политического произвола. В случае лишения собственности компании могут обратиться в данные инстанции и потребовать от государства возмещения убытков.
Одна только Германия заключила порядка 140 таких соглашений, преимущественно с развивающимися странами. Существуют опасения, что в случае с трансатлантическим соглашением с претензиями к странам ЕС будут обращаться и американские концерны, недовольные законами.
Количество арбитражных дел растет
Опасения не беспочвенны. За прошедшие годы количество арбитражных дел возросло. Адвокатские бюро наладили бизнес-модель ведения таких дел. Существуют неоднозначные случаи. Но это еще не причина ставить под сомнение весь инструмент. Именно для немецких компаний, которые активно инвестируют за рубеж, важна защита от произвола. Поэтому подход ЕС и федерального правительства верный. Они должны четко определить и ограничить параметры обращения в арбитражные суды.
Судьи должны назначаться не сторонами спора, а официальными органами. Должна существовать апелляционная инстанция. Закрепление подобных реформ в трансатлантическом соглашении с ЕС, а затем и в торговом соглашении с Канадой, является большим успехом НПО.
Но, к сожалению, НПО не только дают почву для дискуссий вокруг соглашения, но и частично сами отравляют ее. Они преподносят соглашение как заговор международного капитализма, закрепляемая в договорной форме манифестация неолиберализма. Противники соглашения, причисляющие себя к демократическому движению, к сожалению, подобным образом вносят свой вклад в недовольство политикой.
Есть ряд причин, чтобы быть против трансатлантического соглашения. Было бы целесообразнее организовывать политику в области торговли в более многосторонней форме. Слишком большое количество торговых соглашений делают мировую экономику необозримой, и в какой-то момент она становится похожей на кастрюлю, переполненную спагетти. Кроме того, развивающимся странам двусторонние соглашения, такие как трансатлантический договор, принесут экономические потери, защититься от которых они не могут иначе как путем переговоров в ВТО.
Насколько велико влияние НПО?
Но все эти аргументы в дебатах не играют абсолютно никакой роли. Противники торгового соглашения вместе объективной критики, как в случае с арбитражными судами или непрозрачным ходом переговоров, предпочитают делать ставку на разного рода страхи. Поначалу НПО сеяли страхи, что на столах немцев появится хлорная курятина из США — а ведь это красная линия для ЕС. Затем начали говорить об урезании социальных стандартов и стандартов в области окружающей среды — хотя правительство заявило, что не пойдет на это. Затем они утверждали, что соглашение вынудит коммуны к приватизации сферы общественного жизненного обеспечения — хотя эта сфера эксплицитно исключена из переговоров. Политики могут сколько угодно заверять в том, что всего этого не произойдет — противники соглашения говорят, что не верят в это.
Все это свидетельствует о странном понимании демократии, будто в Европейском парламенте и в национальных правительствах сидят только политики, которые жертвуют интересами своих избирателей ради отдельных интересов американских концернов либо по глупости, либо из-за бесцеремонности. И они еще сами лишают себя власти, предоставляя экономике такие права, что в будущем не будет возможности изменить механизмы регулирования.
Большинство европейцев за трансатлантическое соглашение
НПО высказывают критику — мол, некоторые группы лоббистов от экономики не должны иметь такое влияние на ход переговоров. Этот аргумент им тоже стоит оставить при себе. Большая часть избранных представителей парламента и граждан Европы, как и прежде поддерживает соглашение — несмотря на сильную критику и наличие несогласных в правительствах в Германии и Франции.
Но вне зависимости от того, кто выступает за, а кто против соглашения, дискуссии должны вестись в предметном русле, это в том числе в интересах противников соглашения. Иначе они приведут в Германии к тому, чего они сами стремятся избежать — таких же условий , как в Америке. Может быть создана культура дискуссий, в которой доминируют недоверие, идеология и эмоции, где аргументы не играют больше роли.
