Где они — европейские политики, которыми мы можем гордиться?

«Слишком мало и слишком поздно». Все чаще приходится так говорить о действиях государств и людей, облеченных властью.

По крайней мере, всегда, когда речь заходит о поощрении мира и развития; о содействии международному сотрудничеству; о борьбе с голодом, нищетой и неравенством; об инвестициях в образование, культуру и науку; о защите окружающей среды; об обеспечении гарантий свободы, демократии и прав человека. И с каждым разом все чаще, как ни печально это сознавать, мы обязаны говорить так, характеризуя действия Европейского союза, того самого Европейского союза, который соблазнил нас мечтами о солидарности и любит называть себя чемпионом по правам человека, но который изо дня в день позорит нас уклонением от своих самых элементарных обязанностей перед слабыми, своей защитой богатых, своим малодушием перед лицом сильных.

Состоявшееся в прошлый четверг заседание Европейского совета, на котором 28 государств-членов ЕС принимали теоретические меры по предотвращению гуманитарной катастрофы с беженцами, пересекающими Средиземное море, чтобы попытаться попасть в Европу, лишь дополнило длинный список печальных примеров подобного рода уклонения.

«Слишком мало и слишком поздно». Иногда почти ничего, возврата назад уже нет. Почти всегда эти меры годятся только для умиротворяющих заголовков газет, но не доходят до истоков проблем и позволяют только успокоить совесть наименее требовательных.

Где они — европейские политики, встающие на защиту того, чем мы можем по-настоящему гордиться? Они исчезли. Даже когда в определенный момент нам кажется, что такие существуют, их объединение не доживает и до первого заседания Европейского совета. Европейский Союз растворяет политическую идею, оставляя нетронутым лишь бизнес, попахивающий серой.

Где они — европейские политики, которые выступают за идею солидарной Европы, уважающей права и прогресс, которые имеют смелость воплотить ее в конкретные политические меры? Которые действуют, руководствуясь совестью, которые действуют, даже если невозможно всем угодить, которые не ждут реакции СМИ, чтобы узнать, как им следует думать, у которых есть убеждения, за которые им не стыдно, которые не боятся оказаться не по вкусу ультраправым, собирающим столько голосов? Неужели все они мертвы? Может, все они в новых партиях, еще не пришедших к власти? Или политическая воля сосредоточена теперь только у крайне правых апологетов ксенофобии? Неужели закрытый кондоминиум, по стене которого пытаются вскарабкаться бедняки, оказывается единственной мечтой, возможной в этой Европе пиратов-банкиров и политиков от налоговой полиции?

Меры, предпринятые на последнем заседании Европейского совета — не только ничтожные, но и запоздалые. Они позорны и неэффективны.

«ЕС утраивает бюджет для наблюдательной миссии в Средиземном море», — стояло в заголовке этого выпуска. Кажется, неплохо. Только вот в статье разъясняется, что это «утроение» даже не дотягивает до тех средств, что Италия в одиночку потратила на спасение беженцев в Средиземном море в прошлом году, проводя операцию Mare Nostrum, завершившуюся в октябре 2014, поскольку ЕС не пожелал ее поддержать.

ЕС хочет сократить негативные отзывы в прессе, при этом стараясь особенно не вмешиваться, затрачивая минимум и делая как можно меньше. Цель большинства европейских стран, как до недавнего времени напрямую заявляли в кабинете Дэвида Кэмерона, состоит в дальнейшей массовой гибели иммигрантов в Средиземном море, чтобы Европа уже не казалась столь привлекательной для тех, кто остается. Гнусная британская формулировка гласит, что расширение спасательных операций в Средиземноморье представляет собой «фактор притяжения», стимулирующий нелегальную иммиграцию в ЕС. «Фактор притяжения». Не надо спасать людей, потому что это «фактор притяжения». Не стоит даже аргументировать то, что, когда операция Mare Nostrum была приостановлена, количество иммигрантов возросло. Не стоит пытаться объяснять, что те дети, которые тонут в Средиземном море, — из той же плоти и крови, что дети господина Кэмерона, что смерть каждого из них столь же трагична, как смерть первенца господина премьер-министра, что жизнь каждого из них стоит столько же, сколько жизнь каждого из наших детей. Может, было бы лучше убивать их на месте, чтобы им уже точно не хотелось в Европу? Теперь в европейских странах будут осуждать на смерть семьи, в которых родители хотят обеспечить достойную жизнь своим детям?

ЕС, обладай он хоть малейшей порядочностью и стыдом, должен был признать важность проведения необходимых спасательных операций в Средиземном море, и не только вдоль собственного побережья. Ему следовало бы серьезно обсудить (как между странами-членами, так и со своими соседями в Африке и на Ближнем Востоке) иммиграционную политику, которая должна быть великодушной и на практике применять необходимые инструменты для того, чтобы обеспечить надлежащими визами политических и экономических беженцев. ЕС должен был бы проводить подлинную внешнюю политику, которая поддерживала бы усилия по установлению мира в странах, пребывающих в состоянии войны, и по развитию беднейших стран. Должен был. Этой внешней политикой — справедливой, воодушевляющей и объединяющей — мы могли бы гордиться. Однако сейчас перед нами ЕС, от которого даже простой порядочности ждать не приходится.