В апреле этого года в городе Северный Чарльстон, штат Южная Каролина, на видеозаписи было зарегистрировано, как сотрудник полиции Майкл Следжер (Michael Slager) хладнокровно выпустил восемь пуль в спину Уолтера Скотта (Walter Scott). Вскоре после этого, в Балтиморе прокатилась волна протестов, вызванных смертью Фредди Грея (Freddie Gray). А в прошлом месяце появилась новость о том, что полицейскому из Мэдисон, штат Висконсин, убившему Тони Робинсона мл., не будет предъявлено никаких обвинений.
Таковы лишь самые недавние из целой череды громких убийств, совершенных полицией Соединенных Штатов за последний год, лишь некоторые из наиболее показательных случаев полицейского насилия, жертвами которого на протяжении последних восьми лет ежегодно становятся в среднем 928 человек.
Существует своего рода тенденция видеть в подобных смертях дальнейшее подтверждение идеи о погрязшей в насилии Америке, в противовес миролюбивой Европе. Сторонники этой точки зрения нахваливали шведских полицейских, разнявших двух мужчин, которые затеяли драку в нью-йоркском метро в апреле этого года, и распространили заявление о том, что число убийств, совершенных от рук американских полицейских (111) в марте 2015 года, более чем в два раза превышает аналогичный показатель Великобритании начиная с 1900 года. В этом контексте, применение силы полицией Старого Света преподносится как минимальное и потому более эффективное.
Разумеется, не поспоришь с тем, что американская полиция прибегает к смертоносной силе чаще своих европейских коллег. Но подобный взгляд также демонстрирует своего рода самонадеянность в отношении проблемы полицейского насилия, приводит оно к смерти или нет, существующей на восточном побережье Атлантики.
Происходит это отнюдь не за отсутствием соответствующей документации. Приведем лишь один маленький пример: испанский координатор Комитета по предупреждению пыток за период с 2005 до конца 2013 года насчитал 156 смертей, к которым привели действия испанских полицейских, а также 5784 людей, которые обратились с жалобами на полицию за жестокое обращение или пытки с 2004 по 2013 годы. Кроме того, учитывая широко распространенное нежелание лишний раз предъявлять жалобы ввиду недоверия к системе правосудия или опасений возмездия со стороны полиции, приведенные здесь показатели весьма занижены.
В своем обзоре немецкой полиции за 2009 год Amnesty International выявила список из 2955 жалоб на сотрудников, начиная с превышения полномочий и применения силы и кончая убийствами, последних случаев было зарегистрировано двадцать пять. Социолог и историк Матье Ригуст (Mathieu Rigouste) подсчитал, что французская полиция убивает в среднем от десяти до пятнадцати человек ежегодно, преимущественно в тех областях, где сосредоточены лица, в наименьшей степени вкушающие блага неолиберального капитализма.
В Ирландской Республике, где проживает четыре с половиной миллиона человек, в период с 1997 по 2010 год было зарегистрировано по меньшей мере тридцать шесть случаев гибели содержащихся под стражей полиции. Однако наиболее смертоносным местом задержания в Западной Европе является Великобритания, где неправительственной организацией Inquest было зарегистрировано 1511 случаев смертей в полицейских участках или при преследованиях полицией начиная с 1990 года.
Со своей стороны, Amnesty International неоднократно выкладывала информацию о масштабах полицейского насилия в Западной Европе, равно как и об институциональной традиции безнаказанности и соучастия, а также многочисленных общественных институтах, которые поддерживают подобного рода злоупотребления. Опираясь на доклады, сделанные Amnesty International и правозащитными организациями, мы можем отметить особые, репрезентативные случаи проявления жестокости со стороны полиции, а также установить, в чем заключается их логическое обоснование, и на что они опираются. Хотя тенденции документирования подобных фактов на континенте рискуют представить нам неполную картину, мы все же можем выявить ряд закономерностей и обобщений межнационального характера в отношении западноевропейской полиции и, бесспорно, в отношении полицейского насилия.
Размышляя, в частности, об идеологической и организационной поддержке полицейского насилия, можно особо выделить три фактора: авторитет, порядок и свободу действий.
