Когда закончилась холодная война, казалось, что исчезла угроза со стороны России, долгое время нависавшая над Европой. В 1992 году Россия была жалким осколком своего прежнего «я» в плане военной мощи и экономического веса. Даже все еще грозный ядерный арсенал страны не мог устранить впечатление общего упадка. Поэтому западные творцы политики вполне естественно почувствовали, что съежившуюся Россию надо в большей степени игнорировать, нежели страшиться. Но они ошибались.
Сейчас воспоминания о недобрых старых временах стремительно возвращаются, особенно что касается возможностей Москвы по созданию проблем при помощи военной силы. «Тайная» война президента Владимира Путина на Украине продолжает усиливать напряженность. Он изводит своих прибалтийских соседей и грозит Европе провокационными полетами военных самолетов и ядерной риторикой. Тревога на Западе усиливается еще и из-за кажущейся непредсказуемости Путина и его неограниченной власти внутри страны. Запад не знает, как далеко зайдет российский лидер со своей демонстрацией мускулов, и как его остановить.
У НАТО нет стратегии противодействия нарастающему давлению России. Экономические санкции, ставшие острием западной политики, нанесли серьезный ущерб российской экономике, который оказался достаточным для того, чтобы добиться от Путина некоторых весьма сомнительных соглашений о прекращении огня на Украине. Но заставить его отступить при помощи санкций не удалось. Европейцы не хотят расширять санкции, боясь вызвать ответную военную реакцию со стороны России, а также опасаясь усугубить свое положение по причине зависимости от российской нефти и газа. Что касается военной стороны вопроса, то НАТО начала перебрасывать на восток истребители (в основном американские), активизировала проведение совместных учений и поставки вооружений. Неудивительно, что европейские союзники по НАТО делают минимум в военном плане, предпочитая оказывать слабое дипломатическое давление.
Причина такой слабости Запада болезненно очевидна. Это военное превосходство России над НАТО на западных границах. Если Североатлантический альянс повысит военные ставки, Москва легко сможет побить его своими козырями. Россия обладает значительным превосходством в обычных силах, поддерживаемых мощным оперативно-тактическим ядерным оружием, и она заявляет о своей готовности применить всю эту мощь для удержания преимуществ и во избежание поражения. НАТО меньше всего хочется выглядеть слабой или проиграть в ходе столкновения.
Военные и гражданские руководители Североатлантического альянса обеспокоены такой ситуацией вот уже несколько лет, но при этом не получают никаких полезных указаний из своих столиц. Вполне предсказуемо, все более громкий хор в Америке (и это не только традиционные «ястребы») требует поставить оружие Украине. Столь же предсказуемо эти сторонники конфронтации ничего не говорят о том, что они будут делать, если Москва в ответ пойдет на эскалацию.
Таким образом, варианты действий у НАТО сокращаются. Больше оружия и помощи оказавшимся в трудном положении друзьям, но никаких ответов на конфронтационную реакцию России; больше санкций, которые вредят российской экономике, но не могут заставить Россию покориться; призывы к наращиванию сил НАТО в Восточной Европе без каких-либо перспектив на их воплощение в жизнь; усиление дипломатического давления, когда рычаги такого давления отсутствуют.
Что же в таком случае может сделать Запад, чтобы иметь при этом какие-то шансы на успех? Единственный разумный путь — это разработка дипломатической стратегии с реальными рычагами давления. Такая стратегия должна предусматривать сохранение санкционного режима и надежные перспективы наращивания натовского присутствия до тех пор, пока ее преимущества не начнут материализовываться. Но сейчас уже совершенно очевидно, что одними только этими карательными и оборонительными мерами невозможно оказать требуемое давление на Россию. К такому выводу пришли некоторые бывшие американские послы в Москве, в том числе, Джек Мэтлок (Jack Matlock), Томас Пикеринг (Thomas Pickering) и Джеймс Коллинз (James Collins).
Эффективная дипломатическая стратегия должна основываться на том, что важнее всего для российского руководства — это историческое самолюбие и страстное стремление к тому, чтобы с Россией обращались как с великой державой. Меньшего Москва не заслуживает, учитывая ее возможности по созданию проблем и по их решению. Западу не следует хранить молчание по поводу жестокости Кремля или отступать от своих жизненно важных интересов. Но при этом совершенно нереалистично думать, будто Запад сможет добиться от России сдержанности и сотрудничества, не относясь к ней как к великой державе, у которой есть вполне реальные и законные интересы, особенно на ее периферии.
Предлагаемую здесь стратегию следует назвать «разрядка плюс». В ней необходимо учесть прежний опыт дипломатии разрядки, но такая стратегия должна пойти гораздо дальше. Прежняя разрядка была нацелена на урегулирование и разрешение серьезных конфликтов интересов и ценностей с самым непримиримым врагом. Осуществляя «разрядку плюс», к России не следует относиться как к врагу; с ней нужно обращаться одновременно как с противником и партнером. «Разрядка плюс» должна выйти за прежние рамки контроля вооружений, сосредоточившись на решении самых важных политических вопросов в Европе и во всем мире. В такой стратегии следует признать наличие широкого круга общих и совпадающих интересов, и она должна решать как российские, так и американские проблемы.
Такое сотрудничество должно быть заметным, должно приковывать к себе внимание. Мир будет наблюдать за тем, как две державы вырабатывают общие решения общих проблем.
