2 мая индийский премьер-министр Нарендра Моди в Нью-Дели дал эксклюзивное двухчасовое интервью главному редактору журнала Time Нэнси Гиббс (Nancy Gibbs), редактору рубрики «Азия» Зохеру Абдулкариму (Zoher Abdoolcarim) и руководителю южноазиатского бюро Никхилу Кумару (Nikhil Kumar). Говоря большей частью на хинди, Моди рассказал обо всём — начиная с его устремлений относительно Индии и заканчивая борьбой с международным терроризмом. Поделился он и личными моментами. Мы предоставляем вашему вниманию наиболее яркие моменты его интервью, вслед за которыми идёт его полный вариант.
Что он узнал о процессе управления Индией
Самым большим вызовом явилось то, что я был новым лицом для структур федерального правительства. В различных департаментах есть тенденция работать как бы в некой закрытой шахте, когда каждый департамент мнит себя отдельным правительством. Я стал работать над тем, чтобы сломить эту обособленность, дабы все решали проблемы коллективно. Считаю, что федеральное правительство — это не искусственно собранное воедино образование, а органичное целое.
Взгляд на США
Мы естественные союзники. И дело не в том, что Индия может сделать для США, или что США могут сделать для Индии. Мы должны смотреть на это так: что Индия и США могут совместно сделать для мира — повсеместно укреплять демократические ценности.
О случаях напряжённости в отношениях Индии с Китаем
На протяжении почти трёх десятилетий на индийско-китайской границе более или менее царили мир и спокойствие. На протяжении почти четверти века не выпущено ни одной пули. Обе страны проявляют значительную зрелость, показывают приверженность экономическому сотрудничеству.
О возможности возвращения Талибана к власти в Афганистане
Вывод американских войск, конечно, — независимое решение американской администрации, однако в интересах обеспечения стабильности в Афганистане было бы важно, по мере того как выводятся войска США, проводить консультации с афганским правительством для понимания его потребностей в сфере безопасности.
Борьба с угрозой терроризма
Нам не следует воспринимать проблему терроризма по ярлыкам — к какой группе они принадлежат, каковы географические координаты, кто их жертвы. Будут меняться и группы, и названия. Сегодня мы говорим о Талибане и ИГИЛ, завтра мы можем увидеть совсем другие названия. Нам следует принять Всеобъемлющую конвенцию ООН о борьбе с международным терроризмом. Она по крайней мере четко разграничит, кого мы можем считать террористом, а кого нет. Нам необходимо отделить терроризм от религии и выделить в отдельную категорию террористов, которые используют подмену понятий между терроризмом и религией. Некоторые страны воспринимали терроризм как проблему правопорядка внутри отдельных государств. Мы должны рассматривать его как борьбу за общечеловеческие ценности.
Насколько далеко и быстро продвинулись экономические реформы
В это же время в прошлом году казалось, что в правительстве ничего не происходило. Ощущался полный политический паралич власти... Не было руководства. Приход к власти моего правительства нужно рассматривать в контексте сравнения событий за последние десять лет предыдущего правительства и десятью месяцами работы моей администрации. Весь мир вновь наполнен ожиданиями и энтузиазмом относительно Индии и возможностей, которые она предоставляет. Будь то МВФ, Всемирный банк, Moody’s или другие рейтинговые агентства — все в один голос говорят о великом экономическом будущем Индии.
Хотел бы он иметь такую же авторитарную власть, как у китайского лидера?
Индия — демократия, и у нас это заложено в ДНК. Что касается различных политических партий, я твердо верю, что у них хватит зрелости и мудрости принимать оптимальные решения ради высших интересов страны. Если вы спросите меня, нужна ли диктатура для управления Индией, то нет, не нужна. Нужна ли влиятельная личность, исповедующая идею концентрации власти? Нет, не нужна. Если вы предложите мне выбор между демократическими ценностями и богатством, силой, властью, процветанием и славой, то с легкостью и без малейшего сомнения я отдам предпочтение демократическим ценностям.
О религиозном многообразии Индии, которое, по мнению некоторых граждан, находится под угрозой
Моя философия, кредо моей партии и моего правительства — это «sabka saath, sabka vikas» — «все вместе ради всеобщего прогресса». Сплотить всех вместе и двигаться к всеобъемлющему внутреннему развитию. Когда относительно религиозных меньшинств выражается личный взгляд, мы не поддерживаем его. Что касается правительства, у него есть только одно «Священное писание» — Конституция Индии. Единство и целостность страны являются высшими приоритетами. У всех религий и общин одинаковые права, и моя ответственность заключается в обеспечении их полной и абсолютной защиты. Моё правительство не будет мириться с какой-либо дискриминацией по признаку касты, религии или вероисповедания.
Жизненные принципы (сдерживая слезы)
Этот вопрос затрагивает глубины моей души. Я родился в очень бедной семье. В детстве продавал чай в поездах. Чтобы прокормить семью, моей матери приходилось подрабатывать посудомойкой и домработницей. Я наблюдал нищету с очень близкого расстояния. Я прожил в бедности всё свое детство. Для меня бедность в каком-то смысле явилась первым вдохновением в жизни, и я решил, что буду жить не для себя, а для других.
