Похороны без очищения

Один из первых украинских журналистов, который спасался от нынешней Украины вынужденной эмиграцией, Анатолий Шарий, написал по поводу убийства Олеся Бузины: «Если в этом государстве не найдется хотя бы ста тысяч человек, которые придут на похороны, чтобы одним своим присутствием, молчаливым присутствием показать свое отношение к тому ужасу, что там происходит, значит, будущего у этой страны нет. И делать там больше нечего». И вот Олеся похоронили. Под лозунги «Фашизм не пройдет!». А он уже прошел и пришел. Вместе с липким холодно-потным страхом.

Равнодушным страхом, который сковал души и тела граждан Украины. Огромное, можно уже даже сказать, подавляющее число душ и тел. Мозг у людей был выключен давно и зазомбирован. И он уже не пропускает сигналов из окружающего мира — сострадания, жалости, уважения к чужой человеческой жизни. И душа затихла без подпитки. Остался один запрограммированный патриотизм. Абсолютно лишенный гуманизма, ибо он требуют любви к «нэньке» в виде крови врагов. И не пришли ожидаемые 100 тысяч, которые действительно могли бы не так даже остановить режим в убийствах несогласных, как заставить его задуматься нет тем, что при нем творится в стране.

И я сейчас не буду останавливаться на выяснении, кто мог убить Олеся. Этим типа занимаются «соответствующие правоохранительные органы». Вот пусть и занимаются. Хотя уже можно четко обозначить вектор их «занятий»: не только снять ответственность с правящего режима и переложить ее на российские спецслужбы, таким образом дестабилизирующие ситуацию на Украине и дающие нужную «картинку» под рассказы о фашизации Украины. Но и очистить от подозрений носителей идеологии нынешних украинских властей — неонацистов, выступающих в роли главных, неоспоримых и патентованных профессиональных патриотов, присвоивших себе монополию и на любовь к Родине, и на ее правильное «свидомое» толкование и с кулаками и пистолетами

Причем идеологические акценты следствия менялись по ходу, что называется, с колес. Сначала, похоже, решили показать действенность и крайнюю решительность патриотов, готовых ради Родины на все. В том числе и на «атентат». И приписали убийство экс-нардепа Олега Калашникова, Бузины и еще нескольких «странно самоубившихся» деятелей свергнутого режима Виктора Януковича некой глубоко законспирированной организации любителей Украины под названием «Украинская повстанческая армия» — УПА. Сакральные для неонацистов и название, и аббревиатура, недавно решением Верховной рады причисленные к сонму правильных борцов за независимость Украины. Вот и решили показать: дескать, УПА жива и, как ее предшественники, вырезающие целые села «ворогив», тоже спуску никому не даст.

Потом, видимо, столкнувшись с негативной реакцией на политический террор даже со стороны США, чей Госдеп сухо заявил, что «убивать нехорошо» и «надо во всем разобраться», украинские криэйторы-политтехнологи современности тормознули. И обратили внимание на окружающий мир, где Украине еще просить и просить денег. А осудили же убийства ООН, ЮНЕСКО, Евросоюз, ОБСЕ и множество других общественных и политических структур современного мира. Промолчали только взращенные на американские гранты украинские организации, якобы защищающие и насаждающие общечеловеческие ценности на Украине. В том числе и свободу слова и неприкосновенность журналистов при исполнении. Но тут промашка вышла: не сориентировались ребята, служили рьяно, но сигнал прозевали и попали впросак. Однако переморгают, им не привыкать, и не о них речь…

Короче, решили сменить пластинку посредине танца. Спецслужбы сначала провели лингвистический анализ подметных писем «нью-УПА» и выяснили, что писали их не носители украинского языка, а типичные «колорады», «ватники», бурятские танкисты и нанайские конские подводники из Псковской и Алтайской десантных дивизий, посланных на Украину лично Владимиром Путиным. А в конце решили, похоже, вообще не пятнать светлое имя УПА и заявили официально, что сегодня такой организации на Украине вообще нет. А кто писал письма? А угадайте с трех раз — в России так много ненецких летающих снайперов…

Однако кто бы ни нажал на курок, стреляя в Олеся, сегодня очевидно, что выгодно это власти — исчез под пулями человек знаковый, смелый, несогласный, а все остальные — таки запуганы его демонстративным «атентатом» и уже не стесняются демонстрировать свой кто испуг, кто нескрываемую радость.