Авторитет, которым наделяют органы правопорядка, как правило умаляет полицейское насилие до несуществующего или, в крайнем случае, до редких исключений. Эта ненадежная защита сводится к заявлению о том, что какими бы частыми ни были акты агрессии, причинения травм и смерти от рук полиции, они всего-навсего — совокупность нерепрезентативных аномалий. А поскольку считается, что полицейские выполняют трудную и полезную работу, им дается допустимая свобода действий.
В то время, как подобные оправдания представляются малоубедительными, их зеркальное отражение являет собой упрощенный взгляд на полицию как на шайку злоумышленников. Но чтобы разобраться в том, что именно определяет склонность копов к насилию, несоразмерному в отношении определенных групп, необходимо принимать во внимание институциональные формы и социальные функции полиции.
Прежде всего, как пишет политический теоретик Марк Неоклеус (Mark Neocleous), перед полицией поставлена задача создавать и поддерживать порядок, а не просто стоять на страже закона. Исследования записей приказов, отданных старшими офицерами, подтверждают это, показывая, "как все в этом мире имеет свое место, а потому может быть проконтролировано, упорядочено, дисциплинировано, проверено и досконально изучено".
По своей сути полиция должна "обнаруживать и прекращать случаи нарушения порядка среди граждан"; она "не способна справиться с какой-либо формой двусмысленности". Но самое главное заключается в том, что порядок здесь имеет весьма специфический характер: он понимается не как противоположность хаосу, но как создание и отстаивание социальной иерархии, в особенности по признаку класса и расы.
Протекающий сегодня процесс создания и поддержания такого порядка в значительной степени находится в руках полиции, которой предоставлена относительная самостоятельность в определении и реагировании на ситуации, в которых им приходится действовать. Иными словами, закон скорее расширяет, нежели ограничивает полномочия полиции. Таким способом офицеры узаконивают свое поведение.
Эти дискреционные полномочия не предоставляются полиции в качестве привилегии. Как объясняет Ричард Сеймур (Richard Seymour), государство "хочет, чтобы обладающие достаточными полномочиями сотрудники действовали так, как считают нужным для эффективного воспроизведения социального порядка". (Несмотря на последствия, которыми это чревато для либерального мифа, четко разделяющего законность и беззаконие, Неоклеус отмечает, что на протяжении последних двухсот лет свобода действий в данном учреждении традиционно рассматривалась как наиболее значимый фактор для его существования).
Что это означает на практике? Amnesty International неоднократно выражала беспокойство по поводу того, что, даже когда судебные жалобы на действия полиции в Европе принимаются к рассмотрению, они не удовлетворяются с должной строгостью, а процессы зачастую преждевременно закрываются.
В специальных докладах по Дании, Германии и Франции организацией были обнаружены привилегии, предоставляемые сотрудникам полиции в ходе судебного дела, широко практикуемые в каждой из стран. Также проблематичными оказались соучастие и сговор между полицейскими службами, в первую очередь содействовавшие злоупотреблениям, а затем препятствовавшие их расследованию. Также сообщается о нежелании прокуроров всерьез воспринимать жалобы в отношении сотрудников полиции или с должной энергией применять дисциплинарные меры.
Конечно, дискреционные полномочия имеют границы, и полицейские могут быть привлечены к ответственности. Amnesty International подчеркивает, однако, насколько редкими на континенте по статистике являются случаи, когда судебная жалоба приводит к возбуждению дела или когда сотрудники полиции получают нечто большее, нежели бесспорно снисходительные дисциплинарные меры или наказания.
Как в этом случае ассоциирование полиции с порядком, подкрепленное дискреционными полномочиями, проявляет себя в Западной Европе? Основными объектами полицейского насилия, как их вновь и вновь определяют правозащитные организации, являются несколько групп, и они находятся в центре обсуждения в данной статье: это психически нездоровые люди, представители этнических меньшинств и разного рода политические активисты.
Обращение с больными как с преступниками
В мае 2013 года независимая комиссия по вопросам психического здоровья и поддержания общественного порядка опубликовала шокирующий доклад, привлекая полицию Великобритании к ответу за — среди прочих упущений — физическую жестокость и предрассудки, проявленные в отношении лиц с проблемами психического здоровья. Такое заключение было сделано после выявления сорока пяти случаев самоубийств и пяти убийств лиц, страдающих психическими заболеваниями, содержавшихся под стражей в полицейских участках Лондона или преследовавшихся полицией между 2007 и 2012 годом. В докладе отмечается обоснование, высказанное многими жертвами: им казалось, что полицейские обращались с ними как с преступниками.