Полный текст интервью
Моди: — Прежде всего, добро пожаловать в Индию. Это ваш первый визит, и я рад, что у нас сразу появилась возможность встретиться. Также надеюсь, что эта поездка даст вам повод ещё не раз возвращаться в Индию.
Time: Спасибо. Мы тоже надеемся на это. Начну с поздравлений вас с годовщиной — вы у власти почти год. Мне любопытно, что больше всего удивило вас? Вы часто говорили о том, что были «чужаком». Теперь, когда вы самый что ни на есть «инсайдер», как вы оцениваете потенциал, возможности и препятствия, с которыми сталкиваетесь в реализации намеченной вами программы?
— На протяжении более 40 лет у меня были возможности путешествовать по всей Индии. Должно быть, можно насчитать 400 дистриктов Индии, где я останавливался на ночлег. Поэтому я в полной мере осведомлён о силе нашей страны и вызовах, перед которыми мы стоим. Всё это мне небезызвестно. Относительно новыми для меня стали структуры и системы федерального правительства и то, как мы действуем на федеральном уровне. Это та область, которую я не знал, пока не вошел в состав правительства.
Думаю, главным вызовом стало то, что структуры федеральной власти были мне в новинку. Они мне были незнакомы, а я был незнаком им. Поэтому возник вопрос налаживания взаимопонимания в плане перспектив. Мне очень быстро удалось устранить этот разрыв благодаря целенаправленным и сфокусированным действиям. Теперь мы мыслим одинаково. Я их отлично понимаю, они — меня. Вот так за очень короткий период внутри федеральной структуры нам удалось установить четкий и отлаженный рабочий механизм.
В течение длительного времени я был главным министром штата Гуджарат и хорошо знал, что центральное правительство думает об индийских штатах и как в штатах воспринимаются федеральные власти. Мне захотелось изменить этот образ мыслей и фундаментальный подход к тому, как центр и регионы относятся друг к другу, заставить их работать сообща на благо страны. По сути я стремился полностью изменить представление, будто федеральное правительство — это раздатчик благ, а правительства штатов — получатели щедрот из центра. Думаю, за очень короткое время мне удалось значительно продвинуться в достижении этой цели. Для этого я придумал термин — «кооперативный федерализм» и сделал шаг вперед, назвав его «кооперативным состязательным федерализмом». В основе концепции лежит идея побуждать различные штаты соревноваться друг с другом для обеспечения роста. В принципе я пытаюсь достичь вот чего — и думаю, мы смогли это сделать, — превратить страну с одной опорой в государство, опирающееся на 30 столпов роста: 29 штатов Индии и её федеральный центр. Аналогично, войдя в состав федерального правительства, я столкнулся с тем, что его многочисленные департаменты, как правило, действовали обособленно. Каждый из них, казалось, считал себя воплощением правительства. Причина кроется в том, что последние три десятилетия на федеральном уровне не было правительств большинства, все они в основе были коалиционными, а это существенно влияло на функционирование системы правительства и порождало эту келейность. Мои усилия сконцентрировались на устранении этой замкнутости, на привнесении единого образа мышления, который теперь существует на федеральном уровне. И, считаю, за короткое время нам удалось достичь того, чтобы каждый думал в унисон со всеми и работал сообща. Это также укрепило административную систему федеральных властей, которая теперь смотрит на проблему с общей позиции, нежели с разных точек зрения.
Я рассматриваю федеральное правительство не как искусственно собранное образование, а как органичное целое: так, чтобы каждый понимал проблемы другого, и все могли коллективно работать над их решением.
— Переходя к теме США и отношений Индии с США, президент Обама недавно очень высоко отозвался о включении вас в список ста самых влиятельных людей планеты по версии журнала — По мере того как вы продолжаете трансформировать Индию и её правительство, что вы думаете − как вас должны воспринимать США? Как партнера или экономического соперника? Означает ли, например, кампания «Делай в Индии», что рабочие места из США будут перетекать сюда? Не перейдут ли разногласия, которые у нас есть в сфере услуг, на сектор производства? Как США должны воспринимать вас?
— Я чрезвычайно признателен президенту Обаме за любезный и щедрый отзыв обо мне. Также благодарен ему за недавние высказывания в журнале — Если мне придется охарактеризовать индийско-американские отношения одним-двумя словами, то я скажу, что мы — естественные союзники. Считаю, что взаимоотношения между Индией и США, а также внутри обеих стран играли и продолжают играть очень важную роль в укреплении демократических ценностей во всем мире.
Какими должны быть индийско-американские отношения? Что Индия может сделать для США? Полагаю, что это очень ограниченный подход к вопросу. Думаю, нам следует смотреть на это так: что Индия и США могут совместно сделать для мира? Вот с таким видением мы подходим к развитию отношений с Соединенными Штатами.
— Вы уже посетили 16 стран в этом году. Кого бы еще вы назвали своими естественными союзниками?
— Вполне ожидаемый вопрос с точки зрения журналистики! Думаю, каждая страна по-своему важна, и каждые отношения должны рассматриваться через свою призму. У Индии стратегическое партнерство с несколькими странами мира. С некоторыми другими мы имеем всестороннее сотрудничество в несколько ином формате. Есть и такие, которые наши естественные союзники по своей природе, но, чтобы действительно стать ими, необходимо устранить некоторые пробелы. Поэтому полагаю, что для нас важно рассматривать каждые отношения и в общей перспективе, и по отдельности.
