В последние недели мы стали свидетелями нескольких поступков, объяснимых разве что безумием. Без сомнения к самым настоящим безумцам можно причислить немецкого пилота, обрекшего на смерть всех доверившихся ему пассажиров; определенно не в себе был миланский предприниматель, учинивший расстрел во дворце правосудия; не меньшее беспокойство вызывает и случай с пилотом (отвечавшим некогда за судьбу президента Итальянской республики), открывшим стрельбу у себя дома — оставим за скобками автомобильную аварию, виной которой, вероятно, было чрезмерное количество алкоголя, ведь подобный инцидент мог произойти с каждым, хотя желание сесть за руль, изрядно выпив, не делает чести пилоту аэробуса.
Неужто сумасшедшими были и полицейские, устроившие «мексиканскую бойню» в духе режима Диаса? За минуту до происшествия они наверняка представлялись совершенно обычными служащими. Что же нашло на них после? Какое умопомрачение помешала им понять (умолчим о моральной стороне дела), что в итоге об их действиях обязательно станет известно?
Вспоминается фраза Роберта Оуэна: «В этом мире все сумасшедшие, кроме тебя и меня. Да и ты, если хорошенько подумать…». Ведь все мы уверены в том, что благоразумие — норма, а безумцы — исключение, которых в свое время помещали в психиатрические лечебницы. Так ли это? Что если нормальное состояние это как раз безумие, а так называемая норма — состояние временное? Оставив в стороне парадоксы, не осмотрительнее ли убедить себя в том, что в каждом человеке имеется некоторая доля безумия. Порой она не дает о себе знать вовсе, порой овладевает время от времени — проявляясь не в агрессии, а в формах продуктивных — некоторыми из нас, таких людей мы обычно называем гениями, пророками, мечтателями, а в иных случаях безумие приводит к преступлению?
Если теория верна, и все люди подвержены подобному недугу (а нас аж семь миллиардов), семя безумия может прорасти внезапно, и может проявиться лишь в некоторых аспектах нашей деятельности. Кто знает, вероятно, и Головорезы из ИГИЛ в определенные часы своей будничной жизни — верные мужья, любящие отцы. Я читал, что у них есть, и постоянный оклад, и бесплатная столовая, точь-в-точь как у нашего соседа бухгалтера. И вот они встают в восемь утра, вешают своего «Калашникова» через плечо, а жена между тем, верно, готовит им яичницу с бутербродами, и идут себе обезглавливать кого-нибудь или расстреливать сотню другую детей. А впрочем, не такую ли жизнь вел, скажем, Адольф Эйхман? Да с другой стороны и самый лютый убийца, если послушать его мать, еще до вчерашнего дня был образцовым мальчиком, на худой конец иногда он немного грустил.
Если все так, следует ли нам жить в постоянном страхе, опасаясь, что в любой момент наши жена или муж, сын или дочь, бухгалтер, живущий этажом выше, а то и наш лучший друг, вдруг схватят топор и размозжат нам череп или добавят мышьяка в суп.
Но в таком случае наша жизнь станет невыносимой, и потеряв доверие к окружающим (даже к вокзальному громкоговорителю, объявляющему о том, что поезд в Рим отправляется с пятой платформы, ведь ответственный за объявления мог к тому моменту уже спятить), мы сделаемся параноиками, держащими непрерывную оборону.
А значит, чтобы выжить, необходимо хоть кому-то доверять. Остается лишь смириться с тем, что абсолютного доверия не существует (так иной раз одна влюбленность сменяет другую), доверие может быть лишь относительным. Если на протяжении многих лет поведение моего друга внушало доверие, я как человек разумный готов поставить на его благонадежность. Моя ставка будет сродни той, что в свое время сделал Паскаль, утверждавший: верить в существование вечной жизни приятнее, чем не верить в нее. Здесь можно говорить лишь об игровых ставках (если не на вечную жизнь, так хоть на друга), на которые полагаться, разумеется, рискованно, но не делать их значительно вреднее для нашего умственного здоровья.
Как когда-то написал, если не ошибаюсь, Сол Беллоу, в эпоху безумия, считать свой мозг нетронутым сумасшествием, не что иное, как одна из форм сумасшествия. Следовательно, не принимайте за чистую монету все, что я тут только что написал.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Чтобы выжить, необходимо хоть кому-то доверять. Остается лишь смириться с тем, что абсолютного доверия не существует. Если на протяжении многих лет поведение моего друга внушало доверие, я как человек разумный готов поставить на его благонадежность. Моя ставка будет сродни той, что в свое время сделал Паскаль, утверждавший: верить в существование вечной жизни приятнее, чем не верить в нее.