Ярким примером является смерть Шона Ригга (Sean Rigg), чернокожего британского музыканта. Ригг не страдал никакими психическими расстройствами, пока в 1988 году в возрасте двадцати лет не был арестован после галлюцинаций под действием ЛСД. По словам его сестры Марсии, в полицейском участке ему, вероятно, ввели нейролептик. В соответствии с Законом о психическом здоровье, ему был поставлен диагноз параноидальной шизофрении.
Ригг боролся с болезнью на протяжении всей своей жизни. В августе 2008 года его психическое состояние резко ухудшилось, и он был арестован лондонской полицией. Прижатый к полу, а затем в наручниках за спиной посаженный в полицейский фургон, Ригг уже полностью потерял сознание к тому моменту, как они прибыли в полицейский участок Южного Лондона.
В то время, как состояние Ригга продолжало ухудшаться, полицейские обвиняли его в "притворстве" и "симуляции обморока". Только после того, как врач обнаружил, что его сердце остановилось, и он больше не дышит, Ригг был доставлен в больницу, где и был подтвержден факт смерти.
Во время осмотра тела умершего членам его семьи сразу бросились в глаза видимые раны на виске. Когда же они попытались восстановить справедливость, Независимая общественная комиссия по жалобам на полицию наотрез отказала им в удовлетворении, как обычно, не обнаружив доказательств халатности или проступков со стороны полиции.
Еще один показательный случай произошел с двадцатишестилетним Джонатаном Жакобом (Jonathan Jacob), чье убийство в 2010 году зарегистрировали камеры видеонаблюдения, а кадры были показаны по бельгийскому национальному телевидению три года спустя. В докладах существуют противоречия относительно точных обстоятельств его ареста, но все они сообщают о том, что убитый на тот момент либо только прекратил принимать амфетамин, либо переживал приступ галлюцинаций.
Состояние Жакоба становилось все более возбужденным, и врачи психиатрической больницы отказались принять его, посчитав слишком агрессивным, в результате чего он был помещен в карцер полицейского участка в Антверпене.
Для того, чтобы дать Жакобу транквилизатор — при том, что психиатрическая больница отказалась сделать из соображений безопасности, поскольку было неизвестно, что он принимал до этого — позвали специальную группу, которая должна была его усмирить. В камеру была брошена шумовая граната, а затем на Джонатана обрушились полицейские и начали его избивать. Жакоб скончался от внутреннего кровоизлияния по причине разрыва брюшной вены и рваной раны в печени.
Другой инцидент подобного рода произошел в ноябре 2009 года, когда Мухаммед Букруру (Mohamed Boukrourou), 41-летний выходец из Марокко, зашел в местную аптеку на востоке Франции, чтобы пожаловаться на лекарство, которое он приобрел там несколько дней назад. По словам фармацевта, Букруру был чрезвычайно взволнован, и он по просьбе клиента вызвал полицию. Свидетели сообщают, что тот сел и спокойно ждал полицейских.
Когда приехали четверо полицейских, они, по имеющимся сведениям, пытались надеть на Мухаммеда наручники, но тот отказался. Полученная Amnesty International информация указывает на то, что четверо сотрудников полиции некоторое время удерживали Букруру на земле у аптеки, прежде чем перевести его в полицейский фургон.
Один из свидетелей показал, что в салоне машины сотрудники полиции избивали задержанного и топтали его ногами. К вечеру Букруру был объявлен мертвым. Его брат и сестра сказали, что, когда им два дня спустя наконец позволили увидеть тело покойного, на одной из его щек была рваная рана, бровь была рассечена, губы разбиты, а все лицо в синяках.
Amnesty International выделила этот случай в качестве иллюстрации совершающихся во Франции затяжных расследований смертей в полицейских участках. Таким образом, опыт начального насилия умножается в геометрической прогрессии ввиду того, что семьи жертв становятся свидетелями того, как виновных в преступлении защищают их собственные коллеги и судебная система.
