Иммиграция: как не поставить под угрозу права человека

Европейскому Союзу не угрожает иммиграционный кризис, утверждает директор Amnesty International по Европе и Центральной Азии Джон Дальхизен (John Dalhuisen), напоминая, что в 1990-е годы без каких-либо проблем было принято еще большее число балканских беженцев.

Джон Дальхизен побеседовал с Público во время своего визита в Лиссабон, где принимал участие в Парламентской Ассамблее Средиземноморского Союза, освещая вопросы иммиграции и предоставления убежища.

Директор Amnesty International по Европе и Центральной Азии положительно оценивает предложения Еврокомиссии (которые на момент интервью были известны лишь в общих чертах), в особенности понимание необходимости перераспределения прибывающих в ЕС иммигрантов между различными государствами-членами. Осуществляя атаку на организаторов трафикинга в Ливии, при этом не устанавливая каналы, по которым люди могут покинуть страну, ЕС рискует обречь их на жалкое существование.

— Как вы рассматриваете последние европейские предложения, касающиеся иммиграции и смертей в Средиземном море? Как убедить многие страны, находящиеся под давлением популистов и крайне правых, принять их?

— Происходящее в последние недели после тех выходных, когда в море одновременно погибли 800 человек, стало пробуждением. Люди увидели, что сворачивание итальянской морской операции оказалось трагической ошибкой, даже не поощряющие иммиграцию популисты поняли, что нельзя позволять людям умирать вот так. По крайней мере, у Европы имеются предложения по части поиска и спасения. Кризис в море налицо, но здесь прогнозы неплохие.

— А что касается давления из-за увеличившегося числа иммигрантов?

— Пока существует глобальный кризис беженцев — 50 миллионов беженцев или перемещенных лиц во всем мире, Европа не стоит перед иммиграционным кризисом. Мы все еще говорим о примерно 600 тысячах ходатайств, вполне управляемых цифрах. Перед нами не кризис, но ряд серьезных задач.

Показатели не настолько из ряда вон выходящие, особенно если мы сравним их с реакцией на конфликт на Балканах в 1990-е годы, когда в европейские страны вполне естественным образом влилось несколько миллионов человек, и это не создало какой-либо социальной напряженности.

— Существует множество мифов. Согласно опросам, люди считают, что процент иностранцев выше, чем то есть в действительности, что число беженцев завышено. Как с этим бороться?

— Сегодня мы снова слышим, как кто-то в новостях заявляет, что свой переезд в Европу планируют совершить от 100 до 200 миллионов жителей, населяющих Африку к югу от Сахары. Как это вообще возможно подсчитать? Мы с таким же успехом можем сказать, что среди европейцев есть 200 миллионов человек, которым уже приходила в голову мысль о том, чтобы в один прекрасный день перебраться в Америку, однако это не значит, что они уже покупают билеты на самолет. Реальность такова, что, если мы взглянем на ситуацию прошлого года, из 270 тысяч тех, кто прибыл морским путем, более половины были беженцами — из Сирии, Эритреи, Сомали, Афганистана. Идея о том, что беженцы, эта людская орда, стремящаяся воспользоваться системой и представляющая для Европы угрозу, статистически ложна. Однако это не означает, что мы должны для всех открыть границы; это нелепо, и каждая страна имеет право и обязанность защищать свои границы.

— Как отличить экономических мигрантов от людей, законно требующих убежища?

— Основой для этого различия не должна быть страна происхождения — мы не может отталкиваться от того, что все выходцы из Нигера являются экономическими мигрантами, поскольку у некоторых из них могут быть особые причины. Очевидны такие группы, как женщины (которые могут подвергаться злоупотреблениям, к примеру, женскому обрезанию), лесбиянки, геи, возможно, лица, связанные с коррумпированными политическими системами — в каждом отдельном случае будет необходима индивидуальная оценка. И нет никаких причин, препятствующих тому, чтобы подобная оценка была проделана быстро, тщательно и справедливо, и тогда люди, которым будет отказано, вернутся назад.

— По статистике, между странами-членами существует значительная разница в процентном соотношении тех, чье ходатайство было удовлетворено и тех, кому отказали. Почему? У одного и того же человека будут разные шансы в зависимости от страны, куда он попадет?

