На фоне геополитической конфронтации путинской России с Америкой и ее союзниками слишком мало внимания уделяется значению религии в российской внутренней и внешней политике. Политология давно привыкла игнорировать религию (хотя в последнее время ситуация слегка изменилась), однако религия в России играет необычайно важную роль, на которую неправильно закрывать глаза. Церковь активно поддерживает российское государство и российскую международную политику.
Сейчас многие рассуждают о растущем авторитаризме Кремля и о той поддержке, которую оказывают путинскому режиму олигархи, сумевшие обогатиться благодаря российскому блатному капитализму. Однако мало кто задумывался над тем, какое значение в российской системе имеет Русская православная церковь. Между тем именно церковь, отождествляющая государственные цели со своими, помогла сформировать российскую систему и теперь активно поддерживает режим Путина. Путин и церковь совместно делают упор на сакрализацию русской национальной идентичности, и это стало одним из ключевых факторов, усиливших в стране авторитарные тенденции и обеспечивших властям общественную поддержку. Не понимая этого, невозможно понять поведение России на международной арене.
Тесная связь между Русской православной церковью (РПЦ) и российским государством, основана на их общей вере в исключительность России, имеющую теологическую природу. В царские времена российских правителей считали помазанниками Божьими, воплощающими собой особые ценности русского православия, и называли «святыми православными царями». Сейчас вера РПЦ и Кремля в российскую исключительность подталкивает многих россиян видеть подобного царя во Владимире Путине. И сам Путин, и церковь поощряют такое восприятие, считая друг друга ценными политическими союзниками, выполняющими взаимосвязанные миссии.
70 с лишним лет советской власти сильно ударили по церкви. Ее жестоко угнетали. Многих священнослужителей арестовывали, пытали и казнили. Вдобавок советское государство частично подмяло церковь под себя, превратив многих священников в осведомителей КГБ (в частности, давно ходят слухи о связях патриарха Кирилла — так сказать, действующего «папы» РПЦ — с госбезопасностью). Когда в 1991 году Советский Союз распался, РПЦ начала возвращать себе былую преобладающую роль в российском обществе. Сперва ей пришлось побороться и за влияние, и за последователей. В начале девяностых годов общество в России стало открытым, и в страну сразу же хлынул поток западных миссионеров. Евангельские христиане, католики, мормоны, свидетели Иеговы и т. д. активно создавали миссии на постсоветском пространстве. Духовный вакуум, сопровождавший крах атеистической советской системы, стал для этих проповедников плодотворной и удобной почвой. На этом фоне РПЦ всерьез опасалась, что она не сможет восстановить свое влияние в обществе и превратится всего лишь в одну из многих российских религиозных организаций — вместо того, чтобы стать господствующим духовным институтом и основой культуры. В итоге церковь смогла в 1997 году добиться от правительства принятия закона, ограничивавшего свободу религиозной практики для «иностранных» конфессий. Этот закон позволил РПЦ играть лидирующую роль в формировании новой национальной культуры.
По мере того, как в обществе распространялось влияние Русской православной церкви и слабело влияние прочих религиозных групп, начал усиливаться русский национализм. Удары по соперникам РПЦ и появление у РПЦ привилегий также положили начало ограничению гражданских прав россиян и медленному умиранию молодой российской демократии. Это показывает, что государство зачастую начинает ограничивать права и свободы именно с религиозной сферы. Религию можно считать чем-то вроде канарейки в угольной шахте. Проблемы со свободами в этой области дают понять, что в обществе возникла нездоровая политическая атмосфера и что другие свободы тоже вскоре пострадают. Если говорить о церковно-государственных отношениях, то обретение РПЦ особого статуса положило начало политическому альянсу между церковью и российским государством, ставшему при Путине крайне тесным и почти официальным и принесшему обеим сторонам множество выгод.
Придя к власти, Путин заметил, что РПЦ разделяет его взгляды на роль России в мире и при этом укрепляет национализм. Он справедливо счел церковь полезным союзником и начал усиливать ее позиции в российском обществе. В начале президентского срока Путина Дума приняла закон, по которому РПЦ вернула себе всю собственность, конфискованную в советскую эпоху. Это превратило церковь в одного из крупнейших в стране землевладельцев. В течение полутора десятилетий государственные компании, действуя по приказу Путина, вкладывали миллиарды в восстановление тысяч церквей, уничтоженных при советской власти. Кроме того многие олигархи из путинского окружения активно поддерживают церковь и разными способами стараются расширить ее влияние. С начала 1990-х годов были восстановлены или построены около 25 тысяч православных церквей. Подавляющее большинство из них строились при Путине и благодаря поддержке его и его ближайшего окружения. Вдобавок РПЦ получила права, заметно расширившие ее роль в общественной жизни. В частности она теперь может преподавать основы религии в российских государственных школах и рассматривать новые законопроекты до их поступления в российскую Думу.