К примеру, рассмотрим отношения Индии и США. Исключительно важную роль в их развитии играет индийская диаспора. Да, мы разделяем демократические ценности, но в укреплении уз дружбы двух стран, и, конечно, в акценте на общие демократические ценности большую роль сыграла именно наша диаспора.
Взгляд на мир... Помимо общедемократических ценностей у нас совпадают взгляды на различные ситуации в мире. Если бы надо было описать отношения Индии с другими странами, то я бы сказал, что каждые из них должны рассматриваться в своем контексте и через свою особую призму.
— Г-н премьер-министр, очень скоро Вы отправитесь с визитом в Китай, который сейчас усиливается на мировой арене и является влиятельной силой. У Китая и Индии в прошлом была пограничная война, временами атмосфера в отношениях становится напряжённой, включая регион Южной Азии. Вы вели пограничную войну с Китаем в прошлом, и временами взаимодействие и атмосфера бывают натянутыми. Какие отношения вы хотите наладить с Пекином во время вашего визита в Китай и встреч с его руководством? Думаете, вам удастся вести дела с лидерами КНР? Могут ли Индия и Китай когда-нибудь стать друзьями?
— После индийско-китайской войны 1962 года в начале 1990-х годов Индия и Китай достигли рамочных договоренностей о поддержании мира и спокойствия на границе. С тех пор на протяжении практически тридцати лет и по сей день, когда мы вошли в XXI век, в общем и целом на индийско-китайской границе сохраняется мир и спокойствие. Эту границу нельзя считать нестабильной. На протяжении вот уже четверти века не было ни одного выстрела. По сути это подтверждает, что обе страны извлекли уроки из истории.
Если рассматривать конкретно индийско-китайские отношения, то действительно, между Индией и Китаем весьма протяженная граница, статус и значительная часть которой оспариваются. Тем не менее я убежден, что на протяжении последних двух десятилетий обе страны проявили весьма зрелый подход и приверженность экономическому сотрудничеству, которое на протяжении последних 20-30 лет достигло уровня масштабного сотрудничества в торговле, инвестициях и перспективных проектах. С учетом нынешней ситуации в мировой экономике мы находимся на этапе, когда сотрудничаем с Китаем на международной арене, но соперничаем с ним в торгово-экономической сфере.
Вы упомянули о росте китайского влияния в регионе и мире. Глубоко убежден, что нет такого государства в мире, будь оно с населением в миллион человек или гораздо больше, которое не хотело бы усилить своё международное влияние. Полагаю, что стремление к расширению влияния на международном пространстве является вполне естественным для государств, это развитие отношений с другими странами. На мой взгляд, при уважении двух столпов — норм международного права и соглашений, а также общечеловеческих ценностей − любая страна имеет право расширять своё присутствие и влияние на международном уровне на благо всего мирового сообщества.
— Хотел бы задать уточняющий вопрос. Хотели бы вы сказать что-то особенное председателю КНР накануне вашего визита в Китай?
— Твердо верю, что отношения между нашими странами, индийско-китайские, как вы их называете, должны быть таковыми, чтобы нам не нужно было общаться друг с другом через третью сторону. Наши отношения находятся как раз на таком уровне.
— США постепенно выводят свои войска из Афганистана. Хотел бы поинтересоваться, обеспокоены ли вы перспективой возвращения Талибана к власти, также интересно ваше мнение по поводу угрозы, которая исходит от ИГИЛ.
— У вашего вопроса два аспекта, и я постараюсь ответить на каждый из них по отдельности. Первый касается индийско-афганских отношений. Хорошо известно, что связи между Индией и Афганистаном существуют с древних времен. Они носят очень тесный характер. Сейчас много говорят о развитии инфраструктуры. Обратившись к истории, вы узнаете, что один из бывших правителей в регионе, Шер Шах (Sher Shah Suri), в свое время построил «великий колёсный путь» от нынешней Калькутты до Кабула.
Близость индийско-афганских отношений — не новое явление. Эти связи существуют с незапамятных времен. С момента, когда Индия обрела независимость, Афганистан был нам близким другом, мы делаем и будем делать всё, что требуется для роста и развития дружественного нам Афганистана. На прошлой неделе у нас в Индии побывал президент Ашраф Гани (Ashraf Ghani). Состоялись хорошие встречи и беседы по широкому кругу вопросов. Одной из ключевых тем стало создание дорожной карты развития и прогресса в Афганистане. В прошлом мы активно подключались к этому процессу. Фактически объём помощи Индии на восстановление и развитие Афганистана составил порядка 2,2 миллиарда долларов США. Мы взяли на себя обязательство сделать всё, что потребуется для развития Афганистана. И мы не только заявили об этих обязательствах, но и предпринимаем конкретные и чёткие шаги по их выполнению.
Что касается вывода войск США из Афганистана, то этот вопрос я подробно обсуждал с президентом Обамой в ходе визита в США в сентябре прошлого года. Я сказал ему, что вывод войск − это, разумеется, самостоятельное решение американской администрации, но в интересах обеспечения стабильного правительства в Афганистане было бы важно провести консультации с афганским правительством, чтобы оценить их потребности в плане обеспечения безопасности по мере вывода войск США. И я ему сказал, что все мы должны работать над обеспечением безопасности в Афганистане после вывода американских войск. В остальном, конечно, пусть решение принимает администрация США, но наш интерес лежит в обеспечении мира и стабильности в Афганистане, и мы сделаем для этого все необходимое.
