Мировые СМИ распространяют ошибочную оценку переговоров между греческим правительством и его кредиторами. Эта оценка, примером которой служит недавний комментарий Филипа Стивенса в газете «Файнэншл Таймс», заключается в том, что «Афины неспособны или не хотят — или то и другое — осуществить программу экономической реформы». Как только эта оценка представляется как факт, становится совершенно естественным заявление о том, что наше правительство, говоря словами Стивенса, «теряет доверие и доброжелательность своих партнеров по еврозоне».
Но в действительности сущность переговоров очень отличается от этой оценки. Наше правительство стремится осуществить программу действий, которая включает все экономические реформы, предложенные европейскими «экономическими исследовательскими центрами». Кроме того, мы можем успешно добиться поддержки содержательной экономической программы греческой общественностью.
Рассмотрим, что это означает: независимая налоговая инспекция; постоянное получение достаточных финансовых средств; разумная и амбициозная программа приватизации, объединенная с созданием агентства по развитию, которое использует общественные активы для увеличения притока инвестиций; эффективная пенсионная реформа, которая гарантируют долгосрочную устойчивость системы социальной защиты; либерализация рынков для товаров и услуг и т. д.
Итак, если наше правительство готово провести реформы, ожидаемые нашими партнерами, почему же переговоры не привели к достижению соглашения? В чем камень преткновения?
Проблема проста: кредиторы Греции настаивают на еще более жестких экономических мерах в течение этого года и позднее — подход, который препятствовал бы восстановлению экономики, затруднил рост производства, ухудшил цикл дефлирования долга и, в конечном результате, подорвал бы желание и способность греков увидеть в предлагаемом плане действий реформы, крайне необходимые стране. Наше правительство не может — и не будет — применять то лечение, которое в течение более пяти лет показало, что оно хуже, чем болезнь.
Настойчивость наших кредиторов в принятии более жестких экономических мер малозаметна, но непреклонна. Она выражается в их требовании, чтобы Греция поддерживала непосильно высокий положительный платежный баланс (более 2% ВВП в 2016 и более 2,5%, или даже 3%, в каждый последующий год). Чтобы достигнуть этих показателей, мы должны увеличить налог на добавленную стоимость в частном секторе, уменьшить и так уже урезанные пенсии для всех пенсионеров и дать компенсацию за низкие доходы от приватизации (вследствие сниженной стоимости активов) «эквивалентными» монетарными мерами по консолидации.
Мнение, что Греция не достигла достаточной финансовой консолидации, не просто ложное; оно явно абсурдное. Приводимые на диаграмме данные не только подтверждают это; они также кратко объясняют, почему Греция не сработала так же, как Испания, Португалия, Ирландия или Кипр, после финансового кризиса 2008 года. В сравнении с другими странами на периферии еврозоны, в Греции по крайней мере дважды вводился режим строгой экономии. И нет никакой другой причины для объяснения.
После недавней победы на выборах премьер-министра Дэвида Камерона в Соединенном Королевстве мой хороший друг лорд Норман Ламонт, бывший министр финансов, отметил, что восстановление британской экономики поддерживает позицию нашего правительства. Он вспомнил, что в 2010 году Греция и Великобритания имели примерно одинаковые финансовые дефициты (в процентах от ВВП). Греция возвратилась к первичным положительным активам (которые исключают выплату процентов) в 2014 году, тогда как британское правительство проводило консолидацию намного более постепенно и должно возвратиться к положительным активам позднее.
В то же время Греция столкнулась с сокращением денежной массы (которое недавно стало монетарным удушьем), в отличие от Великобритании, где Банк Англии постоянно поддерживал правительство. Результатом стало то, что Греция продолжает находиться в стагнации, тогда как экономика Великобритании сильно выросла.
Беспристрастные наблюдатели четырехмесячных переговоров между Грецией и ее кредиторами не могут не прийти к простому заключению: главным камнем преткновения, единственной помехой для сделки является требование кредиторов проводить еще более жесткий режим экономии, даже в ущерб программе реформ, которую наше правительство намерено осуществить.
Ясно, что требование наших кредиторов о более жесткой экономии не имеет никакого отношения к опасениям по поводу невыполнения реальной реформы или перехода Греции на стабильный финансовый путь. Их истинная мотивация ‑ вопрос, который лучше всего оставить будущим историкам — которые, как я и не сомневаюсь, скептически оценят освещение данного вопроса в СМИ.
Янис Варуфакис — министр финансов Греции
