Слов нет, Москва тряхнула стариной и явила миру одно из самых грандиозных демонстраций истинной державности, как сказали бы во времена, когда никто не выражал сомнений в особом месте, роли и предназначении огромной страны, простирающейся от Кенигсберга до самых до берегов Японии. Заметим к слову, также снедаемой имперскими грезами. Такова была ее судьба — России — что при царях, что при коммунистах. Хотя называлась страна по разному — Российская империя, начиная с Петра Великого и Советским Союзом, начиная с генералиссимуса Сталина.
Но точнее всех назвал страну сам царь: «То не страна, то континент…» И все же слово это — старославянское — держава — всегда или почти всегда присутствовало в самоназванье этого гигантского евразийского государства. Правда, при Ленине его выбросили за борт вместе с остальным царско-имперским хламом. Но генсек Сталин разрешил ввести в политический оборот имя страны, которое, как оказалось, вполне может гармонично уживаться с социалистическим по содержанию и многонациональным по форме своеобразием: «Славься, отечество наше народное!» Совсем по душе идея державности пришлась демократам, что первой волны, что второй, что третьей: «Славься, российская наша держава!» — звучит, однако. Никак не может русский человек без этого, без державности. И шаг уверенней, и осанка гордая, и дышится как-то по иному — полной грудью…
Не нашлось возражений лично и у Путина, хотя он меньше всего похож на самодержца. Впрочем, разве что ростом схож с Павлом, самым несчастным и таинственным из русских царей, а хватка, скажем прямо — сталинская. Попомним, держава происходит от слова держать, что значило властвовать, управлять, отчего и нужен был самодержец. Размышления в этом направлении могут привести ко многим интересным открытиям в ментальности народа, его правителей и государственном устройстве. Особенно в тяге к властвованию, которое хранит узнаваемые черты исторического прошлого, хотя что бы там не говорили, нынешний хозяин Кремля вполне хоть и жесткий, но ведь не жесток, а даже вполне демократичен. А последним самодуром останется в истории демократической России все-таки Борис Ельцин. Победные торжества дали помимо прочего уникальную возможность наблюдать главу Российской Федерации, имеющей республиканское оформление, но не отказывающейся от державных претензий, как бы в трех политических измерениях.
Вот он, с годами избавившийся от каких-то черточек питерского простоватого паренька, но все еще сохраняющий спортивную осанку, военную выправку, зоркий взгляд, — президент Путин в окружении ближайших союзников. Назовем их так — Назарбаев и др. Так из кого состоит окружение?
Немногословный Рахмон, балагур Лукашенко, крепкий мужик, ни на миг не выпускающий из своих цепких рук Белоруссию, когда-то выдавший на-гора кучу демократов с не белорусскими фамилиями, и самое главное, далекими от славного партизанского прошлого, политическим мышлением.
Серж Саргсян — каким быд комсомольчиком на подхвате, таким и остался, несмотря на неразрывную дружбу с российскими генералами. Он умудряется усесться так, чтобы никто в Вашингтоне не обвинил его в сокращении дистанции с президентом Путиным. И в то же время часто улыбается в сторону Хозяина, дабы тот не заподозрил чего. Однако не следует думать, что положение у президента Армении щекотливое, совсем наоборот — это излюбленная армянскими политиками ситуация — устроиться так, чтобы быть рядом с сегодняшним хозяином и в пределах досягаемости для следующего. Самое интересное то, что и тот, и другой прекрасно осведомлены, что в последнюю минуту он исчезнет, чтобы появиться, когда все уляжется.Так было в 1917-м, когда рушилась Российская империя, затем в 1989-м, когда настал черед крушения Советской империи, и Армения первой пнула ее ногой, так будет, даст Бог, и на следующем повороте. Однако когда и каким он предстанет? По идее лучше всех об этом должен бы знать армянский президент. Раз он в Кремле, значит России еще ничто не угрожает…
Далее — Ислам Каримов — хозяин страны белого золота и настоящего золота, после Казахстана — стоящий довесок, как и Гурбангулы Бердымухамедов, хозяин Кара-Кума, под песками которого нефти и газа достаточно, чтобы быть привеченным ушлыми европейцами…
И наконец, глава Киргизии Алмазбек Атамбаев. Последний говорит, волнуясь, как школьник на первом экзамене. Для него прибытие на 70-летие русской победы хуже любого экзамена — истинное горе политическое. Он сам признается, что три дня и три ночи не спал, сочинял тексты, связанные с вступлением в Евразийский Союз, но так, чтобы ничего плохого не подумали там, в Вашингтоне. М-да…
Что и говорить, даже у покойного Брежнева ближайшее окружение союзников было куда внушительней. Но вот глава России направляется навстречу к руководителю КНР Си Цзиньпинем, в спокойной, уверенной поступи которого угадывается глава новой супердержавы. Договор о сотрудничестве (хороша ложка к обеду!), подписанный только что между двумя странами придает России некий новый масштаб, в том числе и в политическом мышлении. Однако, какой же прыткий и верткий это Владимир Владимирович, что не задумывает — обязательно доводит до конца.