Американское и западное влияние будет возникать из такой наглядности и достигаемых результатов. А если мир увидит, что Россия находится на вершине горы вместе с Соединенными Штатами, занимаясь решением проблем, это во многом удовлетворит ее страстное желание обрести высокий статус. Кремлевские лидеры поймут, что для поддержания такого статуса они должны идти на уступки; но одного только статуса будет недостаточно. Москва должна получить и материальные выгоды, главным образом, в виде улучшения экономических перспектив и снятия политических озабоченностей.
Пользуясь такими рычагами, Вашингтон сможет сделать две вещи. Во-первых, укротить российскую напористость и добиться от нее сдержанности на западных границах. Во-вторых, активизировать совместные действия на базе общих интересов по другим крайне важным вопросам, таким, как терроризм, Сирия, Иран и распространение ядерного оружия. Сегодняшняя всепроникающая атмосфера враждебности и недоверия затмевает эти многообещающие возможности. Поскольку впереди нас ждут большие опасности, а альтернатив для их преодоления у нас немного, стратегия «разрядка плюс» заслуживает того, чтобы испытать ее.
Представьте себе, что было бы, проиграй Соединенные Штаты холодную войну. Чтобы получить об этом лучшее представление, вспомните о той боли, которую испытывала Америка, проиграв Вьетнамскую войну. Вспомните неубедительные и безрезультатные войны в Афганистане и Ираке, длившиеся много лет. Но большинство американцев совершенно не желает признавать намного более острую боль, которую испытывают русские, потерпев полное поражение в холодной войне, когда НАТО без промедлений двинулась на восток к их границам. Мощное потрясение крайне важно для проникновения в суть сегодняшних провокационных действий России и для противодействия им. Важно учитывать российскую историю после падения Берлинской стены, но не для оправдания путинского курса, а для понимания его.
По всей Восточной Европе происходило стремительное падение коммунистических диктатур, на смену которым быстро приходили демократически избранные правительства, смотревшие на Запад и видевшие в нем свое будущее. Как заявил чешский государственный деятель Вацлав Гавел, «у нас буквально не было времени на то, чтобы удивляться». Германия воссоединилась и в короткое время стала ведущим членом западного клуба. Михаил Горбачев проявлял большую сдержанность, наблюдая за тем, как вокруг него рушится внешняя империя. Но его стране и народу такой опыт явно причинял огромные страдания. Советские войска были вынуждены спешно уйти из Восточной Европы и без единого выстрела отдать те самые территории, за завоевание и господство над которыми отдали свои жизни миллионы советских солдат.
Консервативные критики из коммунистической партии и военных кругов понимали, насколько рискованным является курс Горбачева на реформы в Советском Союзе, но у них не было единства в вопросе о том, что делать. В августе 1991 года небольшая группа консерваторов попыталась свергнуть президента в ходе переворота, но ее действия были слишком нерешительными и слишком запоздалыми. Советские патриоты, такие, как начальник Генерального штаба Сергей Ахромеев и министр внутренних дел Борис Пуго покончили с собой, не желая видеть, как гибнет их страна.
Спустя несколько месяцев после путча рухнул Советский Союз, распавшись на пятнадцать слабых республик. Россия, составлявшая его основу, утратила четверть своей территории, половину населения и значительную часть своего богатства. Русские особенно сокрушались по поводу потери таких территорий, как Украина, которая является неотъемлемой частью истории и идентичности России. Колоссальная в прошлом по своей мощи Советская Армия оказалась в руинах, поскольку бывшие советские республики начали национализировать боевую технику и войска, находившиеся в пределах их границ. В 1991 году на действительной военной службе в СССР было почти четыре миллиона человек, а мобилизовать он мог до десяти миллионов. Система, призванная одержать победу в третьей мировой войне, оказалась слишком слабой и не смогла спасти даже саму себя.
Усугубляя ощущение кризиса в России, периферийные республики Советского Союза взорвались ужасными этническими, националистическими и религиозными конфликтами, а коммунистическое здание стало рушиться изнутри. Интенсивные боевые действия охватили Центральную Азию, Кавказ и Молдавию. Даже прибалтийские республики в своей борьбе за выход из СССР прибегли к насилию. Когда Советский Союз был еще жив, он отправлял свои войска для восстановления порядка и подавления зарождавшихся движений за независимость, но зачастую его действия давали обратный результат.
Даже после 1991 года российские войска воевали на южных рубежах страны. Москва опасалась, что эти националистические, религиозные и этнические конвульсии могут оказаться заразными. Они могли создать угрозу существованию многонациональной и многоконфессиональной России. Эти опасения оказались вполне оправданными в Чечне, где российская армия в период с 1994 по 1996 годы несла унизительные поражения от боевиков.
Россия оказалась в тисках хаоса, и поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что западные лидеры начали игнорировать интересы Москвы, о чем несколько лет назад они и подумать не могли. Когда канцлер Германии Гельмут Коль сказал в 1990 году президенту Джорджу Бушу-старшему, что Москва должна получить что-то взамен на свое согласие на объединение Германии, тот ответил: «К черту! Мы победили, они нет. Мы не можем позволить Советам выхватить победу из пасти поражения». Русские очень остро ощущали пренебрежение, и их недовольство нарастало, когда Запад на протяжении двух последующих десятилетий использовал свои преимущества, пытаясь, как может показаться, взять Россию в кольцо окружения.
