Сегодняшняя Россия — это страна, пытающаяся восстановить свой былой статус сверхдержавы не путем демонстрации успехов и достижений, а с помощью культивирования чувства обиды и раздражения. Возможно, наиболее угрожающий пример этого российского «синдрома унижения» можно найти в частом напоминании о том, к чему привело унижение другой великой страны после Первой мировой войны.
Но прежде, чем мир поддастся этому шантажу унижением, нам следует ответить на несколько вопросов. Например, реальна или надуманна обида России? Что на самом деле стоит за ее жалобами? У других стран тоже есть достаточно причин чувствовать себя оскорбленными. Лучшим примером может служить Китай, но его действия отличаются от поведения России. Пекин старается залечить исторические раны, занимаясь, в основном, внутренними проблемами и позиционируя себя как пример «азиатского успеха». Российская элита, напротив, обратилась вовне, и рассуждает об «унижении» со стороны Запада, чтобы отвлечь людей от внутренних проблем и перенаправить энергию народа на крестовый поход против либерального мира. Обиды России стали эффективным инструментом для шантажа Запада и вымогательства разных преференций, чтобы российский медведь не пошел в разнос окончательно.
«Унижение» Москвы, о котором говорят многие как внутри России, так и за ее пределами, стало главным оправданием ревизионистских устремлений Кремля. Ключевые моменты очевидны и недвусмысленны: Запад всегда недооценивал Россию, отказывался гарантировать России подходящую роль на международной арене, всегда стремился причинить ущерб России и окружил ее разными «заборами», от стран НАТО до зоны евро.
Российский веймарский синдром?
Российские знатоки заучили песню унижения всем сердцем. Сергей Караганов сделал своей миссией предупреждение западных стран о «веймарском синдроме», который политика Запада пробудила в России. «Запад отказывается признавать, что у России есть место в европейской и глобальной политике, и она считает свою роль естественной и законной», — утверждает Караганов. Но что он имеет в виду под «естественным местом»? Означает ли это, что Россия предлагает свою интерпретацию глобальных правил игры? Сегодня Караганов выглядит удовлетворенным тем, как идет процесс преодоления «унижения»: «Россия восстала из пепла... Она восстановила свою харизму. Вне всякого сомнения, Россия готова быть лидером». Означает ли это, что война с Украиной, аннексия Крымского полуострова и сдерживание Запада было лекарством для российского «веймарского синдрома»? Если так, нам нужно быть готовыми к тому, что Россия приготовит себе очередную порцию этого лекарства.
Алексей Арбатов поет песнь унижения, выдвигая обвинения против Запада: «Новый мировой порядок основан на бомбардировках: насильственный развал Югославии и Сербии, незаконное вторжение в Ирак, пренебрежение ООН и договорами о контроле над вооружениями (выход США из Договора по ограничению систем противоракетной обороны в 2002 году и отказ ратифицировать в 1996 году полный запрет ядерных испытаний). С Россией обращались, как с проигравшей стороной, хотя это она нанесла последний удар по Советской империи и холодной войне». Короче, Запад загнал Россию в угол, вынудив огрызаться, вместо того, чтобы наградить ее за прекращение холодной войны. Я хочу спросить Арбатова: какую именно цену российское эго сочтет приемлемой?
Вот как описывает московские обиды Дмитрий Тренин: «Западные лидеры не выражали реальной заинтересованности в интеграции России». Путин долго пытался прийти к взаимопониманию с западными странами, говорит Тренин. Он даже поручил Медведву «выяснить, чего именно можно получить от США и Европы», но западные страны не отреагировали. Более того, Запад отказался уважать российские интересы, в том числе, в вопросах противоракетной обороны, ливийском конфликте и войне с Грузией. Меркель, со своей стороны, считала Медведева предпочтительным лидером России (как унизительно!). Тренин старается убедить читателя в том, что Путин имеет законные основания считать: Запад исторически всегда старался ослабить Россию, опасаясь конкуренции. Этот вывод легко принять, забыв о разрушительных последствиях требований Кремля о сатисфакции.
Этот анализ призван оправдать один из ключевых пассажей кремлевской Библии: «Главная цель нового внешнеполитического курса была и осталась обретение полного суверенитета для России». Для подтверждения этого заявления строится его аргумент. Но минутку, а кто именно угрожает российскому суверенитету? Приведите факты и назовите имена, пожалуйста!
