Претензии Еврокомиссии к «Газпрому» и перспективы компании на европейском рынке

За счет возобновления своего антимонопольного дела против российского государственного газового концерна «Газпром», Европейская комиссия, возможно, поможет пяти бывшим коммунистическим странам получать российский газ по более низким ценам. Некоторые считают, впрочем, что об этом не стоило беспокоиться: эти и другие страны многое предпринимают для того, чтобы сделать их энергетические рынки более конкурентоспособными. И Россия неправа, когда сохраняет политизированную бизнес-модель «Газпрома». Все заинтересованы в том, чтобы компания превратилась в рыночного игрока.

Еврокомиссия говорит, что «Газпром» делает неправильно три вещи: он препятствует приграничным продажам газа в Болгарии, Эстонии, Латвии, Литве, Польше, Венгрии, Чехии и Словакии; выставляет несправедливые цены для первых пяти из этих стран; и поставляет газ на условиях увеличения контроля «Газпрома» над инфраструктурой в Болгарии и Польше. «Газпром» называет обвинения «необоснованными», но после обсуждения с Маргрете Вестагер (Margrethe Vestager), европейским комиссаром по вопросам конкуренции, компания, вероятно, согласится изменить свое поведение. Это даже поможет избежать штрафа, который в худшем случае может составить до 10% глобальной выручки компании, или около 10,3 миллиарда долларов, основываясь на данных 2014 года.

Причина, по которой «Газпром» урегулирует эти обвинения, — как он собирался сделать в прошлом году, но присоединение к России Крыма провалило переговоры, — это то, что российский поставщик понимает необходимость адаптироваться к изменениям на европейском рынке.

Центральным и наиболее спорным вопросом является ценообразование. Газпром вводит ограничения на перепродажу для защиты различающихся цен, которые он устанавливает в разных странах. Что же касается статей контрактов, связанных с инфраструктурой, они являются необоснованными в любом случае, и Европа дала понять, что отменит их, как это было со злополучным проектом газопровода «Южный поток».

«Газпром», однако, вряд ли может отстоять способ установления им связи между ценами на природный газ и цен на нефтепродукты. Смысл изначально был в том, чтобы убедиться, что потребители не перешли на котельное топливо, если оно стало дешевле, как пояснили Джонатан Стерн (Jonathan Stern) и Ховард Роджерс (Howard Rogers) из Оксфордского института энергетических исследований, но это обоснование стало «все более сомнительным» по мере того, как газ «вытеснил нефть (практически необратимо) в домашнем и энергогенерирующем секторах». У газа сейчас есть другие конкуренты, включая возобновляемые источники энергии и дешевый уголь из США. Кроме того, за последнее десятилетие появилось спотовые энергетические рынки, чему способствовало увеличение импорта сжиженного природного газа из Катара, Йемена, Перу и самой России. Последние арбитражные суды между «Газпромом» и его европейскими клиентами практически повсеместно призвали «Газпром» включить спотовые цены в свои ценовые формулы и увеличить их вес в долгосрочной перспективе.

Европейская комиссия решила вмешаться в ситуацию в странах, где у «Газпрома» мало или вообще нет конкуренции, и эта ситуация теперь меняется. Литва и Польша уже построили большие терминалы для импорта СПГ, которые вот-вот будут введены в эксплуатацию, Латвия и Эстония имеют схожие планы. Антимонопольное дело не является заменой диверсификации: соседи России знают, что она — не особенно надежный партнер и склонна смешивать политику с бизнесом. Энергетические рынки этих стран в скором времени станут столь же конкурентоспособными, как в Центральной Европе, где Еврокомиссия не видит проблемы с ценообразованием от «Газпрома». Рано или поздно, с вмешательством Маргрете Вестагер или без него, но российский поставщик должен будет договориться о новых условиях.

Никто в Европе не говорит об исключении российского газа из энергетического баланса в целом. Если он потеряет определенную долю рынка к 2040 году, как предполагает исследование Института Брукингса, то это будет из-за СПГ самой России.

Однако в кратко- и среднесрочной перспективе каждая страна будет иметь альтернативные источники энергии, и «Газпром» не сможет диктовать свои условия. Но он все еще имеет ресурсы для того, чтобы оставаться конкурентоспособным. В прошлом году себестоимость его продукции составляла 1,2 доллара за миллион британских термических единиц (МБТЕ), в то время как средняя экспортная цена составила 11,6 доллара за МБТЕ. В своей недавней речи глава «Газпрома» Алексей Миллер горько сетовал на европейскую критику политики ценообразования «Газпрома», но все же сказал: «Мы будем работать по тем схемам и по тем правилам, которые будут действовать на европейском рынке».

Это означает, что традиционная кремлевская практика использовать «Газпром» в качестве политического инструмента в Европе недолговечна. Она и так не работала: вряд ли можно сказать, что страны, наиболее зависимые от российского газа, являются ярыми сторонниками России в Европейском Союзе. Совсем наоборот, Польша и страны Балтии постоянно призывают Европу готовиться к возможному нападению со стороны России по инициативе президента Владимира Путина. Доминирование «Газпрома» в этих странах было раздражителем, доказательством того, что Россия имеет виды на своего бывшего сателлита. А продажа им газа по завышенным ценам не была особенно выгодной: совокупный экспорт во все пять стран, упомянутых в заявлении ЕК, был на 20 процентов меньше, чем в одну Турцию. Бороться за старый подход не имеет смысла, он того не стоит.

Миллер и Путин знают это. Их план заключается в том, чтобы создать противовес европейскому рынку, используя избыток производственных мощностей «Газпрома» для поставок газа в Китай и на другие азиатские рынки. Это выглядит политически мотивированным, но многомиллиардный азиатский проект «Газпрома» выгоден с точки зрения бизнеса: как и Европа, государственная компания также нуждается в диверсификации. Что реально нужно Кремлю от «Газпрома», так это не его гипотетическое политическое влияние, но его доходы, которые составляют примерно десятую часть российского экспорта.

Так что не будет никакого противостояния с Европой из-за антимонопольного расследования, никакого сокращения поставок или политических последствий. Более практично для Путина будет начать рассматривать «Газпром» как участника рынка, а не как стратегический инструмент. Это преобразование проще сделать на более сложных и конкурентоспособных зарубежных рынках, чем на регулируемом внутреннем рынке, где «Газпром» реализует более половины своей продукции по ценам на 80% ниже среднего уровня экспортных. Дома производителю природного газа пока суждено оставаться политическим инструментом.