В начале своего президентского правления Билл Клинтон и Джордж Буш-младший предпринимали определенные попытки включить Россию в европейский дипломатический процесс и в процесс экономического развития. Действуя в рамках программы «Партнерство ради мира», а позднее в рамках Совета Россия-НАТО (в настоящее время их деятельность приостановлена), оба президента пытались снять российские подозрения по поводу нового атлантического порядка. Ощущая, как болезненно Россия реагирует на то, что ее держат в стороне от экономического клуба G-7, Клинтон и Тони Блэр в 1998 году договорились о ее включении в качестве полноправного члена, каким она являлась до прошлого года, когда ее членство было приостановлено.
Но в других важных областях Клинтон и Буш проявляли меньше восприимчивости к российским интересам. В 1990-х и начале 2000-х годов НАТО приняла в свои члены многие страны Восточной Европы. Зачастую это была вполне здравая стратегия для Запада, несмотря на недовольство России. Но альянс слишком провокационно использовал свои преимущества. Он простер свои покровительственные крылья прямо до российских границ в Прибалтике. Выражая мнение многих политологов, Джордж Кеннан (George F. Kennan) предсказал в феврале 1997 года, что политика расширения НАТО до российских границ может породить «националистические, антизападные и милитаристские тенденции в российском общественном мнении, оказать негативное воздействие на развитие российской демократии и повести политику России в таком направлении, которое нам решительно не понравится».
Здравыми советами Кеннана пренебрегли, но его пророчество сбылось. Джордж Буш, который вначале стремился к налаживанию добрых отношений с Путиным, оставил свои попытки, отдав предпочтение повестке продвижения демократии и прав человека. Команда Буша дала России непростительную пощечину, предложив принять в НАТО Украину и Грузию, где в результате цветных революций к власти пришли дружественные по отношению к Западу правительства. Но здесь вмешалась Западная Европа и сказала «нет». Хотя демократические восстания в Тбилиси и Киеве были отечественного производства, у Москвы неизбежно возникли подозрения в тайной причастности Америки к этим процессам. Москва также заметила один парадокс. Укрепляя свое присутствие на российских границах, НАТО медленно, но верно ослабляла военную мощь своего союза.
Новая администрация под руководством Обамы намекнула на большую восприимчивость к чувствам россиян, провозгласив политику «перезагрузки» в отношениях с Россией. В то время весьма авторитетный эксперт по России Роберт Легволд (Robert Legvold) пытался настоять на разработке обширной повестки, предусматривавшей взаимодействие с Россией по самым разным вопросам. Он был прав насчет того, что было необходимо, однако у Белого дома Обамы не ушло много времени на то, чтобы более или менее вернуться на позиции Буша. Какое-то время казалось, что Обама встал на правильный путь в своих отношениях с президентом Дмитрием Медведевым. Соединенные Штаты и Россия в то время заключили соглашение по ядерному оружию и осуществляли остро необходимое сотрудничество по Афганистану. Обама также содействовал принятию России во Всемирную торговую организацию, но потом подорвал собственные усилия, утвердив «закон Магнитского», создавший механизм целенаправленных санкций в ответ на нарушение Россией прав человека. Эта мера была направлена на подрыв позитивных связей с Москвой, и она сделала это. Открыто антироссийские действия некоторых назначенцев Обамы еще больше возмутили Кремль.
Москва, со своей стороны, пыталась заставить постсоветские государства выполнять свои требования посредством целого ряда двусторонних и многосторонних механизмов. Россия стала «беспристрастным» посредником в ряде неразрешенных территориальных споров, настраивала друг против друга воюющие государства типа Армении и Азербайджана, а также использовала рычаги энергетического давления, особенно против Украины. Россия также предпринимала тщетные попытки объединить под своим началом постсоветские государства в рамках международных институтов, таких как Содружество Независимых Государств, Евразийское экономическое сообщество, Организация Договора о коллективной безопасности, а в последнее время в рамках Евразийского экономического союза. В целом России не хватило привлекательности и влияния, чтобы добиться успеха в этих начинаниях.
Когда некоторые соседи отвергали Россию, отдавая предпочтение Западу, Москва применяла силу. В Грузии она усилила контроль над территориями Южной Осетии и Абхазии. Демократическое восстание на Украине привело к тому, что Россия стала оказывать поддержку восставшим в восточных украинских областях и аннексировала Крым.
За прошедшую четверть века Вашингтону следовало понять, что Кремль не будет бездействовать в ожидании того, что Запад определит судьбу России. Российские лидеры в стремлении самостоятельно решать будущее своей страны отреагировали самым естественным для себя образом — применив военную силу.
Те стратегические решения, которые после колоссальных поражений и потерь принимали другие современные крупные державы, были совершенно непривлекательны для России в период после холодной войны. Британцы лишились своей империи после Второй мировой войны, однако поняли, как можно сохранить место в высшей лиге за счет «особых взаимоотношений» с США. Франция после захвата ее нацистами и потери империи примирилась со своим местом во втором эшелоне. Побежденная Япония решила отказаться от военной силы, но добилась весомого положения, став ведущей экономической державой. Россия же для восстановления статуса великой державы прибегла к военной мощи.
Да, некоторые российские лидеры хотели проводить стратегию, в центре которой была экономика. Одним из таких руководителей был Владимир Путин. После прихода Путина к власти в 1999 году его считали кем-то вроде либерального реформатора, и многие в России и за ее пределами надеялись, что ему удастся поднять и диверсифицировать экономику. Но в силу привычек, политики и практики новой и старой элиты решить эту задачу оказалось невозможно. Между тем, доходы от нефти и газа оживили умиравшую российскую экономику, поставив ее на восьмое место в мире, хотя она по-прежнему существенно отставала от ведущих стран. Кроме того, этот рост доходов уничтожил стремление к реформам и диверсификации. Ведущим экономическим принципом государства стала клептократия, а значительная часть остававшихся от продажи энергоресурсов прибылей пошла на оборону.
