Эксперт немецкой группы советников при правительстве Украины Роберт Кирхнер считает, что иностранным кредиторам Украины, в том числе и России, волей-неволей придется пойти на реструктуризацию долгов.

Финансовые рынки оценивают риск государственного банкротства Украины в ближайшие 5 лет в 95 процентов. Можно ли считать, что приняв решение о возможном моратории на обслуживание иностранных долгов, Украина подтвердила подобные опасения рынков? Есть ли шансы на реструктуризацию долгов? Кто из кредиторов, среди которых есть и Россия, пострадает больше всего? С этими вопросами DW обратилась к эксперту немецкой группы советников при правительстве Украины Роберту Кирхнеру (Robert Kirchner).

DW: Господин Кирхнер, 19 мая Верховная рада Украины приняла закон, уполномочивающий правительство Арсения Яценюка ввести мораторий на выплату внешних долгов. Можно ли это считать техническим дефолтом?

Роберт Кирхнер: Нет, ни в коем случае. И неожиданностью это решение тоже назвать нельзя. Все это уже обсуждалось в финансовых кругах. В принципе, это просто попытка усилить давление на кредиторов. Кроме того, это только разрешение правительству в особых случаях прекратить обслуживание определенных долгов. Пока на практике оно не применялось. Я расцениваю это как толчок, чтобы сдвинуть с места забуксовавшие переговоры.

— Но вот как реагирует российская сторона: министр финансов Силуанов говорит о банкротстве. Министр иностранных дел Лавров уверен, что Киев сознательно инициирует дефолт, чтобы потом олигархи могли задешево скупить «все, что останется от собственности». Российские СМИ уверены, что это прямой шаг, чтобы не расплачиваться по долгам с Москвой. Что тут правда и насколько?

— У Украины есть веские доводы, чтобы пригласить кредиторов путем реструктуризации поучаствовать в оздоровлении финансов страны. И это согласовано с Международным валютным фондом (МВФ). Ожидается, что частные кредиторы пойдут на уступки в общую сумму в 3 миллиарда долларов. К частным кредитам Киев относит купленные Россией бонды ровно на эту сумму. Москва кредит частным не считает. Но разобраться в этом должен суд. Как бы то ни было, Украина предъявляет к России те же требования, что и к другим кредиторам, например инвестиционным фондам.

— О чем речь, об отсрочке платежей или о списании долгов?

— Во-первых, об отсрочке, во-вторых, о снижении процентных выплат и, в-третьих, о списании части долгов. Комитет частных кредиторов, в котором объединились крупные инвестиционные фонды, которые дали в долг Украине около 9 миллиардов, пока согласен только на первые два условия. Я полагаю, в конце концов стороны найдут компромисс. Хорошо бы и Россия к нему присоединилась.

— Но президент Путин уже заявил, что теперь у России есть право потребовать досрочного погашения долгов...

— Трудно что-то предсказывать. Если я не ошибаюсь, 20 июня — дата процентных выплат, а декабрь — срок погашения этих евробондов. Украина, как я уже подчеркнул, на равных относится ко всем частным кредиторам, в том числе и к России, как того и требует МВФ.

— Но большинство частных кредиторов — американские хедж-фонды, например, Franklin Tempelton. Не подпортит ли давление на них отношения Украины с США?

— Не думаю. Одно дело — частый сектор, другое — государственный. МВФ и его акционеры предусматривают участие частного сектора в реструктуризации долгов Украины. Этот вариант уже применялся в случае Греции. В ином случае, вся нагрузка ложится на налогоплательщиков в странах-членах МВФ.

— А что с кредитами по европейским программам, например, Европейского инвестиционного банка (ЕИБ) и Европейского банка реконструкции и развития (ЕББР)? Они ведь тоже привлекают частный капитал. Не затруднит ли это получение новых кредитов Украиной?

— Я еще раз напомню: пока никакого моратория нет. В принятом Радой законе четко прописано, что платежи МВФ, ЕИБ или ЕББР мораторий не затронет. А вот насколько мораторий, если он когда-либо будет введен, подорвет доверие к Украине, затруднит ли он приток частных инвестиций или даже приведет к ускорению бегства капитала из страны — это тема другой беседы.