Что касается упомянутого Вами вопроса о Талибане и ИГИЛ, я твердо считаю, что мировому сообществу следует детально рассмотреть общую перспективу и то, как мы относимся к терроризму на международном уровне. К примеру, до 1993 года было несколько стран, которые не до конца осознавали всю силу этого зла. Они видели его и оценивали исключительно как проблему с обеспечением правопорядка в отдельно взятых странах, а не как зловещую силу международного масштаба.
Если реально проанализировать ситуацию, станет ясно, что странам, разделяющим общечеловеческие ценности, следует сплотиться в борьбе с терроризмом. Мы не должны воспринимать терроризм с точки зрения отдельных имён и названий — к какой группировке они принадлежат, как называются, где расположены географически, кто становится жертвами терроризма. На мой взгляд, нельзя рассматривать их по отдельности. Нужен целостный взгляд на идеологию терроризма, мы должны воспринимать борьбу с ним как борьбу за человеческие ценности, ведь террористы борются против человечества.
Таким образом, все страны, разделяющие общечеловеческие ценности, должны сплотиться в борьбе с этими силами как с идеологическими силами, воспринимая терроризм в комплексе и не разделяя его на Талибан, ИГИЛ или отдельные группировки и имена. Названия отдельных группировок и имена боевиков будут меняться. Сегодня мы сталкиваемся с Талибаном и «Исламским государством», а завтра им на смену придут другие и будут годами на слуху. Поэтому странам важно не концентрироваться на отдельных группировках и отдельных боевиках, их географическом расположении и даже не сосредоточиваться на том, кто жертвы терроризма, а бороться с ним как с объединённой силой, как с единой сущностью.
— Что же изменится, если мы сплотимся в своей борьбе, если мы будем воспринимать эту угрозу так, как вы говорите. Как изменится наша борьба с этой угрозой?
— Считаю, что первым шагом международного сообщества должно стать принятие Всеобъемлющей конвенции ООН о борьбе с международным терроризмом, которая находится на рассмотрении ООН уже несколько лет. Думаю, это может стать первым шагом, который мы должны предпринять. По крайней мере, будет чётко определено, кого считать террористом, а кого — нет. Мы решим вопрос самого определения понятия «терроризм».
Второе. Нужно анализировать терроризм не чисто с политической точки зрения, а относиться к нему как к преступлению против человеческих ценностей, рассматривать его как силу, которая выступает против человечества, о чем я говорил выше. Если оценивать терроризм в Сирии с одной точки зрения, а терроризм вне Сирии — с другой, то это может создать проблемы. Восприятие терроризма в таких категориях, как «хороший терроризм» и «плохой терроризм», также может вызвать определённые затруднения. Аналогично, если делить Талибан на «хороший Талибан» и «плохой Талибан», ничего путного из этого не выйдет.
Полагаю, что мы не должны говорить об этих вопросах по отдельности, разрозненными голосами, а выступать во весь единый голос. Иначе размывается международный акцент. Считаю, что это нетрудно реализовать на практике.
Думаю, что мы также должны отделить терроризм от религии. На встрече с президентом Обамой в сентябре 2014 года и в январе этого года я обратился к нему с просьбой возглавить движение по отделению терроризма от религии. На мой взгляд, если нам удастся это сделать, и мы продолжим идти по этому пути, то как минимум положим конец эмоциональному шантажу, который заложен в самой концепции. Это также даст нам дополнительное подспорье в полной изоляции терроризма, который использует подмену понятий терроризма и религии.
Ещё одним важным аспектом с точки зрения нашей коллективной борьбы с терроризмом является вопрос, касающийся средств и методов связи, а также каналов финансирования, которые используют террористы. Они связаны с отмыванием денег, «грязными» деньгами, наркотрафиком и торговлей оружием. Мы должны спросить себя, откуда они получают оружие? Откуда они получают финансирование и технические средства связи? Это некоторые из аспектов, для решения которых всё международное сообщество должно объединиться, а затем сообща положить конец доступу террористов к этим ключевым трём источникам, которые помогают им легко получать средства связи, финансы и оружие.
Если мы примем Всеобъемлющую конвенцию ООН по борьбе с международным терроризмом и предпримем только что перечисленные шаги, то это поможет всем нам изолировать те страны, которые выступают в поддержку терроризма.
— Г-н премьер-министр, вы говорили об отделении терроризма от религии, сказали о Талибане, об ИГИЛ. Две другие группировки, фигурирующие на первых полосах газет, — «Боко Харам» и «Аль-Шабааб» в Африке. Все они заявляют, что совершают свои действия во имя ислама. Как вы считаете, должен ли исламский мир, исламские мировые лидеры сделать нечто в своих сообществах, чтобы смягчить радикальные взгляды, развивать образование и больше сотрудничать в противодействии терроризму?