Начиная с 1990-х годов, российские руководители пришли к единодушному выводу о том, что военная мощь — самый важный элемент в достижении главных целей, какими являются сохранение власти внутри страны, недопущение развала России и утверждение в перспективе ее статуса мировой державы. Действуя медленно, неустойчиво и неэффективно, Москва восстановила свою военную мощь, но не свое величие.
План создания требуемой военной мощи был весьма последовательным и включал четыре ключевых элемента: сохранение ядерного паритета с США, оптимизация структуры российской армии, модернизация и ремонт военной техники, и демонстрация превосходства на российских границах.
Поддержание ядерного паритета с США было первым и последним приоритетом данного плана. Сделать это было довольно легко, потому что у Москвы есть и ядерные ракеты, и технологии. Чтобы компенсировать ослабление потенциала неядерных сил, Москва в 1993 году отказалась от многолетнего советского обязательства не применять ядерное оружие первой. Но в это время российские руководители продолжали совместную работу с Западом по уменьшению рисков ядерных аварий, по обеспечению сохранности ядерного оружия и особенно по передаче в руки России тех ядерных средств, которые были рассредоточены на территории бывших советских республик. Что важно, Москва и Вашингтон продолжали тесно координировать свои действия по предотвращению ядерного распространения.
В последние годы усилились разногласия между двумя ведущими ядерными державами по вопросам ядерных вооружений. Путин не разделяет страсть Обамы к «безъядерному миру», о которой тот часто говорит. В одном из своих выступлений в 2012 году он не стал скрывать свои мысли на этот счет: «Мы ни при каких условиях не откажемся от потенциала стратегического сдерживания и будем его укреплять. Именно он помог нам сохранить государственный суверенитет в сложнейший период 90-х годов, когда других весомых материальных аргументов у нас, будем откровенны, не существовало».
Имея последний рубеж обороны, Россия перешла к решению более сложной задачи по восстановлению неядерной военной мощи. После распада Советского Союза российские вооруженные силы были по-прежнему могущественны, однако та мощь, которой они обладали, плохо соответствовала решению встававших перед страной проблем. Было трудно мобилизовать российских солдат на далекие и непонятные сражения между чужими народами, а уровень укомплектованности большинства частей и подразделений был недостаточен для их боевого применения. России надо было реформировать свою армию.
Русские понимали, что им нужна армия меньшей численности, но полностью укомплектованная личным составом, который хорошо обучен и находится в постоянной боевой готовности. Они хотели создать практичную и годную к использованию армию внутри армии. У России оставались страхи по поводу натовских интриг и опасностей со стороны Китая, но российские стратеги не видели необходимости в сохранении вооруженных сил численностью десять миллионов человек. Реформы прошли настолько успешно, что в 2000 году удалось восстановить контроль над Чечней.
Следующий мощный вызов был брошен российской армии в 2008 году в ходе войны с Грузией. Россия одержала победу за пять дней, однако военные ощутили, что нужные дальнейшие реформы, и Кремль начал осуществлять еще более масштабные перемены, стремясь придать армии новый облик.
Эти реформы предусматривали сокращение штатной численности личного состава до одного миллиона человек, серьезные сокращения офицерского корпуса, радикальное укрепление воинских частей, централизацию шести военных округов с их преобразованием в четыре региональных объединенных стратегических командования, а также отказ от старой полковой структуры в армии с созданием бригад меньшей численности и более широкого назначения. Главная цель программы заключалась в создании таких вооруженных сил, которые могли бы действовать в полную или почти в полную силу в любой момент, имея в своем составе солдат-контрактников, а не бесполезных в большинстве случаев призывников.
Призыв в России сохранили, хотя срок службы был сокращен до одного года. Призывники служат в большинстве частей, однако эти войска считаются практически бесполезными в бою. Они плохо обучены, у них слабая мотивация, и используются они в основном во внутренних районах России в тыловых целях. Тем не менее, призыв по-прежнему считается лучшим средством для подготовки будущих резервистов на случай объявления внезапной мобилизации.
В последнее время Россия уделяет приоритетное внимание совершенствованию своего оружия и военной техники. Сейчас у нее имеются высококачественные противоракетные комплексы, первоклассные самолеты и большое количество артиллерии. Путин требует вкладывать крупные инвестиции в разработку новой высокотехнологичной техники. Это стало отличительной чертой его третьего президентского срока. Направленный в сентябре прошлого года в Государственную Думу федеральный бюджет предусматривал увеличение военных расходов с 3,4% в 2014 году до 4,2% в 2015-м, причем основная их часть должна была пойти на закупки.
Цель этого триумвирата в составе ядерного щита, более мобильных сил и более современной техники состоит в том, чтобы обеспечить России военное превосходство на ее западных и южных рубежах, создать крепкую линию обороны на востоке и получить силы для действий в кризисных ситуациях, особенно на неспокойном Кавказе.
Какой же результат дали эти реформы?
Что касается стратегических ядерных сил, то здесь Россия поддерживает результативный паритет с Соединенными Штатами. У двух сторон примерно равное количество пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет, подводных лодок с баллистическими ракетами и ядерных бомбардировщиков. Российские бомбардировщики уступают американским, но это никак не влияет на общее стратегическое равенство в вооружениях и на способность России принять на себя первый удар и сохранить при этом возможность для нанесения эффективного ответного удара.
