Украинский волонтер: когда приезжаешь в Киев с передовой — охватывает шок

Украинский волонтер Юлия Толмачева приехала в Вильнюс из Киева на машине вместе с литовским активистом, режиссером Йоханом Охманом, который собирает в Литве в рамках общественной инициативы Blue-Yellow гуманитарную помощь для Украины. Вместе с ней прибыл еще один волонтер и известный украинский фотограф Александр Клименко, выставка которого открылась в столице Литвы.

— Какие у вас возникают мысли, когда вы приезжаете в спокойный Вильнюс из тех мест, куда вы доставляете гуманитарную помощь? И как это все выглядит в сравнении c Киевом?

— Я каждую неделю езжу не на блок-посты, а именно на передовую. Бываю и в мирных городах, но, подъезжая к Киеву, чувствуется дикий контраст — дорогие иномарки, пьянки-гулянки, рестораны, музыка гремит. И когда начинаешь сопоставлять это с тем, что происходит на передовой, то охватывает шок. По приезду сюда, в Литву, тоже есть сильный контраст. Наши люди устали от войны. Ее называют «АТО», но это не АТО. АТО проводятся максимум две недели, у нас это длится уже второй год. Идет настоящая война, и я все это вижу. У вас же люди спокойные, уравновешенные. Я понимаю, что у каждого есть проблемы, но вы свободные. У нас люди уставшие, они думают постоянно что, где, как. В стране кризис, инфляция, скачки курса доллара и евро, люди забиты и уставшие от власти.

— Почему вы решили лично ездить на передовую, чтобы доставлять гуманитарную помощь?

— У меня уже пять лет есть благотворительный фонд, который помогает онкобольным детям. И меня сильно возмутила аннексия Крыма, поэтому мы решили с моей приятельницей провести благотворительную акцию, выставку детских рисунков, в ходе которой собирались средства для наших солдат. В результате мы на собранную сумму закупили продукты. Это было 4 апреля, когда наши ребята стояли на Чонгаре. Отвезли первую помощь. Потом пошли слухи, что происходит что-то не то, что-то разворовывается, не доходит. Ну, это наши реалии. Поэтому я решила поехать сама и посмотреть. Я поехала в Луганскую область. Там стояла 30-я бригада, выгрузила им помощь, привезла им первые бронежилеты, каски, рации, прицелы.

— Все это нужно где-то взять, все это стоит денег...

— Я искала спонсоров и мы покупали все это.

— Наверное, в такой экономической ситуации очень сложно найти людей, которые готовы жертвовать деньги, поскольку они не знают, что с ними будет завтра?

— Очень сложно собирать. Как вы знаете, сейчас объявлено по Минским соглашениям перемирие, но его не было. Я была 18 числа на Дебальцевской трассе, мы подбирали ребят. Это был шок и ужас, что я видела.

— Состояние армии остается печальным?

— Да. Я вижу своими глазами, что после выхода из Дебальцево форма у ребят сгорела, у них зимние берцы (военная обувь) — их нужно уже переобуть, нужна летняя форма. Им нужны элементарные вещи: трусы, носки, прицелы, тепловизоры. Все очень печально. И нам очень помогает благотворительный фонд Blue-Yellow.

— Куда попадает литовская помощь?

— Лично ко мне, в нашу команду волонтеров в Киеве. И мы везем потом все это на передовую. Иногда с нами ездит Жанна Гончар (представитель Blue-Yellow), Йонас Охман. Кстати, в феврале с ним мы попали под сильный обстрел. Помощи от них очень много.

— Вы помогаете в основном военным или гражданскому населению тоже?

— Мы помогаем и мирному населению. Моя команда помогает дому престарелых в станице Луганская, мы передаем помощь в детские дома, которые не эвакуировали. Мы работаем и с добровольческими батальонами «ДУК», «Правый сектор». Работаем также с вооруженными силами — это 30-я отдельная механизированная бригада, много подразделений, 17-й танковой бригаде помогаем, медицинской роте и т. д.

— Президент, премьер Украины постоянно говорят, что увеличивают снабжение армии, но картинки с передовой говорят об обратном. Какое, по вашим наблюдениям, настроение у украинских солдат, на чем основан их энтузиазм? Какое у них настроение к власти?

— По поводу настроения — я поражаюсь их патриотизму. Они воюют за свою страну, за Украину. Какое у них может быть настроение к власти? Негативное, потому что все привозят волонтеры, начиная от продуктов питания. Как бы власти не говорили, что они обеспечивают армию и не нуждаются в волонтерах, это неправда.

— Быть волонтером, значит, подвергать себя опасности. Есть много случаев, когда они попадали в плен к сепаратистам?

— Мы попадали под обстрелы и т.д., но ужасы войны я увидела 10 августа, когда нашу машину подбил миномет. Я выгрузила груз и возвращалась обратно. Нашу машину подбил миномет. Мы выскочили с водителем, начали другие машины взрываться, все начало гореть. Мы начали убегать, забежали в дом. Ехали другие подразделения, а дорога очень узкая. У нас не было средств связи, чтобы им передать о ситуации. 24— бригаду взорвали, все их БТРы сгорели, а за нами шла впритык 80-я бригада. Были погибшие, много раненых, мы их перетаскивали, перевязывали. Это было 3,5 часа ада под «Градами» и минометами. Командир мне позвонил и сказал, что они думали, что я больше не приеду. Я ответила: «Почему ты думаешь, что больше не приеду?». Через два дня я позвонила командирам и спросила, что надо, привезу.