Российская элита чувствует себя крайне оскорбленной, когда ее заставляют прослушать лекции о демократии бывшие советские сателлиты, например, Польша и балтийские республики. «Даже меня это начинает раздражать», — сказал либерал Игорь Юргенс. Разумеется, унизительно выслушивать советы от бывших вассалов, которые обрели свое достоинство и гордятся этим.
Среди разных версий легенды об «унижении» одна наиболее сильно задевает чувствительные струны на Западе, в первую очередь, в среде левых интеллектуалов: российские требования политического равенства на международной арене. Что в этом контексте означает равенство, понять непросто. Россия пользуется теми же правами в международных институтах, что и другие страны. Что еще ей нужно для равенства? Предоставить ей некие «особые права» или дать право нарушать принятые международные нормы — это означает поставить ее выше других государств. Как именно это соотносится с равенством? Некоторые страны «более равны», чем другие?
Вы можете встретить примеры концепции унижения практически повсюду в политическом мышлении России, особенно в инициативах, обращенных к зарубежной аудитории. Знатоки России, требующие от Запада определенных уступок, получают поддержку от единомышленников в западных странах, с которыми они сотрудничают.
В центре этих требований можно встретить осознанное или бессознательное признание того, что Россия не в состоянии следовать международным правилам и не может измениться. Поэтому вот вам совет — держите зверя сытым. Это не политика унижения, это подозрительность и опасения.
Федор Лукьянов советует Западу:
«Не надо говорить Москве, что западные страны отказались от подхода, основанного на принципе игры с нулевой суммой и формируют политику, исходя из общего блага. Прежде всего, это неправда. Каждая страна или блок стран в первую очередь заботятся о собственных интересах. Во-вторых, в это все равно никто не поверит, ни Россия, ни другой мир. Это сочтут хитростью. Рациональный разговор о балансе сил и интересов будет намного более продуктивным».
Но разве возможен рациональный разговор, если учесть, что Лукьянов говорит дальше?
«Не обращайте внимания на публичные заявления, которые делаются в Москве. В современном коммуникационном окружении, где информационные потоки приобретают размах цунами, даже дипломаты уже перестали думать, что говорят. Значение имеет лишь быстрота и сила ответа, который в интернет-общении принято называть троллингом — искусством сознательно, тонко и незаметно выводить людей из себя».
Может, Лукьянов тоже троллит нас? Что же до проведения рациональных разговоров, основываясь на балансе сил между Россией и Западом, то для Москвы это не самое выгодное предложение, если учесть, какова ее сила сегодня.
Описанная Лукьяновым картина российской политики вряд ли может принести русским уважения, которого они требуют. Но такие откровения полезны, потому что они уничтожают основу концепции «обиды» и показывают, что все эти «обиды» на самом деле скрывают презрительное отношение к миру.
Сторонники «обид» не чувствуют себя униженными!
Любопытно, почему сторонники теории унижения не испытывают унижения от российской коррупции, жуткого состояния системы здравоохранения, развала системы образования и снижения уровня жизни. Они вместо этого твердят о нехватке уважения к России как к сверхдержаве и о нежелании Запада признать «законные» права России и зоны ее влияния в балансе сил. Как может разногласие с Западом относительно югославского или ливийского кризиса спровоцировать чувство унижения в России сильнее, чем беспокойство русских о внутренних проблемах? Кто готов поверить в это?
Еще один вопрос: почему российский веймарский синдром никак не помешал российской элите самостоятельно интегрироваться в западное общество? Элита государства, оказавшегося на подчиненном положении, вряд ли смогла бы накопить триллионы долларов, построить себе Лондонград, создать мощную машину для защиты своих интересов в виде западных сторонников, нанять десятки бывших и действующих западных политиков для лоббирования своих целей. Спросите Романа Абрамовича и Алишера Усманова, двух миллиардеров из списка «Форбса»: слишком ли они обижены, когда смотрят матчи своих футбольных команд в Англии.
Посмотрите, как ведет себя российский президент на Западе во время официальных визитов. Он чувствует себя вполне комфортно, никакого чувства унижения. Наоборот, Обама, Меркель, Олланд и Кэмерон испытывают дискомфорт в его обществе. Они не чувствуют себя в опасности, но никак не демонстрируют свое превосходство.