— Когда вопрос был задан первый раз, он касался Талибана и ИГИЛ. Поэтому, формулируя ответ, я предвосхитил этот ваш вопрос и сказал, что нам следует не зацикливаться на отдельных группировках, а смотреть дальше. Я отвечал не конкретно о «Талибане» или «Исламском государстве». Мой ответ призывал мировое сообщество воспринимать эту проблему через более широкую призму, а не с точки зрения отдельных наименований или группировок.
Думаю, что терроризм — это мыслительный процесс, который является мощной угрозой для международного сообщества. И я не связываю его с какой-то конкретной религией или поступками религиозных лидеров. Я считаю его явлением, против которого, как я упомянул, должны объединиться и выступить коллективным фронтом верящие в человеческие ценности страны и рассматривать это явление не с позиции отдельных группировок или с точки зрения определённых религий, а как единое целое.
— Г-н премьер-министр, позвольте вернуться к двум вопросам, о которых вы говорили ранее, что каждая страна стремится повысить свой авторитет и расширить сферу своего влияния. Иногда это оборачивается негативом. Первый вопрос касался того, что Индия и США могут сообща сделать для мира. Сейчас США заняты попытками противостоять влиянию России на Украине. Вы поддерживаете международные санкции против России?
— Этот вопрос был поднят во время саммита «Двадцатки». Там присутствовал президент Обама. Присутствовал и президент Путин. Я изложил и представил свою позицию в их присутствии. Моя точка зрения заключается в том, что существуют руководящие принципы и положения Устава ООН, и я считаю, что международное сообщество должно соблюдать договорённости, достигнутые в рамках ООН.
— Приближается другое важное международным мероприятие — в конце года в Париже пройдет саммит по изменению климата. Определит ли Индия предельные цифры выброса вредных веществ и ограничит ли эти выбросы?
— Во всём мире, если вы очень тщательно проанализируете историю культур и цивилизаций различных государств, обратите особое внимание на образ жизни, которого они придерживались на протяжении тысячелетней истории, вы обнаружите, что эта часть мира, в особенности Индия, выступала за и осуществляла экономическое развитие в тесном взаимодействии с природой. В этой части мира, особенно по понятиям индийской цивилизации, главным ценностным принципом является то, что эксплуатация природы — это преступление, и от природы нужно брать только то, что абсолютно необходимо для удовлетворения потребностей, ее нельзя эксплуатировать.
Позвольте мне продолжить в менее серьёзном духе и напомнить о практике, которая весьма характерна для индийского культурного ареала. Когда человек просыпается и встаёт с кровати, он становится на матушку-землю, чем причиняет ей боль. Мы учим детей, что земля — это мать-даритель жизни. Потому, пожалуйста, попроси прощения у земли, прежде чем ступить на неё и причинить ей боль.
В истории нашей культурной традиции Вселенная — это семья. Например, в ночных сказках, а также в школьных учебниках найдётся много ссылок на Луну как дядю по материнской линии, а Солнце — как дедушку. Когда мы рассматриваем эти аспекты с точки зрения семьи, наша связь с природой становится глубже и носит несколько другой характер.
В части, касающейся Конференции по изменению климата в Париже, я считаю, что если посмотреть на весь мир и в целом на проблему изменения климата, то если вообще существует часть мира, которая может стать лидером в решении этой конкретной проблемы, это — именно наша часть мира. А что до конкретно моей роли и ответственности, то я чутко осознаю её и придаю ей большое значение. Когда я был главным министром штата Гуджарат, моё правительство, пожалуй, стало четвёртым правительством в мире, где был создан департамент по изменению климата в рамках штата. Мы тесно увязали его работу с политикой развития, которую приняли в штате.
И в будущем новые инициативы будут заточены на использование энергетики, дружественной окружающей среде. Например, мы запустили масштабный проект в сфере возобновляемых источников энергии, поставив целью получать 175 ГВт из возобновляемых источников, 100 — от солнечной энергии и 75 ГВт из энергии ветра. Это была важная инициатива моего правительства.
Мною запущен ещё один модульный проект, который мы назвали миссией «Чистый Ганг». Она необходима, чтобы дать вторую жизнь реке Ганг. Её протяженность — 2,500 км. Жизнь 40% населения Индии прямо или косвенно связана с этой рекой. Это не просто инициатива по очищению Ганга, а масштабный проект развития, главная задача которого — развитие без ущерба для окружающей среды. На самом деле — и я говорю об этом всему мировому сообществу — приглашаю всех, кто верит в возможность реализации экологически чистых проектов развития в своих странах, стать партнёрами в очищении реки Ганг — проекте, который является моделью экологически ориентированного развития с акцентом на сохранении окружающей среды.
Эти шаги по сохранению окружающей природы в формате проекта-миссии я осуществляю на нескольких уровнях. К примеру, один из них касается вопроса энергосбережения. Мы ведем на общенациональном уровне кампанию по раздаче и популяризации светодиодных ламп, что значительно снизит выбросы углерода и долю его потребления в энергетике страны.
Для фермеров Индии выступил с инициативой «Карта здоровья почвы». По сути это система информирования фермеров о степени токсичности обрабатываемой почвы. Замысел в том, чтобы подойти к данному вопросу по-научному и посоветовать фермерам, какие шаги стоит предпринять — например, уменьшить дозу химических и применять больше органических удобрений для сохранения урожайности почвы. Естественно, в масштабах страны это снижает ущерб окружающей среде от сельского хозяйства. Хочу превратить индийские Гималаи в мировую столицу сельского хозяйства на органической основе.
