Религия и раскол левых

Возвращение на первый план религиозной тематики поделило французских левых надвое. С одной стороны «вольтерьянцы» хотят «раздавить гадину». С другой стороны, есть те, кто считает мусульманскую веру прибежищем для самых угнетенных слоев населения.

Сумерки богов так и не наступили. После падения Берлинской стены люди на Западе уверовали в конец идеологий и закат религий. Но это было иллюзией. С развитием глобализации европейские левые посчитали, что пробил час альтерглобализма. Подъем мирового социального движения завершился очередным разочарованием. Дело в том, что сегодня общественное пространство заполонили порожденные борьбой за самосознание и коммунитаризмом конфликты и войны. А возвращение на первый план религиозной тематики поделило надвое французских левых. В этом историк Эмманюэль Тодд (Emmanuel Todd) совершенно прав: «Историю нужно принимать всерьез».

В книге «Так, кто же такой "Шарли"? Социология религиозного кризиса» (Qui est Charlie? Sociologie d’une crise religieuse) автор хочет показать, что религия остается активной силой в обществе, даже когда исчезает. Так, прибывающий в состоянии «зомби» католицизм питает «исламофобию» белой и неэгалитарной Франции, показавшей себя 11 января. Однако Эмманюэль Тодд идет еще дальше и утверждает, что исламу в его сути свойственно равенство. Если отложить в сторону его яростные нападки на Charlie Hebdo, который сам навлек на себя ярость мусульман «оскорбительными» карикатурами, его книга является симптомом смещения левых в сторону религии в целом и ислама в частности. Часть из них полагают, что независимость сегодня предполагает «отказ от страха перед религией».

Таким образом, январские теракты дали разделили левых на интеллектуалов и политиков. С одной стороны стоят те, кто в вольтерьянском порыве призывают «раздавить гадину» и считают религию «опиумом для народа» (Маркс) или «великой иллюзией» (Фрейд). Откуда бы ни шла религия, и куда бы она ни направлялась, она все равно представляет собой «помешательство» (Фейербах). Так, философ Мишель Онфре (Michel Onfray) уверен, что левые сворачивают с пути, когда ударяются в «исламофильские воззрения, уверяя, что это религия мира, терпимости и любви». Публицистка Каролин Фурест (Caroline Fourest) в свою очередь недовольна существующим постколониальным левачеством, которому свойственно больше критиковать предполагаемую «исламофобию» Charlie Hebdo, а не устроенные радикалами убийства. Сам карикатурист Шарб в своем посмертном «Письме к мошенникам от исламофобии, которые играют на руку расистам» выражает разочарование тем, как «вчерашний антифашист превращается в мелкого лавочника, который зацикливается на миноритарной форме дискриминации».

С другой стороны стоят те, кто (по крайней мере, после 11 сентября) считают мусульманскую веру прибежищем для народов, которые испытывает на себе самый сильный гнет. Ислам, «религия бедных» на Западе, пытается, таким образом, защититься от реакционных сил. Философ Пьер Теванян (Pierre Tevanian) уверен, что «атеизм стал опиумом левого народа». А журналист Эдви Пленель (Edwy Plenel) встает на защиту мусульман, потому что «ненависть, которую испытывает к исламу и верующим светская нетерпимость, является выражением социального отрицания, неприятия обездоленных и угнетенных». Журналист Ален Греш (Alain Gresh) в свою очередь полагает, что «мы наблюдаем в Европе подъем националистических сил и партий, осью которых является уже не антисемитизм, как это было в 1930-х годах, а исламофобия». Эмманюэль Тодд тоже проводит «параллель с еврейской историей».

Многие же считают сравнение нынешнего положения мусульман с жизнью евреев в 1930-х годах оскорбительной ложью. «Разве в 1931 году существовал международный терроризм под флагом ортодоксального иудаизма? — пишет Шарб — Разве еврейские радикалы грозили установить свои законы веры в Ливии, Тунисе, Сирии и Ираке? Нет, в 1931 году иудейский фундаментализм вовсе не был тем, чем стал мусульманский фундаментализм в XXI веке».

Замешательство левых при виде ислама вполне очевидно. До такой степени, что даже американский философ Майкл Вальцер (Michael Walzer) сокрушается по поводу поведения левых, которые «больше стремятся избежать обвинений в исламофобии, чем осудить исламский фанатизм». Левые развернули настоящую войну на религиозном поле. Антрополог Жан-Лу Ансель (Jean-Loup Amselle) в свою очередь ставит друг напротив друга обе эти позиции и называет их «карикатурными».

Именно в таких условиях раскола среди левых по поводу ислама премьер Манюэль Вальс (Manuel Valls) решил сказать свое слово. Чтобы дать отпор «опасной путанице» и «инверсии ценностей» в книге Эмманюэля Тодда, а также покончить с охватившей нацию «депрессией». Интеллектуалу, возможно, будет под силу примирить мудреца и политика. Писатель Режи Дебре (Régis Debray) указывает на атмосферу «демократического маккартизма» 11 января, но радуется «светскому единству», подъему «республиканского духа», существованию столь важного для всех общего «мы» в нынешнюю эпоху, где «каждый сам за себя» и «всем на всех наплевать».