Как украинский кризис повлиял на отношения Кремля и российских мусульман? Сам характер этих отношений позволяет испытывать влияние таких острых конфликтов? Очевидно, Российская Федерация, мусульманское население которой насчитывает более 20 миллионов, далека от подхода СССР к исламской религии, но оправданы ли эти ожидания?
С созданием СССР тысячи мечетей, существовавших в подконтрольных царской администрации регионах, были разрушены, закрыты, перестроены для других целей. Те немногие сохранившиеся места поклонения стали носить символический характер. В начале 1920-х годов под давлением тайной полиции политбюро духовенство, желавшее сохранить исламское присутствие на этих территориях через создание объединений на основе центра управления в Уфе, было лишено возможности продолжать свою деятельность.
Кроме того, после заключения мира и окончания Второй мировой войны требования российских мусульман, несмотря на проявленный героизм, были отвергнуты. В 1925 году в Баку, который в силу своих энергетических ресурсов сыграл жизненно важную роль в победе во Второй мировой войне, обернувшейся «спасением мира, а не только России», существовало 25 тысяч мечетей. К 1970 году их количество уменьшилось до 500. Новость о том, что кто-нибудь из российских мусульман отправился совершить хадж, была достойна освещения в печати.
Говоря о политике давления, изгнания, насилия, которой российские мусульмане подвергались в советский период, подавляющее большинство российской интеллигенции определяет ее как рефлекс, выработавшийся за многие годы. При этом отмечается, что враждебность СССР распространялась не только на мусульманство, но и на все другие религири. От расплавленных колоколов церквей до священников, сосланных в трудовые лагеря Сибири, от пропаганды атеизма в начальной школе до протестантов, которых навечно хотели закрыть в психиатрических больницах, — все это свидетельствует о колоссальных правонарушениях.
В то же время, когда к этим дискуссиям подключаются историки, на первый план обязательно выходит ленинский и последующий периоды. А тем, кто полагает, что «таким был подход СССР к религии, и с этим ничего не поделать», напоминают о парадигмах, существовавших в первые годы создания союза.
В книге Дейва Крауча (Dave Crouch) под названием «Ислам и большевики» приводятся высказывания Владимира Ленина о мусульманах. Советский лидер, отмечавший, что в период царизма мусульмане столкнулись с угнетением и жестокостью, обещал, что при нем последователи исламской религии, как и все верующие, приобретут свободу. Но с приходом Сталина все изменилось. Места поклонения, институты, фонды, обеспечивающие религиозное образование, были закрыты. Женщины с покрытой головой насильно были лишены права на ношение религиозной одежды. Религиозные лидеры были или отправлены в ссылку, или убиты.
Общий знаменатель всех, кто соглашается с тем, что давление и угнетение было, но оно никого не миновало, — это насилие в сталинский период... На примерах истории и жизни Пророка Мухаммеда Зийнетулла Нуширеван (Ziynettulah Nuşirevan), татарин по происхождению и фаворит советских пропагандистов, пытался объяснить, что в первые годы революции ислам не противоречил коммунистическим идеям. Некоторые ученые усердно работали над тем, чтобы найти системные особенности, которые принимали бы во внимание повседневную жизнь мусульман, проживших несколько столетий в Анатолии, традиции взаимопомощи и поддерживали бы коммунистическую систему. Но жесткая позиция Иосифа Сталина сделала бессмысленными такого рода попытки. Как только ветер задул в обратную сторону, многие востоковеды и исламские ученые стали говорить о зарождении мусульманства из торговой жизни в Мекке и поддерживать тезис о капиталистической природе ислама.
В постсталинский период стала доминировать точка зрения о том, что, как бы то ни было, «хуже» уже не будет. Некоторое облегчение пришло с Хрущевым и Брежневым. Но война в Афганистане повлекла за собой новый опасный накал в отношениях мусульман и представителей других сообществ в составе России. Политический ислам, получивший развитие на Кавказе, особенно после чеченских войн, погрузил значительную часть славянского населения в атмосферу тревоги.
Когда сегодня говорят о том, что ислам — вторая по величине религия в России, а количество его последователей превысило 20 миллионов, возникает удивление, смешанное с волнением. В СССР мусульман было гораздо больше (50 миллионов). В шести республиках союза из 15-ти мусульмане составляли большинство. Вдобавок к этому — мусульмане Волго-Уральского региона в составе Российской федерации; народы, проживающие на Кавказе; татары, которые в свое время мигрировали в Сибирь. Мазхаб, доминирующий в этих сообществах, — суннизм. Шиизм имеет влияние только в Азербайджане и некоторых регионах Кавказа.