Евразийскому Союзу, конечно, далеко до Советского Союза, да и на политической карте еще не очень четки его контуры, тем не менее движение от де-юре к де-факто начато… Вот и сейчас Вашингтон его было прижал к ногтю своими санкциями, а он уже в тандеме с миллиардным Китаем. А это тот случай, когда от политического заявления до политической карты — один шаг. А там глядишь, все ресурсы русские, из-за которых собственно весь сыр бор разгорелся, потекут в прямо противоположном от Запада направлении…
И наконец, третье явление Путина народу и миру — рядом с канцлером Германии Меркель. Если даже лидер Евросоюза для того, чтобы появиться в Москве в священный для нее час, вынужден проявить чудеса дипломатической изворотливости, то, что думать об остальных европейских так называемых лидерах, взятых за шкирку Вашингтоном. А там ведь правит не Трумэн, не Никсон, не Эйзенхауэр, а всего-то Барак Обама… О чем это они говорят, прогуливаясь по Александровскому саду — Меркель и Путин?
Первая встреча после изнурительных переговоров в Минске. Только ли визит вежливости, дань истории и памяти 27 миллионов советских людей, ушедших в мир иной в результате абсолютно сумасшедшей идеи для ХХ века — жизненном пространстве и мировом господстве, родившейся, как ни крути, на немецкой земле. А Меркель, как и Франк Вальтер Штайнмайер, министр иностранных дел, в Волгограде и не думают хитрить-крутить. Они приносят извинения, признают великий грех не только Гитлера, но и всех немцев. Потому что проще простого свалить все на проигравшего вождя. Вождя делает народ. И об этом говорит история многих вождей. В том числе и Сталина, который в отличие от многих других ушел все-таки непобежденным, а точнее — победителем. А Путин, без пяти минут вождь, так и не решился вернуть городу на Волге имя вождя. Но вернемся к переговорам с канцлером Меркель.
«Мы из нашего горького опыта извлекли урок, а именно: что нам необходимо работать, необходимо сотрудничать, в том числе в сложных ситуациях, какой она является сейчас. И стремиться к нахождению дипломатических решений», — вот самый насыщенный фрагмент из заявления, сделанного в Москве Меркель. К этому остается добавить то, возможно, субъективное ощущение, возможно ошибочное — никогда Путин не выглядел таким одиноким как в ходе этого короткого общения с человеком с Запада. И не потому, что Меркель не уставала напоминать о серьезных проблемах и разногласиях между Западом и Россией. Одиночество Путина проистекает из другого обстоятельства — чисто геополитического.
Россия, повторимся, не страна, не держава — целый континент — по мощи, масштабам, значению, и что немаловажно — по интеллектуальному потенциалу. Континентально он простирается и в Европе. И факт этот игнорировать не просто глупо — опасно. И Меркель, как и многие другие на Западе, лучше, чем кто-либо сознает это. В этом причина ее желания быть в час русского торжества в Москве, в гостях у Путина. А не из-за воплей, несущихся с берегов туманного Альбиона, который ежедневно стремительно покидает миллиард долларов. И не потому, что американская пресса бросила укор Обаме из-за того, что место Запада на Красной площади пустовало. Дилемму, рожденную Крымом и американскими санкциями короткой встречей не решить.
А нам то что, скажет, читатель, нам-то ведь нечего делить с Россией. Может, оно и лучше, если на сей раз Вашингтон покажет русским, как когда-то Никита Сергеевич, «кузькину мать». Не уверен. Крушение империи подобно гибели «Титаника» — не только пассажиры остаются без тверди под ногами. Океанский водоворот засасывает всех, кто оказался рядом с гигантским судном, уходящим на дно…
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Никогда Путин не выглядел таким одиноким как в ходе этого короткого общения с человеком с Запада. И не потому, что Меркель не уставала напоминать о серьезных проблемах и разногласиях между Западом и Россией. Одиночество Путина проистекает из другого обстоятельства — чисто геополитического.