Болезненным моментом являются системы противоракетной обороны. Вашингтон в 2002 году вышел из договора по ПРО, вызвав оторопь у Москвы. Соединенные Штаты также решили развернуть системы противоракетной обороны в Восточной Европе. Москва жалуется на то, что ПРО ограничивает ее потенциал ответного удара, однако в частном порядке признается, что ее наступательные средства легко могут преодолеть противоракетный заслон. Таким образом, получается следующая картина. Непонятно, как размещение этих средств ПРО способствует укреплению безопасности Запада, но в то же время, вполне понятно, почему они вызывают раздражение у Москвы.
Соотношение оперативно-тактического ядерного оружия в Европе явно в пользу России. Соединенные Штаты держат на шести базах в пяти странах НАТО примерно 200 ядерных бомб свободного падения, и в настоящее время занимаются их модернизацией с целью применения с безопасного расстояния. С другой стороны, у России имеются оперативно-тактические ядерные силы, насчитывающие в своем арсенале несколько тысяч боезарядов. При этом считается, что примерно две тысячи из них это боезаряды с головками самонаведения. Средства их доставки к цели находятся в составе ВМФ, сухопутных войск и нестратегических ВВС.
В последнее время Вашингтон обвиняет Россию в нарушении Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности от 1987 года. По условиям этого договора обе страны отказываются от своих крылатых и баллистических ракет наземного базирования с радиусом действия от 500 до 5 500 километров. Запад не уверен в серьезности последних действий России в этой области, однако его беспокоит то, что Москва все чаще занимается ядерным позированием. Особое беспокойство в НАТО вызывают разговоры о применении ядерного оружия первым. В частности, это объясняется тем, что 15 лет назад в России была принята доктрина о применении так называемого «деэскалационного удара». Это означает нанесения ядерных ударов с целью восстановления статус-кво, когда в противном случае Россия может потерпеть поражение. НАТО сейчас теряется в догадках, пытаясь понять, блеф это или серьезная политика, и думая о том, как реагировать на эту доктрину.
У России остаются крупные армии для ведения неядерной войны, и сосредоточены они в основном на Дальнем Востоке. Из четырех региональных объединенных стратегических командований лишь в Восточном военном округе имеется четыре общевойсковых армии. В случае вторжения со стороны Китая две армии должны составить первый рубеж обороны, а еще две будут действовать западнее во втором оборонительном эшелоне. Силы и средства ВВС и ВМФ, включая Тихоокеанский флот, будут, скорее всего, сдерживать наступление противника, в то время как из Центрального военного округа будут походить подкрепления.
Что интересно, несмотря на настороженное отношение России к Китаю, она продолжает продавать Пекину высококачественное оружие, причем по хорошей цене. Москва не стала бы этого делать, если бы не испытывала острую нехватку денег. Самое примечательное заключается в том, что Москва передала лицензию на производство в Китае своего истребителя четвертого поколения Су-27, сделав это еще в 1990-е годы.
В Народно-освободительной армии Китая в настоящее время 1,6 миллиона человек личного состава. В случае вторжения Китай в первую очередь постарается перерезать Транс-Сибирскую и Байкало-Амурскую железнодорожные магистрали, чтобы изолировать Сибирь. При таком сценарии единственный стратегический вопрос для России будет заключаться в том, когда нажимать ядерную кнопку.
Россия не боится нападения со стороны центральноазиатских стран. Роль Центрального военного округа со штабом в Екатеринбурге состоит в организации российского участия в местных конфликтах в Центральной Азии, в руководстве российскими базами в Таджикистане и Киргизии, а также в переброске подкреплений из состава двух своих армий в случае начала войны либо в восточном, либо в западном направлении. Ничто не говорит о том, что эти силы развернуты в центральных регионах с целью возвращения утраченных территорий в Центральной Азии. Скорее, их цель состоит в упреждении дестабилизации, которая может перекинуться на Россию, и в напоминании всем о том, что российские войска в регионе сильнее китайских.
В составе Западного военного округа со штабом в Санкт-Петербурге есть две армии, Балтийский флот, Северный флот, многочисленные десантные бригады, подразделения спецназа, а также части ВВС и ПВО. Их задача заключается в поддержании однозначного военного превосходства на западных и северо-западных границах России, а также в обеспечении надежной противовоздушной обороны.
У России отличная противовоздушная оборона. Ее зенитные ракеты большой дальности одни из лучших в мире, особенно С-300 и С-400. Обладая высокой мобильностью благодаря размещению на автотранспортных средствах, они могут обеспечивать превосходство в воздухе в приграничных районах, несмотря на преимущества США в истребительной авиации. НАТО считает, что российской С-400 в ее 400-километровом радиусе действия можно легко сбить даже американский самолет-невидимку. Такие возможности ПВО существенно осложняют натовские планы по созданию воздушного превосходства в прибалтийском регионе. Соединенные Штаты активно разрабатывают средства противодействия, чтобы с их помощью вводить в заблуждение либо выводить из строя элементы российской ПВО. Но с учетом всех факторов усилия НАТО по установлению превосходства в воздухе вблизи российских границ обойдутся ей очень дорого.
Российская истребительная авиация не обладает той мощью, точностью и малозаметностью, которая присуща лучшим истребителям США, но по мнению американских аналитиков и генералов, она сопоставима с F-15 и не уступает F-22. Москва создает истребитель-невидимку пятого поколения, но в настоящее время основу истребительной авиации составляют самолеты Су-27 и их более современная версия Су-35.