Славянские националисты желают привлечь внимание российского общества к росту числа мусульман. При этом они опираются на статьи ученых и демографическую статистику. По их мнению, если так пойдет дальше, то в 2050 году количество мусульман в России сравняется с численностью христиан. Но есть мнение, что это даже не обязательно, поскольку, по сравнению с христианами в России, российские мусульмане несопоставимо больше привязаны к своей религии и превратили ее в стиль жизни. Поэтому даже без численного превалирования мусульманское население России заставит ощутить свое присутствие как в государственной администрации, так и в российской культуре.
Хотя создается впечатление, что правящая элита в России при значительной численности мусульманского населения недооценивает представления о том, что демографические перегибы приведут к атмосфере соперничества между сообществами, она отдает себе отчет в том, насколько чувствителен этот вопрос. В том числе и этим можно объяснить то, что в России, как и в Турции, настаивают на идее — трое детей в каждой семье. Конечно, этот призыв касается всех, кто имеет паспорт гражданина РФ. Но стимулы, налоговые льготы, сравнительно большие преимущества — в регионах, где проживают главным образом граждане славянского происхождения. Должно быть, Кремль полагает, что в мусульманских республиках не нужно специально стимулировать рождаемость, дабы не вешать дополнительную нагрузку на государственный бюджет. И в этот непростой период мотив сохранить казну, заметно опустевшую под воздействием санкций и низких доходов от продажи энергоресурсов, можно понять.
Но насколько близки концепции «мусульманства, которое желает Кремль» и «идеального ислама» для мусульман, проживающих на территории России? Если мы обратимся к муфтиям, то не увидим здесь какой-либо значительной проблемы. Один из членов Совета муфтиев выразился так: «Some minor problems» (некоторые незначительные проблемы). При этом если говорить об ожиданиях от государства, выделении ресурсов на места поклонения и давлении, связанном со свободой собраний, тогда, вероятно, можно представить масштаб существующих проблем.
Кремль не так щедр в удовлетворении требований о предоставлении прав, которые можно отнести к политической плоскости. Прежде всего, это свобода объединений и образование. В первую очередь на Кавказе, но в последнее время в Башкортостане и Татарстане, Кремль обращается к массовым арестам. В качестве основания для этого указывается на наличие радикальных групп, которые, как утверждается, стекаются в Россию из Ближнего Востока и поддерживаются США. При этом приводя в качестве примера мусульман, входящих в административную структуру, российское правительство, часто обращающееся к запрету на публикации и книги (который интернет делает бессмысленным), гордится атмосферой в России.
Конечно, о каком бы споре ни шла речь, существует проблема доверия... Даже если не принимать во внимание оценку войн при царизме в рамках условий данного периода, все еще живы в памяти массовые ссылки, убийства и обвинения в геноциде, начавшиеся с конца XIX века и перекочевавшие в XX век. Эта традиция продолжилась и в советский период, изменив свою форму. Конечно, сегодня российским мусульманам, на долю которых в течение последнего столетия выпадали массовые убийства и ссылки в результате бесчисленных запланированных атак при поддержке государства, не угрожают устрашение и погромы в их обособленных регионах. Однако утверждать, что в крупных городах они могут чувствовать себя абсолютно спокойно, пока слишком рано.
Первый сигнал помощи русским, которым с возникновением украинского кризиса понадобились подпольные боевики, последовал с Кавказа. Если говорить об аннексии Крыма, разрастающемся конфликте в Донбассе, чеченцы, дагестанцы, татары и мусульмане, ныне проживающие на Украине, стали воевать в рядах пророссийского ополчения. Ополченцы-мусульмане, воюющие в регионе, заявляя о своей позиции, часто обращают внимание на то, что на противоположном фланге (в формированиях, связанных с киевским правительством) нет ни одного мусульманина. Они настаивают на том, что основную борьбу на Украине мусульмане, воюющие в Донбассе, ведут с США, и полагают, что события на Ближнем Востоке идут на пользу Вашингтону.
Солидарность мусульман и ополченцев в Донбассе нашла отклик у значительной части русского народа. Поддержку со стороны мусульман в борьбе с киевским правительством политологи расценивают как неожиданность, которая, на самом деле, благоприятствует сохранению мира внутри российского общества.
Но в опросах общественного мнения доминирует более сдержанная атмосфера. Общественные отношения, трудно постижимые в период двух чеченских войн, с последовавшими вслед за ними акциями насилия в крупных городах стали приобретать идеологический характер. Если добавить к этому политику «демонизации», которую тем временем проводят СМИ под контролем государства, станет очевидно, что восстановить взаимное доверие удастся нескоро.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Ополченцы-мусульмане, воюющие на востоке Украины часто обращают внимание на то, что на противоположном фланге — в формированиях, связанных с киевским правительством — нет ни одного мусульманина. Они настаивают на том, что основную борьбу на Украине мусульмане, воюющие в Донбассе, ведут с США, и полагают, что события на Ближнем Востоке выгодны Вашингтону.