А как российский веймарский синдром сочетается с упадком Запада, о котором постоянно говорят в Кремле, а также все российские эксперты? Упадок, шпенглеровский конец Запада стали важной частью внешнеполитической концепции России («Потенциал исторического Запада сокращается» — так говорится в официальной концепции). Как может загнивающий Запад унизить Россию?
Веймарский синдром, который российская пропаганда пытается включить в политическую дискуссию между Россией и Западом, стал ключевой частью антизападной кремлевской кампании. Это «унижение» преследует двоякую цель: помогает Кремлю получить легитимность внутри страны, а также служит внешней политике по шантажированию Запада: «Если вы продолжите унижать Россию, то мы найдем, как ответить!» Российские эксперты по «унижению» используют украинский кризис в качестве примера ответных действий России.
Почему Запад так легко попался?
Легко понять мотивы российской стороны во всей этой истории с «унижением». Западную сторону понять посложнее. Обратите внимание на то, с какой легкостью западные знатоки продвигают и оправдывают «веймарский синдром». Они используют те же термины, что и кремлевская пропаганда: «Россия окружена НАТО и Евросоюзом и вынуждена реагировать». Это повторяли так часто, что на Западе стали считать это утверждение бесспорно правдивым. Попытка не согласиться с этим заявлением ведет к обвинениям в русофобии и в поддержке новой холодной войны, в неоконсерватизме и в поддержке ястребиных взглядов. Несколько цитат: «США и их союзники неосознанно спровоцировали большой кризис на Украине» (Джон Миршеймер). «Путин не начинал этот кризис и не искал его» (Стивен Коэн). Да неужели? А как насчет путинского признания в том, что он приказал аннексировать Крым и лично следил за этим? Или аннексия не была достаточной причиной для кризиса?
Ричард Сакуа предложил более изысканное объяснение: украинский кризис последовал за саммитом на Мальте в 1989 году, ставшим триумфом Атлантического альянса и лишением законности «систематической альтернативы» Западу. Сакуа напомнил и о Ялтинской конференции 1945 года, которая установила концепцию зон влияния. Возможно, он считает, что возвращение к Ялтинскому порядку станет решением нынешней дилеммы. Полное совпадение с мечтами обитателей Кремля. Но понимает ли Сакуа, что его предложение может быть реализовано только одним путем: российским завоеванием соседних стран и возвращением к репрессивному правлению в России. Сегодняшняя системная альтернатива Западу — это единоличное правление, которое можно сохранить только силой.
Сэмюэл Чарап и Джереми Шапиро пишут, что «Институты евро-атлантической архитектуры стали причиной трений между Россией и Западом», НАТО и ЕС «никогда не смогут полностью интегрировать Россию». Бедненькая Россия, исключенная из столь приятной компании! Те, кто обвиняет Запад в неумении интегрировать Россию, должны сначала спросить себя, можно ли интегрировать в либеральную цивилизацию нелиберальное государство. Более того, что произойдет, если Запад на самом деле предпримет такую попытку?
Одним из наиболее популярных аргументов насчет унижения остается, конечно же, возможный прием Украины в НАТО и последующая угроза российской безопасности. Многие эксперты понимают неадекватность этого объяснения кризиса, поэтому заодно они обвиняют Европейский союз в том, что его расширение тоже угрожает России. По словам посла Тони Брентона, «Общепринятое мнение, что ЕС преждевременно вторгся на самые чувствительные участки заднего двора России». Его предположение поддерживает Джон Миршеймер, который утверждает, что соглашение об ассоциации с ЕС воспринимается, как черный ход в НАТО. Эндрю Вайс повторяет ту же мантру — «Европа последовательно отказывается выслушать российские опасения. В определенном смысле Европа занимает максималистскую позицию в отношении русских». В своей новой книге «Конфликт на Украине: ослабление мирового порядка, созданного после холодной войны», Раджан Менон и Юджин Румер отводят Европейскому союзу роль разжигателя кризиса. Этот хор повторяет обвинение в адрес ЕС, высказанное Сергеем Лавровым, который сказал, что ЕС реализует на Украине давно готовившийся сценарий ради получения своей выгоды.