Без испытания боем сравнивать оборонительные системы крайне сложно. Тем не менее, эксперты должны проводить сравнения и делают это. Американские F-22 и F-35 не только легче соответствующих российских образцов, но и могут нести на борту всепогодные управляемые ракеты класса «воздух-воздух» средней дальности AIM-120 AMRAAM, которые позволяют летчикам действовать по принципу «выстрелил и забыл». Считается, что по своим характеристикам эти ракеты превосходят российский эквивалент Р-77 с активной радиолокационной головкой самонаведения. Благодаря их возможностям, а также более мощной РЛС F-22 американские самолеты будут иметь значительные преимущества в воздушном бою над нейтральной территорией. К сожалению для НАТО, такие бои, скорее всего, будут происходить вблизи российских границ.
На военно-воздушную мощь влияют и другие факторы, которые еще труднее измерить. Американские летчики имеют больше летной практики и обладают большим опытом боевого взаимодействия с другими родами войск. Кроме того, действия России по созданию истребителей и бомбардировщиков пятого поколения в определенной степени идут в ущерб разработке машин других типов, например, дозаправщиков и транспортных самолетов. Существует также возможность, что в бою самая лучшая российская техника окажется хуже, чем на бумаге. Индия, выразившая намерение купить истребитель пятого поколения, постоянно жалуется на необъяснимые технические неполадки. То же самое делал и Китай, закупив у русских самолеты.
Зона ответственности Южного военного округа со штабом в Ростове-на-Дону включает нестабильный северокавказский регион, российские базы в Абхазии и Южной Осетии, базу в армянском городе Гюмри, а теперь, скорее всего, и Крым. Он также отвечает за боевые действия на Украине. Еще до начала конфликта Южный военный округ обладал наивысшим приоритетом из всех округов, получая новое и модернизированное оружие, а также хорошо подготовленный личный состав. Кроме двух армий, в его состав входят элитные воздушно-десантные части, бригады спецназа и разведки, Черноморский флот, Каспийская флотилия и авиационные части.
Войска на юге можно быстро мобилизовать и бросить на подавление региональной нестабильности. Как показали события на Украине, их можно эффективно применять против намного более слабых соседей России. Они обеспечивают убедительное военное превосходство России на ее юго-западных рубежах. Эти войска стремительно взяли под свой контроль Крым, причем в основном там применялись элитные подразделения.
Войска специального назначения настолько хорошо проявили себя в Крыму, что Путин заявил после аннексии: «Все было так хорошо и плотно скоординировано... что иногда я сомневался: неужели это мы?» Эти высокомобильные части и подразделения можно применять на любом из российских стратегических театров войны.
Общая численность российской армии составляет примерно 771 тысяч человек, и из этого количества менее 100 тысяч входят в состав элитных воинских формирований. Из них лишь несколько десятков тысяч могут сражаться наравне с лучшими натовскими войсками. Летом 2014 года Россия продемонстрировала свою способность сосредоточить на украинской границе 40-тысячную группировку войск, включая элитные подразделения. Этого оказалось достаточно, чтобы создать угрозу Украине, но они вряд ли смогут представлять серьезную опасность для сил НАТО в Восточной и Центральной Европе.
В обозримом будущем главная стратегическая опасность для США и Запада будет исходить со стороны западных границ России. Китай сам сможет о себе позаботиться на востоке, а Центральной Азии незачем беспокоиться по поводу российского вторжения, хотя Путин время от времени заглядывается на Казахстан. Российские вооруженные силы не обладают достаточной численностью, у них нет таких союзников и такой системы тылового обеспечения, которые позволили бы ей создать серьезную угрозу странам из бывшего Варшавского договора. Западу нужна эффективная стратегия устрашения и сдерживания на Украине, в Молдавии, Белоруссии и в странах Балтии.
Трудно себе представить, что Москва вторгнется в эти страны и захватит их. Нет сомнений, что такие действия приведут к полной изоляции России от Запада. А Москва хорошо понимает, где лежит ее будущее. И НАТО должна откровенно и четко говорить о последствиях таких действий.
Истинная опасность состоит в том, что Москва способна создать новые кризисы наподобие украинского. Она может воспользоваться многочисленным русскоязычным населением в соседних странах, тайно поставлять туда оружие, переправлять военнослужащих, чтобы оказывать давление на основное население и выбивать из этих стран непомерные уступки. Вместе с пропагандой и прочими политическими приемами такую тактику можно назвать «гибридной войной». У НАТО нет эффективного ответа на такой сценарий, как нет и общей стратегии действий в этой обстановке.
Еще недавно команда Обамы говорила о перезагрузке российско-американских отношений, и при бывшем президенте Медведеве удалось заключить ряд важных соглашений. Но когда вернулся Путин, российская политика приобрела более агрессивную направленность, перед лицом которой Обама отказался от перезагрузки, отдав предпочтение такой политике, которая раздражает Кремль, но не может его остановить. В любом случае, эти отношения нуждались в гораздо большем, чем простая перезагрузка. Им нужно было полное переосмысление и новая концепция.
Холодная война в своей основе была историей о двух Голиафах, каждый из которых пытался навязать другой стороне свое видение мира и свои ценности. Дипломатия разрядки в то время была нацелена главным образом на удержание конфликтов в определенных рамках, и в первую очередь на недопущение ядерной конфронтации. Контекст 21-го века для «разрядки плюс» совсем иной. В нем нет ничего напоминающего прежнее политическое и идеологическое столкновение мирового масштаба. Можно уверенно говорить о том, что сейчас у двух стран больше общих интересов, нежели противоречий. Исходя из этой реальности, «разрядка плюс» должна сделать возможным такое сотрудничество. В ее рамках необходимо создать концепцию и механизм совместного решения проблем вместо того, чтобы решать их отдельно друг от друга.