На самом деле, братья и сестры Букруру рассказали, что их брат в течение десяти лет занимался лечением психического расстройства, и его состояние оставалось стабильным; однако, по их словам, на протяжении всего разбирательства состояние здоровья называлось как основная причина смерти. "Все всегда сводится к заявлениям о том, что "он принимал лекарства, был болен, получал пенсию по инвалидности".
В этом отношении случай Букруру снова не является аномалией. Amnesty International сообщает, что "это перекликается с заявлениями, поступившими от членов семей других жертв, которые признавались, что чувствовали, как репутация их родственников ставилась под сомнение, поскольку жертв описывали как больных, агрессивных или наркозависимых лиц, что воспринималось ими как попытки властей снять с себя ответственность".
Укрепление социальной иерархии
В августе 2011 года полицейский констебль Алекс Макфарлейн (Alex MacFarlane) заявил одному чернокожему жителю Лондона о своем желании придушить его, просто "потому, что ты сука" и что "главная твоя проблема в том, что ты всегда будешь негром". Насилие Макфарлейна служило в качестве предупреждения о том, что людям, подобным его жертве, не следует даже пытаться подняться выше предписанного им места в жизни. Такое агрессивное проведение в жизнь социальной иерархии и презрение к находящимся у ее подножия в значительной степени объясняют преобладание полицейского насилия в отношении этнических меньшинств в Европе.
По всей вероятности, та же логика сработала, когда судьи решили не привлекать к ответственности британских сотрудников полиции, которые оставили Кристофера Олдера (Christopher Alder), бывшего военнослужащего нигерийского происхождения, умирать со спущенными до колен брюками и нижним бельем под гогот изображавших обезьян полицейских, глумившихся над его бездыханным телом, в то время как их коллеги со смехом наблюдали за происходящим.
Конечно же, скандалы, подобные делу Олдера, — не самая распространенная форма злоупотреблений со стороны полиции, какие приходится терпеть мигрантам и этническим меньшинствам. Чаще всего это ежедневная практика задержания, обысков и проверки документов ввиду их подозрительно вида. Этот унизительный опыт, равно как и ощущение собственной отмеченности из-за цвета кожи, были названы как наиболее распространенные проявления полицейского насилия участниками мятежа, потрясшего Англию после убийства Марка Даггана (Mark Duggan) от рук полицейских в августе 2011 года.
Особую озабоченность Amnesty International выразила по поводу распространенного в Швейцарии физического насилия в отношении подозреваемых в ходе проверок документов и унижающих достоинство методов обращения: зачастую люди вынуждены раздеваться или подвергаться обыску голыми в общественных местах. Угроза физической агрессии настолько велика, что организация сообщает о всеобщем чувстве страха среди иммигрантов.
Аналогичная ситуация наблюдается и в Германии. Здесь Amnesty International перечисляет отдельные случаи, когда представители этнических меньшинств или те, кого посчитали иностранными гражданами, жаловались на задержания и серьезные нападки со стороны полиции. Один из таких случаев произошел с двадцативосьмилетней немкой турецкого происхождения (под инициалами TC), которая в феврале 2007 года была отправлена в федеральное полицейское отделение, поскольку якобы не смогла предъявить удостоверение личности на железнодорожной станции Любека.
После того, как в полицейском участке женщина не согласилась на обыск мужчиной полицейским и выразила свою обеспокоенность по поводу процедуры по причине недавней операции на руке, по ее словам, сотрудник полиции потребовал, чтобы она "заткнулась", а потом ударил ее в грудь, толкнул к стене, схватил за шею и начал так сильно трясти, что она ударилась головой об стену. Женщина сообщила, что тот же офицер позднее ударил ее по голове и разбросал повсюду ее вещи.
В тот же день ТС подала иск, на который федеральная полиция ответила своим собственным, заявив о фактах принуждения, сопротивления сотрудникам правоохранительных органов, нанесения телесных повреждений, ложного обвинения и оскорбления. Позднее обвинения были сняты.
В этом ей повезло - распространенная на континенте практика подачи ответных обвинений или же их инициирования по причине нанесенных оскорблений или очернения сотрудников полиции, широко используется для оправдания офицеров. В случае ТС полицейский, подозреваемый в совершении преступления, в итоге сам же и принимал участие в следствии, в результате чего расследование действий полицейского быстро оказалось в архиве прокуратуры.