Остановлюсь ещё на одной мере, которая может показаться малозначимой, но эффект от нее станет мощным вкладом в защиту окружающей среды в стране. В Индии мы предоставляем домашним хозяйствам для приготовления пищи сжиженный природный газ в баллонах по льготной цене. Недавно я призвал богатых и обеспеченных людей отказаться от субсидий на газовые баллоны, чтобы снизить их количество. За сравнительно небольшой период времени около 400.000 семей отказались от льготных баллонов. Моя цель — передать освобождающиеся баллоны с газом бедным семьям, что поможет в трёх отношениях. Во-первых, они не будут использовать для приготовления пищи лесную древесину, что поможет сохранить леса. Во-вторых, снизятся выбросы углерода, поскольку при горении дерева его выделяется больше. В-третьих, уменьшатся риски для здоровья бедных семей, которые жгут лесное дерево для приготовления пищи. Так мы пытаемся решить все три задачи — снизить выбросы углерода, уменьшить темпы обезлесивания при улучшении состояния здоровья бедных семей с помощью такой очень простой меры по защите окружающей среды.
Ещё одно недавно объявленное решение объединяет две идеи — повышение занятости сельского населения и рост зелёных насаждений в сельской местности; мы выделили сумму в 400 миллиардов рупий (около 6,7 миллиардов долларов) на посадку лесов в сельской местности и повышение занятости сельского населения, что тоже помогает сохранить окружающую среду.
Поставили мы ещё одну задачу — построить метрополитены в 50 городах Индии. Таким же образом начали осуществлять планы утилизации жидких и твердых отходов в 500 городах страны. Идея состоит в строительстве очистных сооружений в рамках государственно-частного партнерства на принципах глобальной конкуренции. Все эти меры, о которых я рассказал, были предприняты за последние 10 месяцев, при этом главным принципом остался следующий: экономический рост не должен идти в ущерб окружающей среде.
Второй аспект, к которому я постоянно призываю, но на котором мировое сообщество ещё не готово или не хочет сосредоточиться, — это необходимость изменить наш образ жизни. Считаю, что обычай «выбрасывать отходы» тяжким бременем ложится на окружающую среду. Полагаю, что переработка или повторное использование природных ресурсов — это важный аспект, который надо привнести в наш каждодневный быт. На мой взгляд, важно изменить образ жизни.
— Г-н премьер-министр, вы говорили про экономические реформы и реформы развития, с инициативой реализации которых вы выступили в Индии, но есть и другие критерии прогресса. Президент Обама в начале года заявил, что для того, чтобы Индия добилась успеха, нужно, чтобы страна не была расколота по религиозным линиям. Как вы расцениваете замечания президента Обамы?
— Индия — это цивилизация с историей, насчитывающей тысячелетия. Если внимательно проанализировать историю Индии, вы, возможно, не отыщите ни одного случая, чтобы Индия нападала на другую страну. Вы не найдёте и ни одного упоминания, когда мы вели бы войну по этническому или религиозному принципу. Многообразие, присущее Индии и нашей цивилизации, — это прекрасный повод ощущать гордость. Философия нашей жизни, в согласии с которой мы живем тысячелетиями, отражена и в нашей конституции. Конституция не возникла из ничего. В своей основе она отражает присущие нашей цивилизации постулаты равенства всех религий, уважения к ним. В древних индийских писаниях сказано: «Истина одна, но мудрецы называют её разными именами». Свами Вивекананда (Swami Vivekananda, индийский философ и общественный деятель — прим. ред.), прибыв в Чикаго на Всемирный конгресс религий, сказал, что уважение к религиям — это не просто вопрос универсальной терпимости, а вопрос веры в то, что все религии истинны. Индия и индийская цивилизация воспринимают религию именно с этой позитивной точки зрения. Если взглянуть на одно из микроскопических религиозных меньшинств в мире — общину парсов, — она достигла своего максимального процветания именно в Индии. Один из главкомов видов вооруженных сил был этническим парсом. Один из крупнейших промышленников также из парсийского сообщества. Главный судья страны принадлежал к этому малочисленному меньшинству. Итак, принятие всех религий у нас в крови, оно присуще нашей цивилизации, оно неотторжимо от нашей готовности работать всем вместе, взяв с собой все религии.
Моя философия и кредо моей партии и правительства заключается в следующем: «Sabka Sath, Sabka Vikas» — «Вместе со всеми, ради прогресса для всех». Поэтому философия и сам посыл этого лозунга — всем вместе идти по пути обеспечения всеобъемлющего роста.
— По мере приближения избирательной кампании в США многие американские политические лидеры говорят о том, какую роль играет их вера, а также о своём восприятии себя как лидеров. Можете ли вы что-то сказать о том, что значит для вас, лидера Индии, ваша вера — индуизм?
— Религия и вера — это нечто очень личное. Что касается правительства, то у него только одно «Священное писание» — Конституция Индии.