Погодите-ка. Разве брюссельские чиновники не подготовили такое же соглашение для таких стран, как Армения и Азербайджан? Они не могут считаться демократическими и не состоят в НАТО. Если экспертам лень читать соглашение об ассоциации, то им будет интересно узнать, что там нет вообще никаких намеков на возможное членство в ЕС, не говоря уже о членстве в НАТО. Более того, сама идея пугает Брюссель как ночной кошмар. Это соглашение старательно снимает с ЕС всякую ответственность перед этими государствами. Более того, до конца 2013 года Москва не особенно переживала о соглашении об ассоциации, о чем неоднократно говорили европейские лидеры. «Путин никогда не упоминал о том, что выступает против подписания Украиной соглашения об ассоциации», — говорил Жозе Мануэль Баррозу, который в то время вел переговоры с Путиным.
Генри Киссинджер полностью разделяет кремлевский тезис о том, что история России начинается с Киевской Руси, и что оттуда же пошла российская религия. Очень по-путински. Вот еще немного откровений Киссинджера: в интервью Spiegel Q&A его спросили: «Мы же не можем сказать украинцам, что они не могут свободно определять свое будущее». Киссенджер ответил: «Почему нет?» Такой ответ вполне подходит российскому империалисту.
Многочисленные попытке Запада урегулировать украинский кризис следуют определенной формуле: никакого членства в НАТО для Украины, консультации с Россией по поводу соглашения об ассоциации Украины с ЕС, реформы украинской конституции в соответствии с российскими идеями. Что же это значит на самом деле? Что Украина возвращается в российскую зону влияния.
Ребята, вы вообще понимаете, чего хочет Кремль?
Но удовлетворят ли Москву эти предложения? Западные специалисты по российским обидам должны повнимательнее слушать слова Кремля. Путин и Лавров уже предупредили Запад относительно следующего пункта меню. Как признал Путин, украинский кризис вообще не касается Украины: «Это был ответ на попытки США и их западных союзников, считающих себя победителями в холодной войне, навязать всем свою волю». В Мюнхене в этом году Лавров признал, что украинский кризис был инструментом, который должен заставить Запад согласиться обсудить новую систему по безопасности, на основе возвращению к принципам Хельсинки. Вы поняли? С точки зрения Кремля, это означает переделку мирового порядка таким образом, чтобы Россия получила более достойное место в мире, возможно даже ведущую роль, как говорит Карганов. Проблема в том, что Кремль не будет считать ни одну западную уступку в этом направлении удовлетворительной, потому что его выживание зависит от дальнейшего воспроизведение веймарского синдрома, а это, в свою очередь, требует все новых и новых уступок — но и они не дадут полного удовлетворения, так как жалобы должны звучать постоянно. Чем больше Россия сползает в кризис, тем больше российская элита будет стремиться обсуждать свое унижение с западными миром.
По иронии судьбы, именно эти обиды не дают России возможность вернуться на свое место в мире. Это очень по-русски! Как русский писатель написал в 19 веке, когда у русского рушится дом, он дает советы, как укрепить Пизанскую башню.
В любом случае, Запад должен быть готов к новому раунду игры «Накорми Зверя». Интересно, какие объяснения найдут эксперты, как западные, так и российские, чтобы оправдать следующую фазу поведения Кремля.
Понимают ли они, что, игнорируя серьезные внутренние проблемы России, они только усугубляют ситуацию и помогают коррумпированной элите сохранить контроль над страной? Если они не понимают этого, то чего стоит их экспертное мнение? Если же они понимают, что происходит в России, и каковы реальные причины происходящего, то зачем же они распевают кремлевские песни?
Это не впервые в истории. В сталинскую эпоху западные интеллектуалы оказывали поддержку советской системе и ее лидерам. Среди них были европейские писатели, например, Джордж Бернард Шоу, Ромэн Ролан, Лион Фейхтвангер, Герберт Уэллс и Андрэ Жид. Это были великие мыслители, искавшие альтернативу капитализму, который отвергали. У них было и оправдание — они не знали советскую реальность. Получив возможность бросить один взгляд, они приходили в ужас, как Андрэ Жид, который, посетив в 1936 году СССР, написал, что там дух подавлен и затерроризирован. Сегодня нет препятствий для изучения российской системы, так что для наивности и невежества меньше оправданий.
Обречены ли русские?
Есть и другие объяснения для концепции унижения, принятой в России: русские не могут жить в нормальном по западным меркам мире и не готовы жить в стране с верховенством права. «Хватит считать, что Россия может стать страной, которая будет жить по западным нормам и правилам», — предупреждает Федор Лукьянов. Возможно, Лукьянов не сможет жить по западным правилам, но имеет ли он право говорить от моего имени и от имени всех русских?