Даже в условиях ужесточающихся мер экономии все еще находятся средства на то, чтобы на европейской периферии подвергать преследованиям и нападкам мигрантов, а также цыганские общины. Amnesty International отмечает, что испанская полиция продолжает проводить проверки документов, основанные на расовой принадлежности. А греческая полиция уже давно сеет страх среди мигрантов не только напрямую, посредством физической атаки, но и путем широко распространенной практики останавливать и передавать подозреваемых в незаконной миграции в полицейские участки, тем самым отнимая у людей время и подвергая их унижению.
Насилие полиции в отношении мигрантов выходит за рамки проверок документов - это уже никого не удивит в свете сделанной одним их греческих следственных журналов записи, в которой прозвучало заявление, приписываемое главе греческой полиции Николаосу Папагиоанополосу (Nikolaos Papagioanopoulos): "Мы должны сделать их жизнь невыносимой". Папагиоанополос может быть вполне доволен, ведь, по данным Amnesty International, в Греции зарегистрированы многочисленные факты жестокого обращения с беженцами и мигрантами, включая случаи нечеловеческих условий содержания под стражей и пыток.
Из всех западноевропейских государств, в которых Amnesty International проводила исследования системы общественного порядка, Франция оказывается в первых рядах, особо критикуемая за насилие в отношении мигрантов и других лиц, не похожих на средних французов. Организация даже осмелилась заявить, что "подавляющее большинство случаев, рассмотренных Amnesty International, касаются лиц, принадлежащих к этническим меньшинствам".
Кроме того, отмечается не сокращающееся число жалоб на чрезмерное или неправомерное применение силы, включая случаи нанесения серьезных травм или смерти. Также распространенной является практика привлечения к ответственности самих жертв или даже тех, кто возражает против собственной виктимизации с "возмущением" (оскорбление сотрудников правоохранительных органов) и "протестом" (оказание яростного сопротивления сотрудникам правоохранительных органов).
Одной из тех, кому пришлось испытать на себе подобные обвинения, стала Жозиан Нго (Josiane Ngo), которая в июле 2007 года, находясь на восьмом месяце беременности, была остановлена парижскими полицейскими, которые обвинили ее в нарушении правил уличной торговли. Она ответила, что всего-навсего совершала доставку. Полицейские попросили ее предъявить удостоверяющие личность документы, на что она ответила, что ее вид на жительство находится у ее партнера.
Именно в этот момент, по словам Нго, один из офицеров схватил ее за руку и сказал, что они отведут ее в полицейский участок. После просьб женщины отпустить ее и объяснить, за что ее арестовывают, один из офицеров полиции ударил ее по носу и толкнул на землю.
Когда ее партнер прибыл - и попытался показать офицерам вид на жительство Нго - они прыснули слезоточивым газом на него и его трехлетнего сына. В Нго также попал газ. По заявлению женщины, полицейские втащили ее за волосы в полицейский фургон и ударили, а затем, когда она лежала на полу машины, один из полицейских сел ей на спину и ударил по голове.
Когда Нго прибыла в полицейский участок - где, по ее словам, ей снова нанесли удары - ей объявили об обвинении в грубом нарушении закона. Когда же позднее обвинения были сняты, врач посоветовал Нго из-за травм не ходить на работу в течение десяти дней.
На службе у капитала
Насилие европейской полиции в отношении политических демонстрантов имеет долгую историю. Во время погрома в октябре 1961 года парижской полицией было убито до двухсот алжирских иммигрантов, тела многих из них оказались брошены в Сену. В тридцатилетнюю годовщину шахтерских забастовок, проходившую в прошлом году, британские телезрители могли увидеть кадры того, как британская полиция избивала рабочих. Совсем недавно, агрессия итальянской полиции привела к десяткам нарушений прав человека на саммите большой восьмерки в 2001 году в Генуе, включая многочисленные случаи пыток и убийство одного из протестующих.
Другим поучительным примером службы полиции экономическому статус-кво явилось подавление восстания жителей Росспорта в Ирландии против компании Shell. В свете планов Shell по установке огромного центра газодобычи местными жителями была организована кампания, в ходе которой они пытались защитить свои дома и средства к существованию.