Верховный суд Индии дал прекрасное определение «индуизму», по которому индуизм — это не религия, а образ жизни. Если говорить о моей вере, то полагаю, что я вырос на тех же ценностях, о которых упомянул ранее: религия — это образ жизни. Мы также заявляем: «Vasdhaiv Kutumbakam», «весь мир — одна семья», и необходимо уважать все религии. Я вырос именно с этими ценностями.
Стержнем индийской и индуистской философии является то, что все должны быть счастливы, здоровы и жить полноценной жизнью. Это не специфичная черта какой-то отдельной религии или секты. Это философия, образ жизни, охватывающий все общественные группы. Индуизм —религия с огромной глубиной и колоссальным разнообразием. Например, идолопоклонник может быть индусом, но и тот, кому противны идолы, тоже может быть индусом.
— Г-н премьер-министр, некоторые члены вашей партии нелицеприятно высказывались о религиях, которые исповедуют меньшинства в Индии. Как мы понимаем, мусульмане, христиане и некоторые другие обеспокоены будущим своей веры в Индии. Мы пытаемся понять: не следует ли им тревожиться в свете ваших высказываний?
— Что касается Бхаратийя Джаната Парти (БДП) и моего правительства, мы абсолютно не приемлем такого рода идеологию. Если против религиозных меньшинств высказываются личные взгляды, мы их не поддерживаем. Что касается правительства, то у него единственное «Священное писание» — Конституция Индии. Единство и целостность страны являются нашими высшими приоритетами. Все религии и общины обладают одинаковыми правами, и мой долг — обеспечить их полную и абсолютную защиту. Моё правительство не потерпит какой-либо дискриминации по признаку касты, религии или вероисповедания. Поэтому нет места для воображаемых опасений относительно прав меньшинств в Индии.
— Премьер-министр, давайте вернёмся к прошлогодним выборам. Ключевым аспектом, который обсуждали во время выборов, была экономика. Однако с тех пор многие инвесторы стали задавать вопросы о темпах проводимых реформ — достаточно ли быстро идет работа? Начались разговоры, что экономика главным образом выиграла от падения цен на нефть... Какова ваша реакция на эти вопросы относительно темпов проведения реформ? Какие реформы вы ещё планируете провести, вступая во второй год нахождения у власти?
— Если бы вы взяли подборку газет с марта по май 2014 года и прочитали их, то вы бы увидели фон, на котором мы подошли к выборам. Во-первых, казалось, что в правительстве ничего не происходило, наблюдался полный политический паралич. Во-вторых, коррупция пронизала всю систему власти. В-третьих, не было руководства, правительство в центре было слабым. Именно в этом контексте и на таком фоне я и был избран. Моё избрание и приход моего правительства к власти в 2014 году должны рассматриваться через призму событий в Индии за последнее десятилетие до мая 2014 года. Поэтому сравнивать вы должны десятилетие предыдущего правительства с десятью месяцами работы моего правительства. И вы увидите, что весь мир вновь с волнением и энтузиазмом воспринял Индию и те возможности, которые Индия предоставляет. Можно посмотреть и по-другому: в начале XXI века была предложена аббревиатура «БРИК» для обозначения группы стран с наиболее быстро растущей экономикой. Считалось, что страны БРИК будут главным локомотивом международного экономического роста. За шесть-семь лет до 2014 года появилось мнение, что «И» в аббревиатуре «БРИК» неуместна или даже что Индия тормозит всю группировку БРИК.
За последние десять месяцев «И» восстановила позиции в БРИКС. На международной арене МВФ, Всемирный банк, Moody’s и другие кредитные агентства в один голос заявляют, что у Индии великое экономическое будущее. Индия быстро развивается и снова стала фактором роста и стабильности в международной экономической системе. Индия сейчас — одна из стран с наиболее быстрорастущей экономикой в мире. Последние десять месяцев ясно показали, что внутри Индии и в международном плане мы очень быстрым темпом движемся к тому, чтобы оправдать эти ожидания.
У меня есть чёткий план того, что мы собираемся сделать в следующие пять лет. Всё, чего мы добились за последний год, чётко укладывается в этот план. В следующие четыре года шаг за шагом мы будем принимать меры, которые станут очевидными по мере их реализации. Процесс реформ за последние 11 месяцев — это вопрос не только политических реформ, осуществленных моим правительством. Мы также осуществили целенаправленные административные реформы, чтобы, во-первых, облегчить ведение бизнеса; во-вторых, сделать правительство более подотчетным; в-третьих, провести реформы на уровне технологий и управления; в-четвертых, осуществить реформы на всех уровнях, будь то местное или центральное правительство. Мы по сути вывели процесс реформ на абсолютно новый уровень, когда в систему административных и политических реформ вовлечены и центральное правительство, и правительство штатов.
Будет осуществлена крупнейшая со времен обретения Индией независимости реформа в сфере налогообложения — предстоящая реформа НДС. Ожидаем, что её реализация начнется с начала финансового года в 2016 году.
Еще один пример — увеличение потолка участия в уставном капитале для прямых иностранных инвестиций в сфере страхования до 49%. На протяжении семи-восьми лет вопрос оставался на мертвой точке. Мы же добились одобрения этого проекта в парламенте в течение первого года функционирования нового правительства.