Вот поэтому все же нужно поговорить о том визге, который подняли на Украине патриоты по поводу этих знаковых убийств, особенно Олеся Бузины. И о том нравственно-моральном климате и духовной атмосфере, которые сложились до выстрелов, но полностью проявились после них. Это самое позорное, отвратительное и гнетущее в современной Украине — рабская покорность большинства. Повторяю, в воплях радости, злорадства, ненависти, некоего некрофилически-каннибальского смакования важности и закономерности этой расправы над певцами-защитниками «ваты» и «колорадов» буквально утонули нотки горя, простого человеческого сострадания, печали, жалости и сочувствия.

И поэтому, кроме пуль киллеров, Олеся убили и будут убивать впредь еще и зависть, ненависть и месть — эти три слагающие атмосферы, как красным грязным плащом палача, покрытые злорадством и объединенные им в некий вонючий чувственный клубок. Нескрываемым злорадством: что, мол, чувак, допрыгался, а мы, как видишь, живы. Это атмосфера, в которой Олеся хоронили заживо, которая сама способствовала убийству и еще поспособствует другим смертям. Ибо этот резвый и по-дебильному задорный, развеселый некрофильско-каннибальский тотализатор, устроенный патриотами на тему «кто следующий», говорит именно об этом.

Олесю его так называемые горе- и эрзац-коллеги по журналистскому и особенно писательскому цеху завидовали. По-черному, зло и яростно. Жаба огромных размеров буквально могильным камнем плющила худосочные грудные клеточки «мытцив» и журналистов на службе режима или его кураторов. Без их денег и подачек они были никто по имени Никак, а он был успешен. И не потому, что его ангажировали, как девку в пресс-передней какого-нибудь укроСМИ, и потом ставили в разные позы в банях и будуарах, даже снимали на телефоны, чтобы похвастаться перед знакомыми. Если бы крутелыки-сладострастники звезды рисовали на чемоданах и портфелях, как летчики фиксировали сбитые самолеты, то картина из жизни «цепных псов и сук» украинской демократии была бы полной.

А Олесь без альковно-кошелькового «ангажемента» сам был успешным писателем, который жил со своих гонораров за написанные и многократно переизданные и переиздаваемые книги. Да, эпатаж в них не всем нравился.

Зато зачитывались ведь совсем другим — содержанием, историей, поданной под необычным ракурсом ироничным и безжалостно хлестким (если надо) языком. Русским, хотя Олесь, потомок украинских казаков, отлично владел и украинским.

Они его ненавидели за то, чего не могли позволить себе. За великое право быть самим собой и ни от кого не зависеть, подчиняясь прямой цензуре или улавливая очередной курс очередной партии внутренним цензором. Он мог себе позволить уйти с хлебной должности в газете «Сегодня», когда горе-оппозиционеры из «Оппозиционного блока», подрядившегося обслуживать и бизнес-интересы Рината Ахметова, начали требовать, чтобы он описывал, какой великий реформатор премьер-министр Арсений Яценюк. Олеся не вырвало от такой перспективы, но он ушел. И за это его завистники возненавидели еще больше: им-то ведь даже не предлагают таких деньжищ, как ему, а он носом крутит и самовольничает…

И так ведь во всем. Они сопят в тряпочку, а он говорит. Они изворачиваются, а он мог себе позволить на мелкотравчатую шелупонь и мешпуху в украинской политике и взгляд не бросить. Свобода — как предмет и возбудитель зависти — это великая страшная сила, которая разрушила не одно естество просвещенных рабов на службе либо Украины, либо олигархов, либо своего собственного кошелька по принципу флюгера: откуда дует, под то и подставляемся.

Ну а мстили ему именно за все выше перечисленное. Мелкая душонка не может в силу своей никчемности долго находиться рядом с кем-то, кто лучше, чище, светлее, успешнее, талантливее ее. «Распните его!» Олесь слышал в свой адрес гораздо чаще, чем купался в лучах славы и популярности. Хотя и в славе и известности купался, плавал, как рыба в воде, чем только множил в свой адрес зависть, ненависть и стремление отомстить…

…И то, что люди испугались и не пришли проводить Олеся в последний путь, — это не только заключительный акт его убийства. Это еще и начало коллективного самоубийства людей, которые промолчали. Нравственного самоубийства, разумеется. Но ведь те, кто придут и убьют по-настоящему, физически, уже имеются. И они не чувствуют преград. Ни со стороны закона, ни со стороны общества, возвысившегося до нравственного осуждения. На похоронах писателя и журналиста не был сделан шаг к нравственному и духовному прозрению, отрезвлению и очищению...

....Однако и патриоты-свидомиты, чувствующие себя сегодня победителями, будут радоваться недолго. Если исчез или замолчал камертон, то через какое-то время даже «Щэ нэ вмэрла…» тоже зазвучит фальшиво…