К сожалению, есть западные эксперты, считающие, что у русских нет либерального будущего. Ричард Пайпс, историк и автор жутких книг «Россия при старом режиме» и «Русская революция», считает русских безнадежными. Он думает, что свобода им не нужна. "Путин авторитарный правитель, вернувший страну в прошлое и превративший Россию в государство, где правила ничего не значат. Но именно этого хотят большинство русских. Путин выполнил это желание",- говорит Пайпс. Это говорит лишь о том, что понимание истории не всегда способствует пониманию настоящего. Томас Грэм, один из сторонников уступок, согласен с Пайпсом: «Я согласен. То, что мы видим, совпадает со старой традицией русского государства». Это можно понять только одним способом: русские несут в себе особый ген, которые не позволяет им жить в правовом государстве, подчиняющемся международным конвенциям. Это означает, что мы, русские, народ хищников, способный жить только в подчинении своим лидерам и подчиняя себе другие страны. Это не просто ошибочный взгляд на русских, это расизм.
Один из последних вариантов концепции «унижения» старается доказать, что русские готовы пожертвовать частным ради своих властей, и что они сплотятся вокруг своих лидеров, если Запад ужесточит давление. «Внешнее давление ведет к повышению национальной гордости, даже в тех людях, которые в другой ситуации не поддерживают правительство», — поет хор. Представители российских либеральных кругов следуют тем же курсом: «Западные политики не могут понять, что санкции не столько подорвут режим, сколько приведут к тому, что русские сплотятся вокруг него. У русских существует давняя традиция защиты сограждан от иностранных сил». (Андрей Колесников). Этот аргумент соответствует снисходительному подходу.
Россия действительно не смогла реформировать себя и защитить достоинство своего народа. Сегодня кажется, что правовое государство дальше от России, чем когда бы то ни было после падения СССР. Но действительно ли русские безнадежны? Неужели нынешнее состояние нормально для русских, как говорят некоторые эксперты? Почему тогда за минувшие 20 лет русские ни разу не поддержали коммуниста или националиста в качестве своего лидера? Почему они голосовали за Ельцина и Путина, когда имели свободу выбора, которые обещали отстаивать свободу и перемены? Почему русские, пусть не слишком многочисленные, выходят на улицы в знак протеста против нарушения своих прав? А как будут другие страны реагировать на настойчивую пропаганду и репрессии, если правящая элита узурпирует власть? Все это стало бы тяжким испытанием и для самых развитых наций.
Сегодня Россия действительно оказалась во тьме, не потому что русские не могут жить в правовом государстве, а потому что их элита не способна управлять свободным обществом. Либералы предали либерализм, поддержав авторитарный режим, который не желает модернизации, интеллектуалы предпочитают служить властям, а не народу, вот и все. Если бы не это предательство, то сегодня в России была бы альтернатива. Это печальная история, но вовсе не уникальная.
Даже деморализованные и запутанные, не имея традиции свободы, заклейменные как непатриоты и ненадежные, живущие в состоянии войны с либеральным миром, русские все еще придерживаются современных ценностей. Вот вам результаты опросов: 75% опрошенных говорят, что общество должно контролировать власти, и только 18% сказали, что народ не должен контролировать власть. 49% русских хотели бы видеть Россию страной с высоким уровнем жизни, тогда как 47% предпочитают, чтобы Россия была внушающей страх сверхдержавой. Этот опрос доказывает, что Кремль и обслуживающие его эксперты не смогли полностью промыть мозги населению. Более того, несмотря на активную антизападную кампанию, 60% русских предпочитают примирение с западными странами, и еще 40% выступают за дружественные отношения с Украиной. Только 16% готовы приносить жертвы ради властей. Все данные взяты с опроса ЛЕВАДА-центра, проведенного в марте 2015 года. Если этот результат верен, то наши эксперты по унижению не заслуживают своих гонораров.
Вот еще один аргумент, подрывающий достоверность утверждения о русской генетической лояльности властям: Кремль усиливает репрессивный режим и ужесточает давление. Зачем Кремлю это надо, ведь это ведет к дополнительной маргинализации России и угрожает благосостоянию элиты, живущей на ренту? Что мешает Путину продолжать следовать своему мягкому авторитарному стилю правления и имитировать интеграцию с западными странами? Кто-то может считать Путина и его окружение безрассудными, но я хочу сказать, что они точно не самоубийцы. Я считаю, что кремлевский режим понимает, что растущая волна ярости и недовольства, жажды перемен, угрожает ему и требует принятия ответных мер. То есть, Кремль сам как раз не считает, что русский народ на генетическом уровне отвергает свободу.