— В некоторых случаях да. Но отчасти эта разница отражает разницу в происхождении лиц, ищущих убежища, и это многое меняет. Есть страны, у которых имеется множество запросов от сербов или косовских албанцев, и лишь немногие из них представляют собой подлинные случаи убежища.

Тем не менее, различия действительно существуют. Это один из аспектов, который предложение Европейской комиссии пытается изменить, посмотреть, возможно ли согласовать между собой разные модели. По-моему, это весьма интересная часть предложения ЕС, на самом деле достаточно радикальная. Она смелая, разумная...

— И едва ли осуществима.

— И едва ли осуществима, к сожалению. Потому что Европе все-таки придется иметь какой-то механизм. Либо не иметь его вовсе, либо иметь наилучший вариант. Гибридная система не так уж отличается, например, от ситуации с евро, когда есть единая валюта, но нет общей налогово-бюджетной политики, и это в итоге не работает. Миграционный союз без системы распределения также не будет работать.

— В 2014 году Европа отклонила 55% ходатайств о предоставлении убежища. Что происходит с теми, кто оказался в этом положении?

— Европа в состоянии заставить вернуться около 39% тех, чье ходатайство было отклонено, очень низкий показатель. Это реальная проблема, вызывающая опасения и подрывающая систему предоставления убежища. Ее очень трудно разрешить, требуется усиленное сотрудничество между странами происхождения беженцев, и, похоже, Европе следует проявлять большую жесткость в отношении этих стран.

Существует лучший вариант, а именно возвращение в страну транзита. Но прежде чем послать людей, даже не проанализировав ходатайства о предоставлении убежища, нужно быть уверенным, что вы отправляете их в страну, которая их может принять. Ни Тунис, ни Марокко, ни Турция не имеют хорошо развитых систем предоставления убежища.

— Австралия, куда беженцы прибывали на кораблях, платит Камбодже за того, чтобы та их принимала, а у этой страны нет сложившихся традиций уважения к правам человека.

— И Европа делает нечто похожее, хотя это гораздо менее очевидно, а способы применения менее жестоки. [Европейская] система была основана на создании территориальных препятствий и предоставлении финансовых взносов тунисским или марокканским властям, предполагалось, что те остановят поток людей (что гораздо более эффективно, чем возвращать их обратно). Это одна из причин, по которой люди все чаще прибегают к маршруту через центральную часть Средиземного моря, потому что другие фактически оказались отрезаны. Люди пытаются воспользоваться своим последним шансом, и трагическим образом этот путь оказывается невероятно опасным.

— Люди осознают, какими опасностями им грозит путешествие?

— Многие из них имеют кое-какие представления о рисках пересечения Средиземного моря, да и само путешествие также заключает в себе потенциал для злоупотреблений. Но я думаю, что большинство не отдает себе отчета в истинных масштабах всего возможного ужаса. В частности, в Ливии, где происходят по-настоящему шокирующие вещи.

Поэтому мы и говорим о том, что это абсолютно законно предпринимать атаки на тех, кто занимается трафикингом [в Ливии], но есть вполне реальная опасность, что мы в конечном итоге оставим на произвол судьбы группу людей, у которых не будет никаких шансов  где-либо укрыться.

— Чего не хватает в данном подходе?

— До тех пор пока Европа рассматривает управление иммиграцией как вопрос чисел, нарушение прав человека продолжится. Поскольку сторона, от которой исходит предложение, не управляема. Предложение растет, в то время когда все хотят, чтобы эти числа снижались. Если центральная мотивация заключается в том, чтобы снизить показатели, это будет достигнуто только в обход и путем игнорирования многих прав.

Между тем, интересна обратная постановка вопроса: можем ли мы организовать систему, которая бы уважала права человека и при этом удерживала показатели на среднем уровне? Честно отвечу — «нет». Но если меня спросят, может ли подобное увеличение показателей стать неуправляемым, я также думаю, что нет, особенно если будут проводиться инвестиции в сотрудничество со странами происхождения и транзита, в частности, в связи с экономической миграцией. И в определенный момент такой регион, как Европейский Союз, должен будет просто принять взлеты и падения мирового переселения беженцев - бывают хорошие десятилетия, бывают не очень, этого никто не решает и не контролирует.