Союз между Владимиром Путиным и РПЦ скрепляет общее сакрализованное восприятие российской национальной идентичности и национальной исключительности. Именно оно объясняет их готовность взаимно поддерживать друг друга. С их точки зрения, Россия не принадлежит ни к Азии, ни к Западу. Это уникальное общество с особым боговдохновенным набором ценностей. Главным идеологом Кремля в этой области стал Александр Дугин (хороший анализ его влияния на российское правительство и исторических корней его философии см. здесь). Подобные воззрения диктуют специфический взгляд на отношения между церковью, государством и обществом, подразумевающий, что государство должно доминировать, РПЦ должна с ним сотрудничать, а частные лица и общественные организации должны поддерживать церковь и государство. Эта концепция идеологически оправдывает как попытки Путина подавлять инакомыслие, так и сотрудничество церкви с Кремлем в области притеснения общественных и религиозных организаций, политические взгляды которых расходятся с взглядами РПЦ и властей. Враждебность РПЦ к другим религиозным группам также вполне устраивает Путина, который считает любую независимую религиозную деятельность потенциальной угрозой своему режиму.
На международной арене миссия России заключается в контроле над всей Евразией. Страна должна расширять свои власть и влияние, пока сильное централизованное российское государство окончательно не подомнет под себя эту обширную территорию. В свою очередь, РПЦ должна помогать в этом государству, выступая как инструмент культурного влияния российской нации. Идеи такого рода находят в России широкий отклик, во многом объясняющий заоблачные путинские рейтинги. Путин ловко сумел перенести на себя доверие общества к РПЦ, став в глазах части населения едва ли не святым-покровителем России. И Владимир Путин с его окружением, и РПЦ представляют сейчас конфликт России с Западом как духовно-цивилизационную конфронтацию. Таким образом, хотя многие считают, что религиозные войны в Европе закончились в 1648 году, теперешнее противостояние с Россией доказывает, что это не так.
В последние три года Кремль особенно старательно подчеркивает исключительность России и активно выставляет Путина защитником российской нации. Сперва это было реакцией на уличные протесты, сопровождавшие переизбрание Путина президентом в марте 2012 года, а позднее стало ответом на сокращение экономики, подорвавшее основы внутриполитической легитимности Путина. До последнего времени легитимность путинского режима опиралась на его способность повышать стандарты жизни для всего населения, одновременно обогащая олигархов из окружения Путина. Этого получалось добиваться благодаря высоким ценам на энергоносители, обеспечивавшим постоянный приток денег в Россию. Неэффективная путинская система блатного капитализма, препятствующая развитию экономики и чрезмерно зависимая от мировых цен на нефть, работала, пока углеводороды стоили дорого, а у России были приличные отношения с Западом. Однако сочетание резкого ценового спада, западных санкций и ссоры с Западом в итоге погубило эту модель. В результате Путину стало выгодно изображать из себя защитника российской нации от враждебного Запада, который хочет перекроить Россию по собственному образу и подобию. Цель Запада, утверждает Кремль, — распространить в России западные ценности, изменить российский национальный характер, расколоть Россию и ослабить ее. Соответственно, россиянам следует объединиться вокруг Путина, чтобы сохранить свою особую национальную идентичность. Путин так прочно связал свою судьбу с судьбой России, что в прошлом году один высокопоставленный российский чиновник даже заявил: «Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России». Заоблачные рейтинги Путина показывают, что российское общество в целом принимает эту идею, распространяемую прокремлевскими СМИ и поддерживаемую церковью, которая обладает в России огромным авторитетом и культурным влиянием.
Постепенно дело заходит все дальше и дальше, и Путина начинают воспринимать в России почти как сакральную фигуру. В Санкт-Петербурге, родном городе российского лидера, его изображают в виде ангела, простирающего руку, чтобы благословлять горожан. На прошлых выходных в Петербурге был установлен бюст Путина в образе римского императора. В РПЦ появились секты, которые почитают Путина как воплощение апостола Павла и даже молятся ему. Она из таких сект проводит аналогию с обращением апостола Павла по дороге в Дамаск, утверждая, что, как Павел сначала преследовал христиан, а потом стал их вождем, так и Путин, который некогда служил в преследовавшем церковь КГБ, теперь помогает укреплять РПЦ. Впрочем, стоит отметить, что глава этой секты начала восхвалять Путина только после того, как ее церковное начальство обратилось в ФСБ (наследницу КГБ) с просьбой проследить за ней. Когда она создала пропутинскую секту, расследование было прекращено.