Чтобы это новое дипломатическое партнерство стало результативным, стороны должны подойти к нему с реалистичным настроем. Это первый шаг. Соединенные Штаты должны признать, что Россия является великой державой, и вести себя с ней соответственно. Вашингтону придется более чутко реагировать на интересы и взгляды Москвы, особенно на ее границах. А Кремль должен будет признать следующее: чтобы к России относились как к великой державе, ей придется действовать более ответственно, беря на себя обязательства по выполнению совместно принятых решений. Путин не может и дальше властвовать над соседями и запугивать их, а американский президент не должен создавать впечатление, что он пытается увести этих соседей с российской орбиты.
Во-вторых, обе стороны должны признать, что у них есть вполне реальные общие и взаимодополняющие интересы. Сейчас это совершенно очевидно, когда речь заходит о региональных проблемах, о борьбе с терроризмом и о распространении ядерного оружия. Невозможно отрицать, что на западных границах России существуют серьезные конфликты, и что Россия обладает там несомненным военным превосходством. Россия может создать настоящий переполох в Европе, и поэтому обеим сторонам следует понять, что решение лежит в дипломатической плоскости, в отзывчивом отношении и в компромиссах, но не в боевых действиях. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть, как нынешняя взаимная враждебность ставит под угрозу интересы обеих сторон.
Как «разрядка плюс» будет работать на практике?
Во-первых, обе стороны должны заняться дипломатией на высшем уровне. Особенно в первые годы необходимо ежегодно проводить президентские встречи, а два раза в год — совещания министров иностранных дел и обороны. Принимать решения, необходимые для реализации «разрядки плюс», смогут только политические руководители высшего звена.
Во-вторых, эти совместные мероприятия должны быть очень заметны. Публичность важна не только для восстановления российского статуса великой державы, но и для того, чтобы Россия в отношениях с США вела себя более сдержанно, проявляя больше готовности к сотрудничеству. Кремлевские лидеры безусловно люди трезвые и практичные, и они понимают необходимость компромиссов и ограничений. Пока такая дипломатия высокого уровня и большой заметности не заработает в полную силу, западным странам следует сохранять санкции и убедительное военное присутствие на востоке.
В-третьих, «разрядка плюс» должна добиваться успеха по трем направлениям: это сохранение целостности и независимости стран на российской периферии, внимание к российским интересам в этих регионах и совместные действия по более общим вопросам, таким как нестабильность на Ближнем Востоке и терроризм.
Чтобы добиться от России сдержанности на западных рубежах, нужны политическое и экономическое проворство и смекалка. Примеры Грузии и Украины — наглядный урок, показывающий, что нельзя делать. Когда в Киеве на Майдане начались протесты, Белому дому надо было регулярно проводить консультации с Москвой на высшем уровне. Конечно, ни один американский президент не может отворачиваться от демократических движений, где бы они ни происходили. В то же время, неразумно игнорировать кровные и сложившиеся исторически интересы соседних великих держав. Однако именно так повел себя Вашингтон в Грузии и на Украине. Их лидеры взывали к США, тянулись к ним, и это прекрасно. Но они игнорировали историю и географию, рассчитывая на американскую поддержку в обеспечении безопасности, которая не могла прийти и не пришла.
Грузинский президент Михаил Саакашвили неоднократно бросал вызов Москве, в основном из-за того, что конфиденциальные предостережения со стороны администрации Буша входили в противоречие с ее публичным одобрением и подстрекательством. Саакашвили выставил свои скромные вооруженные силы, и Россия раздавила их, забрав две спорные территории, находящиеся на российско-грузинской границе. Грузия была посрамлена, как и Соединенные Штаты. Избежать этого можно было только одним путем: Буш должен был сказать грузинам, чтобы те не рассчитывали на вмешательство США.
Когда к власти на Украине в прошлом году пришло новое прозападное правительство, одним из первых его актов стало ограничение использования русского языка в качестве официального. Это, а также другие антироссийские выпады стали более чем достаточным предлогом для Путина, который инициировал нынешний кризис. Похоже, что команда Обамы подстрекала украинских националистов и демократов, хотя ей следовало призывать их к сдержанности. Белый дом должен был предупредить Киев, что он должен лишить Москву любых предлогов и оправданий для начала интервенции, например, прекратить дурно обращаться с русским меньшинством.
Вашингтон должен был всеми силами призывать к осторожности и сдержанности как Грузию, так и Украину. Соединенным Штатам надо было с самого начала четко разъяснить, что они будут делать, а что нет. И самое важное: Америка должна была предупредить этих националистов, чтобы они не оскорбляли беспричинно чувства русских. А еще мы не должны забывать о попытках Буша включить обе страны в состав НАТО. Москва об этом точно помнит. Россия нуждается и заслуживает гарантий того, что ее исторические интересы будут соблюдаться и сейчас, и в будущем. В этом случае она будет демонстрировать подлинную сдержанность.
Проявлять отзывчивость к интересам России и призывать к осторожности ее соседей не значит обрекать их на жизнь под властью Москвы. На самом деле, признание российских интересов — единственная возможность для соседних государств со временем получить больше свободы и независимости от России.
