Я только что вернулся из поездки в Осло на Форум свободы. Этот форум, носящий название «Давос для революционеров», является, пожалуй, самой известной в мире правозащитной конференцией. Форум особенно известен своими знаменитыми ораторами, и в этом году он тоже не подкачал. Ведущая рубрики Charlie Hebdo Зинеб эль-Разуи (Zineb el-Rhazoui) произнесла трогательную речь в память о своих убитых коллегах; бывший член «Хизб ут-Тахрир» Шираз Махер (Shiraz Maher) пролил свет на привлекательность экстремизма, а беглец из Северной Кореи по имени Чи Сеонг Хо (Ji Seong Ho) в своей презентации поведал столь невероятную историю своего побега, что под конец заплакала даже его переводчица.
Но мой любимый момент наступил, когда у меня появилась возможность поговорить один на один с тунисской активисткой Амирой Яхьяуи (Amira Yahyaoui), бежавшей в 2004 году в Париж в возрасте 20 лет, потому что тайная полиция преследовала ее за выступления против режима президента Бен Али. Когда арабская весна смела его диктатуру, Яхьяуи вернулась на родину и стала одной из самых известных активисток-правозащитниц. Она всегда говорила смело и откровенно, что думает. Выйдя на сцену в Осло, она устроила жесткий выговор всему международному правозащитному сообществу, предупредив об опасностях благодушия и разобщенности. Понимая, что Амире есть что сказать и после выступления, я поймал ее в перерыве между заседаниями и услышал волнующую одобрительную оценку демократической революции в Тунисе, а также острую критику в адрес неправительственных организаций всего мира.
Данное интервью было отредактировано в интересах краткости и ясности.
FP: В своем выступлении вы говорили об отсутствии политической активности у молодежи. Почему вы решили сосредоточиться именно на этой проблеме?
Яхьяуи: Мы очень сильно зациклились на таких правах человека, как свобода самовыражения, право на веру, право нападать на священные вещи, но забыли о жизни обычных людей. В Тунисе у нас сегодня есть свобода слова, но ею пользуется крохотное меньшинство, которое всегда боролось за такую свободу. Конечно, это очень важное право. Но есть другие проблемы, которые недостаточно привлекательны для защитников прав человека. Это социальная справедливость, политическое участие. Мы, активисты, уже пользуемся правом политического участия, мы добились его, но для других людей это не так легко и просто.
Приведу вам очень простой пример из Туниса. У нас есть серьезная проблема с занятостью и социальными правами сельских женщин. Мы половину времени проводим в разговорах о правах женщин, но для нас права женщин — это право работать в парламенте или быть президентом. А вот права 99% населения мы вообще не обсуждаем и даже не боремся за них.
Мы совершаем революции, начинающиеся с социальных требований, потом мы меняем и реформируем все, кроме этого. Можете вы себе представить разочарование и недовольство людей? Это реальная кража завоеваний.
Но есть еще одно, над чем я работаю. Это создание аналитического центра по вопросам безопасности и обороны. Это новое начинание, и центр будет создан через несколько недель. А я буду много работать с молодежью по вопросам радикализации.
— Безопасность для вас — приоритет?
— Безусловно, безопасность — это высший приоритет. У нас очень маленькая страна, которой угрожает «Аль-Каида» из Алжира и [«Исламское государство»] из Ливии. Огромная мешанина, не правда ли? И еще одно. Один из ключевых моментов для обеспечения успеха в Тунисе — создание армии, подобной египетской. Бен Али был диктатором, и он решил ослабить армию, дабы избежать военных переворотов. Но теперь это становится огромной проблемой. Сегодня армия Туниса очень слабо вооружена и оснащена. Террористы сегодня высоко организованы, они пользуются социальными сетями, и это одна из причин, почему я занимаюсь данным вопросом.
Но вторая причина состоит в том, что для правозащитников безопасность — это табу. Безопасность значит, что ты против прав человека. Но в таком случае дело в свои руки берут те, кому права человека в общем-то безразличны. Мне кажется, люди из правозащитного сообщества должны активнее заниматься вопросами безопасности, должны прекратить думать, что безопасность является табу. Если мы хотим защищать права людей, первое, что нам надо защищать, это право на жизнь, а не на смерть. Это первый шаг.
— Похоже, вы в своей работе сосредоточились на том, что считаете слабыми сторонами правозащитного движения — что оно обращает недостаточно внимания на права простых людей, на безопасность. А более общие критические замечания у вас есть?