Более того, тот факт, что Кремль обращается в прошлое и вспоминает о старых военных победах, чтобы найти оправдание своей власти, дополнительно доказывает, что система теряет импульс и, возможно, начинает агонизировать. Сочетание воспоминаний о прошлых победах и включение концепции унижения в общественное сознание может спровоцировать взрыв. Что будет делать Кремль, когда больше не сможет спекулировать победой и унижением? Что будут делать власти, когда люди поймут масштаб реального, а не вымышленного поражения? Кремлю потребуется эскалация напряженности с Западом, и нынешнего списка обид будет недостаточно. Интересно, что скажут сторонники концепции «унижения», когда она рухнет у них на глазах?
Доверяете ли вы кремлевской пропаганде?
Мне кажется, что западные обозреватели слишком доверяют своим российским коллегам, которые, как правило, приходят из кремлевских кругов. Неужели западные обозреватели не понимают, с чем имеют дело? В статье «Россия и Америка: ковыляя на войну» Грэм Элисон и Дмитрий Саймс рассказывают, о чем им говорили российские коллеги в Москве: «Политические силы в России, на уровне элиты и на уровне общества, подталкивают Путина к повышению требований, а не к уступкам». Если западные страны будут вооружать Украину, сохранят санкции и отклонят требование Москвы относительно зоны влияния, то Путин ответит не уступками, а прекращением всего сотрудничества с Западом и мобилизацией народа на борьбу с апокалиптической угрозой для Матушки-России. Кремль очень хочет, чтобы уважаемые эксперты передали именно такое послание в Вашингтон.
Один из авторов признал, что видел примеры этих эмоций во время ток-шоу об Украине, шедшем в прямом эфире. Выступавший Вячеслав Никонов сорвал бурные аплодисменты, сказав «Наше дело правое, и мы победим». Если авторы опираются в своих суждениях на эмоции, показанные по российскому телевидению, то пропаганда, безусловно, оправдала затраты на себя.
Очевидно, что конформизм толкает российских экспертов поддерживать концепцию обиды. Но есть другой, более интересный вопрос: а почему западные эксперты принимают теорию об унижении? Потому что они наивны? Потому что не понимают механизм выживания российской элиты? Или дело в других мотивах? В страхе перед кремлевским шантажом? Если дело в последнем, то Запад попался, так как любая уступка шантажисту обычно повышает требование относительно новых уступок.
Я предлагаю еще одно объяснение: возможно, некоторые представители западной элиты таким образом борются с собственными комплексами. Не имея возможности самостоятельно установить у себя авторитарное правление и начать экспансию, они удовлетворяют свои наклонности через других. Или же русская концепция унижения и попытка представить Кремль в качестве альтернативы позволяет разным силам на Западе критиковать свою реальность. Таким образом, германские пророссийские чувства на самом деле отражают антиамериканские настроение. То же самое происходит с европейскими правыми и левыми силами, которые, поддерживая на словах Москву, дают волю своим антиамериканским, антиевропейским и антикапиталистическим чувствам. Переживает ли Марин Ле Пен насчет российских обид? Разумеется, нет. Она использует российскую карту ради своих собственных целей — получения российского финансирования. Таким образом, российская концепция «унижения» может обслуживать множество нероссийских интересов.
Вся концепция унижения, со всеми вариациями, показывает комплекс неполноценности и неумение жить в разнообразном, конкурентном и свободном мире. В итоге мы имеем дело с небезопасной и одинокой системой, застрявшей во времени и пространстве, и элитой, которая отчаянно хочет использовать эту ситуацию в своих целях, таща за собой Запад.
Что это говорит о Западе и о тех людях на Западе, которые верят в веймарский синдром России, пропагандируют его и основывают на нем свою политику?
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Сегодняшняя Россия — это страна, пытающаяся восстановить свой былой статус сверхдержавы не путем демонстрации успехов и достижений, а с помощью культивирования чувства обиды и раздражения. Возможно, наиболее угрожающий пример этого российского «синдрома унижения» можно найти в частом напоминании о том, к чему привело унижение другой великой страны после Первой мировой войны.