При этом Запад должен видеть в Украине и Грузии некий буфер или мост, и не поддаваться соблазну поглотить их в политическом или экономическом плане. Грузинские лидеры уже остыли, и теперь их украинским коллегам тоже надо сделать глубокий вдох. А это означает предоставление большей автономии восточной Украине, где живет много русских.
Вопрос о безопасности прибалтийских государств еще сложнее. Эта проблема носит уникальный характер из-за статьи 5 устава НАТО, которая обязывает остальные страны-члены альянса защищать их. Естественно, прибалты заслуживают того, чтобы их защищали, однако все стороны признают весьма неудобные реалии. Россия может одержать военную победу, и НАТО никогда не будет размещать там силы передового базирования в достаточном количестве для того, чтобы дать русским отпор. Поэтому и здесь вся нагрузка должна ложиться на дипломатию в рамках «разрядки плюс». Прибалты цепко держатся за свою независимость, но стараются не раздражать Москву. Для этого многого не нужно, и по этой причине появляется еще больше оснований для расширения российско-американского дипломатического партнерства, являющегося неотъемлемой составляющей «разрядки плюс». Ни одна из сторон не хочет проверять действенность пятой статьи.
Экономическое измерение «разрядки плюс» крайне важно для процесса налаживания всего комплекса отношений. Здесь надо учитывать интересы всех — России, Запада и приграничных государств. Увы, Европейский Союз в последние два года идет неверным путем. По сути дела, он предлагает включить украинскую экономику в европейскую, а Россию оставить позади. ЕС действует по принципу «Европа выигрывает — Россия проигрывает», отказываясь от обсуждаемой здесь политики обоюдной выгоды. Очевидно, что Москва не может на это согласиться, и прибегает в этом соперничестве к имеющимся у нее преимуществам, подстрекая русскоязычное население на востоке Украины и отправляя туда российское оружие и солдат.
Чтобы правильно развивать экономическое измерение «разрядки плюс», Западу следует подключить Россию к самым ранним этапам ее планирования и к процессу реализации. Но пока Обама делает почти все наоборот. Он исключает Москву из переговоров о свободной торговле в Европе и Азии, а это только усиливает ее сомнения в своей способности конкурировать в основанной на правилах торговой среде. Учитывая нарастающие экономические трудности в России, Запад для усиления своего влияния должен предоставлять Москве благоприятные экономические возможности, которые могли бы принести ей ощутимую выгоду. В любом случае, роль и место России не надо будет высасывать из пальца: Россия по-прежнему является основным поставщиком нефти и газа в Европу, в том числе, на Украину.
Со временем такой всеобъемлющий подход к экономическому развитию региона с учетом всех интересов главным образом пойдет на пользу Западу. Экономики европейских стран намного привлекательнее и перспективнее, чем российская. Кремлевские лидеры прекрасно это понимают. Поэтому крайне важно, чтобы Москва участвовала в процессе планирования и получала крупные и заметные дивиденды. Экономические шаги в западном направлении должны быть достаточно медленными для того, чтобы Москва чувствовала себя комфортно, соглашаясь и с процессом, и с временным графиком. Само собой разумеется, что Европа должна в полной мере участвовать в «разрядке плюс», но в основном в качестве ключевого игрока на экономическом поле. В центре должны находиться российско-американские отношения.
С Китаем будет сложнее. Сам факт «разрядки плюс» вызовет раздражение и беспокойство у Пекина. С этим ничего не поделаешь, но на самом деле, это может оказать на Китай благотворное воздействие. Экономическое и военное усиление Китая вызывает тревогу как у США, так и у России, и будет плохо, если Пекин станет считать Москву и Вашингтон противовесом. На все обозримое будущее интересы России и Америки совпадают в большей степени, нежели интересы каждой из них с интересами Китая.
Естественно, все эти расчеты и предположения относительно «разрядки плюс» носят абстрактный характер. Какой бы силой ни обладали доводы в пользу сотрудничества, сторонам будет очень трудно принять стратегию «разрядки плюс». Значительная часть политического сообщества по обе стороны не смирится с такими отношениями. Американское правое крыло никогда не поверит, что русские ведут переговоры добросовестно, и наоборот.
С начала XX века ни одна другая страна не досаждала американцам столь настойчиво и последовательно, как Россия. Все в России вызывало у них отвращение, за исключением Толстого, Достоевского и балета Большого театра: царская диктатура и тайная полиция, ужасные еврейские погромы, атеистический тоталитаризм, сталинская тирания в Восточной Европе, а теперь и применение превращенным в этакого русского Дракулу Владимиром Путиным военной силы против слабых и мирных соседей. Сейчас, как и всегда, американцы стремятся исцелить Россию демократией, не понимая того, что в странах и обществах существуют собственные, особые корни, и что они должны меняться изнутри. И наверняка все эти американские настроения и действия просто бесят российских руководителей.
Хотя выгоды от «разрядки плюс» очевидны и осязаемы, трудно себе представить, как можно преодолеть накапливавшееся десятилетиями взаимное недоверие. Сделать это еще труднее из-за того, что в обеих столицах налицо дефицит реалистов. Но если существует хоть какая-то возможность ослабить бурный поток кризисов, затопивших наш мир, то она заключается в объединении усилий Вашингтона и Москвы. Это может сделать «разрядка плюс». Плохое поведение России на Украине и в других местах не препятствует такому подходу. Оно лишь повышает его значимость и важность.
Лесли Гелб — почетный президент Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations), бывший обозреватель New York Times, в прошлом занимавший высокие должности в Госдепартаменте и министерстве обороны.