— В находящиеся под контролем сепаратистов части Донецкой и Луганской областей поступают российские гуманитарные конвои. Со стороны Украины в эти области приходит гуманитарная помощь для местного населения?

— Волонтеров туда не пускают. Мы для них — каратели. Я общалась с комендантом Дебальцева.

— Т.е. какие-то контакты все же есть?

— Конечно, мы же все люди. Так вот, первое, что я от него услышала — что я работаю на Америку, вожу американское оружие. Все это бред сумасшедшего. Так что волонтеров туда не пускают, либо пускают по договоренности с Минобороны или по вопросу обмена военнопленными. Тогда завозят груз. Как он завозится, я не знаю, знаю, что он завозится. Что касается гуманитарного груза с российской стороны, то мы все прекрасно понимаем, что это идет топливо, оружие. В интернете можно посмотреть, как они выгружают снаряды «Градам» и т.д. На территорию Украины уже пришло 24 конвоя. Там по 80-120 машин. Это какое количество грузов? Там донбасцы должны, наверное, ходить уже с объевшимися лицами.

— Пока как-то этого не видно...

— У меня есть интервью с женщиной из Дебальцево, буквально за три дня до вывода войск. Она говорила, что они живут без света, без воды, голодные. Я спросила, куда же девается российский груз? Она ушла от ответа и стала говорить, что люди видят, как ездят украинские танки и обстреливают мирных жителей, хотя украинских танков там не было.

— Объявлено перемирие, о котором утверждают, что оно не действует. По крайней мере, не действует в установленных рамках. Каков градус накала сейчас на передовой?

— Немного снизился. Но, понимаете, как только приходит очередной гумконвой, начинается обстрел. В Луганской области все более сдержанно, там не стреляют с тяжелого вооружения. Но Донецкая область гораздо более агрессивна. Не знаю почему, они обстреливают капитально.

— Кто соглашается пожертвовать на гуманитарную помощь?

— Обыкновенные люди.

— Но много же они не могут дать. А как люди с деньгами?

— Очень мало. Бизнесмены, бизнес-структуры дают очень мало. Я не знаю почему. Наверное, нужно дождаться, чтобы над Верховной радой висел флаг ДНР, чтобы они что-то поняли.

— Сейчас часто можно слышать мнение, что можно ожидать очередного Майдана. По вашим ощущениям это реально?

— Я думаю, что да, хотя бы потому, что у нас очень сильно повысились тарифы на коммунальные услуги, особенно на газ — в 7 раз. Средняя пенсия по Украине — 1100-1200 гривен (40-45 долларов), а за двухкомнатную квартиру нужно будет уплатить 1500-2000 гривен. В то же время, Яценюк говорит, что это требование МФВ, чтобы дать стране очередной транш. Но как оказалось, это не требование МВФ, это наше правительство так решает. Так что если изменений не будет, то будет социальный взрыв. Будет взрыв от военных, потому что очень многие ребята, которые приходят в отпуск на ротацию, не получают денег. Обещанных участков земли они тоже не получают, им приходится воевать за них, судится с правительством. Так что волна недовольства нарастает, но не дай Бог что-нибудь произойдет. Это лишние жертвы.

— Куда и что вы в последний раз отвозили?

— Неделю назад я ездила в Пески, в Нижнюю Лозовую на передовую — это 5 км от Дебальцева.

— Мобилизация приносит ощутимый результат?

— Да, конечно. Ребята находятся на полигонах, их обучают. Должна быть эта мобилизация. Если Путин пойдет, то наших сил реально не хватит, чтобы победить российскую армию. Россия постоянно вкладывала в свою армию, а у нас при Януковиче ее вообще же хотели расформировать.

— Как вы видите ближайшее будущее? На передовой ожидают войны или все есть надежда, что удастся договориться?

— Мое мнение такое, что Крым и часть Луганской и Донецкой области нашими уже не будут. На данном этапе это уже не наша территория. Люди настроены очень агрессивно, но я думаю, что нужно уже забыть про эти земли. Мы не должны с ними договариваться, уже столько жертв. Договариваться нужно было раньше, когда были захваты обладминистраций. Тогда Турчинову нужно было договариваться. Когда появились первые «зеленые человечки» нужно было решать этот вопрос. Если бы к вам зашли в Литву такие человечки, что бы вы делали? Так же и мы должны были поступать.

Ребята, которые были в Крыму были готовы оборонять части и города, но был приказ отступить. Почему нужно было отступать, отдавать технику, корабли? Почему наше правительство в лице Турчинова ничего не делало, не остановило кровопролитие, которое идет сейчас? Сейчас же такое количество жертв, но не говорят, сколько погибло в Иловайске, не говорят об атаке в Зеленополье, Степановке. Мы же не знаем, сколько ребят погибло. Та сторона говорит одни цифры, наша сторона — другие. По спискам пропавших — тоже большие цифры. И отступать после такого количества жертв нельзя.

— Вы имеете в виду, отступать с нынешних позиций?

— Да. За что тогда погибли эти ребята? За что погибла Небесная сотня? Часть этих областей потеряна, но нынешние позиции нужно удерживать, не отдавать. То, что было в Дебальцево (и что называлось плановым выходом), это был ужас. Словами я не могу рассказать. Я искала там наших погибших ребят и тогда еще по пятеро суток они возвращались в сильные морозы без одежды, обуви. Знаете, когда взрывной волной тебя выбрасывает...