Для русского православия характерна идея духовного отца, подразумевающая практически абсолютное почтение паствы к священнослужителям и церковной иерархии. Эта понятная большинству населения идея — один из определяющих аспектов русской культуры. Ее популярность помогает россиянам, видящим в Путине духовного отца страны, принимать и оправдывать путинский авторитаризм. И правительственные чиновники, и духовные лидеры, говоря о Путине, часто используют околорелигиозную лексику. Владислав Сурков, занимавший ряд высоких постов в путинском окружении и одно время бывший вице-премьером, называл Путина «человеком, который был послан России Богом и судьбой».
Было бы несправедливо не отметить, что периодически Кремль конфликтует с церковью и что не все в церкви однозначно его поддерживают. Тем не менее, любое противодействие удушается в зародыше, а когда Путин вернулся на президентский пост, церковная иерархия стала поддерживать путинский режим еще активнее. Патриарха Кирилла в свое время считали либералом. Когда в 2009 году он возглавил церковь, он поддерживал правительство президента Медведева. Поворотным моментом стали протесты начала 2012 года, омрачившие возвращение Путина в президенты. Сперва Кирилл не торопился приходить на помощь Путину и даже делал туманные заявления в поддержку требований, выдвигавшихся демонстрантами. Однако после того, как в подконтрольных Кремлю СМИ стали появляться материалы, критикующие патриарха за пристрастие к роскоши, он перестроился и вернулся к уже делавшимся им раньше заявлениям об «апокалипсисе», который наступит, если в России восторжествует западный либерализм. С тех пор Путин пользуется полной духовной и политической поддержкой Кирилла, который называет его «чудом Господним» и осуждает «пронзительные выкрики» его противников.
В самой церкви тех, кто осмеливается критически отзываться о Путине, лишают сана и подвергают публичным унижениям. Когда священник, духовно окормлявший сибирский лагерь, в котором находился бывший миллиардер и известный противник Путина Михаил Ходорковский, опрометчиво назвал Ходорковского политическим заключенным, ему запретили служение и заставили каяться на коленях. Впрочем, большинство священников, судя по всему, поддерживает Путина как лидера Святой Православной Руси. Некоторые из них в открытую надеются, что Россия движется к теократии.
Насколько РПЦ влиятельна в российском обществе, видно по опросам, которые демонстрируют, что от 68% до 90% россиян считают себя православными. При этом большинство из них не ходит на службы и не выполняет церковных обрядов. Более того, заметная часть (примерно 30%) опрошенных, называющих себя православными, одновременно признает себя атеистами. Это показывает, что многие видят в церкви преимущественно символ русской культуры и национальной идентичности, а не духовный фактор, постоянно присутствующий в повседневной жизни. Тем не менее, и те, кто регулярно участвует в жизни церкви, и те, для кого церковь — в основном культурный символ, обычно доверяют РПЦ и зачастую разделяют ее представления о национальной исключительности России и подозрительное отношение к Западу. Путин умело использует это общественное доверие, изображая чуть ли не святого-покровителя России. Благодаря глубине и широте церковного влияния в стране, поддержка РПЦ помогает ему подавлять любые протесты против его правления.
В России также процветает антиамериканизм — важный элемент проповедуемой Путиным и РПЦ воинствующей идеологии российской исключительности. Хотя контролируемые Кремлем СМИ сыграли в его распространении определенную роль, дело не только в них: мессианский вариант национальной идентичности глубоко укоренен в российской ментальности.
Недавно опубликованный опрос «Левада-центра» демонстрирует пугающие тенденции: почти 60% россиян считают, что Соединенные Штаты представляют серьезную угрозу для их страны (это на 12 процентных пунктов больше, чем в 2007 году), 40% полагают, что США могут попытаться взять под контроль российскую экономику, 31% уверен, что Вашингтон может вторгнуться в Россию и попробовать ее оккупировать. Однако, вероятно, важнее всего, что 36% респондентов убеждены: Америка пытается насадить в России свою (чуждую и порочную) систему ценностей.
Некоторые аналитики отмечают, что нынешний конфликт между Россией и Соединенными Штатами основан — в отличие от холодной войны с Советским Союзом — исключительно на национальных интересах и что идеология не играет в нем важной роли. Более того, сам президент Обама заявлял, что у нашей конфронтации с Россией нет идеологической подоплеки.
Однако влиятельное положение, которое занимает в российском обществе крайне националистически настроенная РПЦ, путинская сакрализация российской национальной идентичности и готовность изрядной части россиян следовать внушаемым Кремлем и церковью идеям заставляют думать, что текущий конфликт по своей сути не менее идеологичен, чем холодная война. Хотя марксисткая историческая диалектика больше не находится в центре конфронтации, это не отменяет идеологической природы происходящего.