— Конечно. Проблема в том, что я все чаще и чаще вижу, как тема прав человека превращается в «буржуазную болтовню». Безусловно, я люблю Форум свободы в Осло, но мы же здесь находимся в «Гранд-отеле», правильно? Когда мы говорим о Раифе Бадауи (Раифе Бадауи) (активист из Саудовской Аравии, приговоренный к 10 годам тюрьмы и тысяче ударам плетью за создание сайта для общественных дебатов — прим. пер.), я бы предпочла находиться не в таком дорогом отеле, а сэкономленные деньги отдать его жене. Да, для меня это проблема, и я в Тунисе остро критикую такие моменты, потому что не верю в активистов из пятизвездных отелей. Поэтому я выступаю и критикую. Я знаю, многим людям такая критика не по нраву, но это серьезная проблема.
— Ваша критика распространяется и на активистов Туниса?
— Да. Мы проводим конференции, на которые всегда приезжают одни и те же люди. И, конечно, они соглашаются со всем, что мы говорим. Зачем же тогда собираться? Зачем это делать?
— В своей работе вы стараетесь чаще обращаться к новым людям?
— Мы не очень много говорим с людьми, с которыми согласны. Это напрасная трата времени. Мы — единственная неправительственная организация, которая ведет активную работу в каждом муниципалитете Туниса. Мы помогаем местным гражданам получать доступ к муниципалитету, к составлению бюджета, к принятию решений. Мы привлекаем к этому местное население. Мы — не те люди из города, которые помогают «беднякам».
Я хочу особо это отметить. Такое происходит не только в Тунисе. Это есть везде, абсолютно везде. Вы можете это увидеть, куда бы ни поехали. Поезжайте в США, поезжайте в Осло, поезжайте в Южную Африку. Вот так сегодня организована работа у неправительственных организаций.
Куда бы вы ни поехали, вам станет ясно, что доверие между властью и народом подорвано. Но ослабевает также и доверие между гражданским обществом и народом. Это одна из причин, по которой все эти революции — арабские революции, но не только они, но и акции в Фергюсоне, например — организуют не неправительственные организации и не организованное гражданское общество. Их организуют сами люди. И мне кажется, что по этой причине люди не очень-то верят во все эти маскарадные и элитные организованные мероприятия.
— Вам трудно налаживать контакты с людьми в своей работе?
— Конечно, ведь всегда бывает первый шаг, когда тебе говорят: «Ты — не наша».
— И как вы с этим справляетесь?
— Я ненавижу этих «спасателей жизней». Я ненавижу саму идею о том, что придет неправительственная организация и всех спасет. Я ненавижу это мировоззрение. Мы поступаем иначе. Мы встаем рядом с ними. Мы помогаем, если они обращаются за помощью. Но искать решения люди должны сами.
— Поэтому вы в своей работе сосредоточились на вопросах государственной подотчетности? Чтобы местное население могло контролировать своих представителей власти?
— Конечно. Очень заманчиво вызвать у людей привычку к тебе, некую зависимость. Это такая «потребность быть необходимым». Это вполне естественно для человеческого поведения, но такая привычка имеет очень плохие последствия для людей, так как ты даешь им надежду, что будешь поддерживать их вечно. Но это не так, вечно мы не можем поддерживать никого.
— А как насчет переходного периода в Тунисе в целом? Довольны ли вы тем, как он идет?
— Это невероятно. Серьезно, в нашей стране никогда не было демократии. Прошло всего три или четыре года, и такое впечатление, что демократия была у нас всегда. Я очень активно выступала против старого режима, и я не узнаю свою страну спустя несколько лет. Перемены — колоссальные. Это не просто перемены в городах или где-то еще. Это перемены в сознании людей. Они невероятные.
А еще есть воздействие нашего примера в мире, особенно в арабских странах, где диктаторы объясняют своему народу, что вот придет «Исламское государство» и съест их заживо, что арабы не готовы к демократии. Тунис — это невероятный пример. Мы стали лабораторией для остального мира, мы объясняем ему, что ислам, арабы, необразованные, бедные люди — все могут вступить в этот клуб демократий. Мы впервые можем утвердительно ответить на вопрос о том, являются ли права человека универсальными. Демократии существуют в Азии, в Африке, в Латинской Америке, в Америке — везде, кроме Ближнего Востока, кроме арабского мира. И наконец, мы можем сказать да, потому что теперь демократия действительно везде.
Но это очень и очень трудная работа. Наша проблема в том, что мы очень бедны. У нас почти ничего нет. Единственное, что у нас есть, — это море и наши мозги. Когда говоришь с другими арабами, они заявляют, что тунисцы — другие, потому что они умнее. Нет, мы не умнее. Просто мы не можем ни от кого зависеть. На самом деле, Тунис приговорен быть открытой страной, обречен учиться и работать. Может быть, именно поэтому он добивается успеха. Потому что мы не можем сказать: ладно, можно побездельничать, деньги сами пойдут из-под земли.
Так что, отвечая на ваш вопрос, я могу сказать, что каждый день живу в гуще истории. Каждый день. Конечно, это очень трудно. Но я уверена, что через 10-15 лет нам будет что рассказать, и это будет невероятная история.