— Г-н премьер-министр, когда сравнивают экономическое развитие Индии и Китая, некоторые говорят, что Китай развивается гораздо успешнее и быстрее, поскольку является государством с однопартийной системой, в котором руководитель партии может диктовать свой политический курс и политику кабинета. Конечно, Индия — демократическая страна. У вас есть большинство мандатов в нижней палате, но нет большинства в верхней. К примеру, ваш новый Закон о землепользовании может из-за существующей в Индии системы столкнуться с серьезными препятствиями. Не хотели ли бы вы иногда обладать властью, которая есть у Председателя Си Цзиньпина, чтобы продвигать свои решения?
— По своей природе Индия — демократия. Это заложено не только в нашей Конституции, но и в генах. Убеждён, что различные политические партии Индии достаточно зрелы и мудры, чтобы принимать решения, соответствующие интересам нации. Убеждён, что для нас демократия и приверженность демократическим ценностям — вопрос веры, и эти ценности разделяются всеми политическими партиями Индии. Да, у нас нет большинства мест в верхней палате парламента. Несмотря на это, если проанализировать ситуацию, парламент стал работать эффективнее, и это значимое достижение нашего правительства. В Лок Сабхе, нижней палате, результативность составляет около 124%, в верхней — примерно 107%. В целом это свидетельствует о позитивной тенденции в сфере законотворчества. Парламент одобрил около 40 законопроектов. Поэтому не считаю, что для управления страной необходима диктатура. Не нужна и влиятельная личность, которая верит в необходимость сосредоточения власти в одних руках. Чтобы Индия шла вперед, необходима врожденная вера в демократию и демократические ценности. Думаю, это — то, что требуется, и оно у нас есть. Между демократическими ценностями, с одной стороны, и богатством, властью, достатком и славой — с другой, лично я с легкостью и без сомнений выберу демократию и веру в демократические ценности.
— Один из элементов, одна из основ демократии — свобода слова. Ранее в этом году власти Индии запретили к показу документальный фильм об ужасном cлучае изнасилования, который произошел в декабре
2012 года. Почему власти так поступили и где для вас заканчивается граница свободы слова? Считаете ли вы, что у свободы слова должны быть границы?
— В этом вопросе два аспекта, и я попытаюсь прокомментировать оба. Сначала позвольте вспомнить известный эпизод из жизни Галилея. Он защищал идею о том, что Земля вращается вокруг Солнца. Однако в общественном сознании того времени эта идея противоречила тому, что было написано в Библии, и было принято решение заключить Галилея под стражу.
Сегодня Индия — цивилизация, в которой идея и философия жертвенности является частью нашего воспитания. Если взглянуть в этом контексте на историю, то существовал другой великий мыслитель, которого звали Чарвака. Он выдвинул идею крайней степени гедонизма, которая противоречила индийским моральным идеалам. Он говорил, что «не надо волноваться о завтрашнем дне, просто живи, ешь и будь счастливым сегодня». Однако даже он со своими радикальными мыслями, которые противоречили индийским моральным идеалам, был приравнен к мудрецу. Ему в индийском обществе дали возможность выражать свои мысли.
В отношении свободы слова не стоит ни на йоту сомневаться в нашей приверженности и вере в нее. Если же говорить о показе этого документального фильма, то вопрос находится скорее в правовой плоскости, а не в сфере свободы слова. В нем есть два или три аспекта. Во-первых, личность жертвы изнасилования не должна быть разглашена. Если бы интервью разрешили к показу, это бы произошло. Во-вторых, дело всё ещё рассматривается в суде, и показ интервью с обвиняемым в изнасиловании мог повлиять на судебный процесс. В-третьих, наша обязанность — защищать потерпевшую. Если бы мы допустили показ этого фильма, то мы бы по сути осквернили достоинство пострадавшей. Поэтому не считаю, что это вопрос свободы слова. В данном конкретном случае вопрос находится скорее в правовой сфере и касается уважения к потерпевшей и к судебному процессу. Что касается свободы слова, то, как я сказал ранее, здесь нет никаких сомнений. Мы уважаем свободу слова как одну из важных демократических ценностей.
— Хотел бы задать последний вопрос, прежде чем подойдёт очередь Питера, которому не терпится поговорить с вами. Мы много говорим о влиятельности, составляем списки ста самых влиятельных людей мира по версии Time, куда включаем тех, кто, по нашему мнению, оказывает наибольшее влияние на происходящие в мире события. Можете сказать, кто повлиял на вас сильнее всего?
— Этот ваш вопрос задел меня за самое сердце. Я родился в очень бедной семье. Мальчишкой продавал чай в поездах. Моя мама мыла посуду и работала по хозяйству в домах чужих людей, чтобы заработать на жизнь.
Я очень хорошо знаком с нищетой, жил в бедности. Всё детство провёл в бедности. Для меня нищета стала своего рода первым вдохновителем в жизни, она мотивировала меня сделать что-то для бедных. И я решил, что буду жить и работать не для себя, а для других. Бедность сильно повлияла на моё детство. Тогда, в 12-13 лет, я стал читать произведения Свами Вивекананды. Они вселили в меня смелость и мудрость, обострили чувства и открыли мне новые перспективы в жизни. В 15-16 лет я решил посвятить себя другим и до сих пор продолжаю следовать этому решению.
Сопроводительную статью Time к этому интервью вы можете прочитать здесь.