Учитель на пенсии и член-учредитель движения Маура Харрингтон (Maura Harrington) рассказывает о том, как в октябре 2006 года росла численность и агрессия местной полиции: "Прежде чем выпускать, их настраивали психологически. Это было похоже на полицию Миссисипи в эпоху борьбы за гражданские права. Они знали, что получат все, что захотят. Среди них было от 200 до 300 полицейских с дубинками, которыми они избивали людей. Все было сделано преднамеренно, чтобы нас запугать и уничтожить наше протестное движение. Противостояние было жестоким и не утихало - людей били их собственные соседи. Мы получали поддержку от более крупного движения Shell to Sea, но некоторые из местных жителей испугались. Они беспокоились, что протестующим могла грозить гибель, и прекратили демонстрацию".
С волной демонстраций против мер жесткой экономии, прокатившейся по Европе в последние годы, возросло и насилие со стороны полиции. В Великобритании демонстранты все чаще удерживаются полицией долгое время на ограниченной площади или задерживаются полицейскими кордонами.
Однако это не столько заменяет, сколько дополняет методы избиения отдельных протестующих. Когда тысячи студентов проходили маршем через Лондон в декабре 2010 года, выступая против утроенной платы за обучение и губительных реформ высшего образования, они были встречены сдерживанием, конной полицией и дубинками - из-за удара одной из них двадцатилетнему студенту Алфи Мидоузу (Alfie Meadows) потребовалась экстренная хирургия головного мозга.
По стандартной модели, когда Мидоуз подал жалобу, его обвинили в нарушении общественного порядка с применением насилия. Вместе с участвовавшим в демонстрации приятелем и совиновником Заком Кингом (Zak King) он два с половиной года таскался по судам с перспективой на пять лет лишиться свободы, прежде чем оба, наконец, были освобождены.
Несмотря на некоторые вопиющие политические приговоры - один студент был приговорен к двенадцати месяцам за то, что размахивал каким-то ничтожным плакатом - многие из дел, возбужденных против студентов, участвовавших в акциях протеста, отпали сами собой, когда в суде на первый план выступила жестокость полиции.
Насилие испанской полиции в отношении протестующих тоже не прошло незамеченным, на видеозаписях можно было наблюдать, как она без разбора избивает демонстрантов во время таких важных гражданских собраний, как парад Indignados в Барселоне в мае 2011 года или акция "Займем конгресс", прошедшая в Мадриде в сентябре 2012 года.
По данным Комитета по предупреждению пыток, в период с 2004 по 2013 год было зарегистрировано 2737 случаев насилия со стороны полиции, среди которых от представителей одних только общественных организаций поступило 6621 жалоба. (И как отмечается, это число, вероятно, занижено, учитывая недоверие к судебной власти и боязнь карательных действий полиции).
Георг Лукач (Georg Lukács) утверждал, что именно в периоды кризиса капитализм полностью раскрывается как система. Это верно, что по крайней мере перед многими испанцами полиция предстала как выполняющая определенную социальную роль и находящаяся на службе у капитала. Прежде всего, это демонстрируют прокатившиеся по Испании выселения.
Неизменным рефреном из уст официальных представителей полиции звучат слова о том, что сотрудники полиции не несут ответственности за политику правительства. Но существует очевидная разница между испанскими пожарными и слесарями, которые отказываются принимать диктат финансовых учреждений, и полицейскими, с явным удовольствием проводящими выселения и нападающими на жителей и протестующих против данных мер.
В Греции полицейское насилие в отношении участников гражданских протестов коснулось значительно большей части населения, чем в Северной Европе. Возможно, самым недавним печально известным случаем стала пытка протестующих антифашистов сотрудниками мотополиции DELTA. Хотя государственные патологоанатомы подтвердили наличие у них травм, министр общественного порядка и защиты граждан поставил данное утверждение под сомнение и заявил, что греческие власти подадут в суд на газету, выдвинувшую обвинения.
Проходящие в Греции демонстрации против мер жесткой экономии также стали объектом полицейского подавления: 11 мая 2011 года офицер полицейского спецназа ударил огнетушителем Яниса Кафкаса (Yiannis Kafkas). Пострадавшему потребовалась экстренная операция, он провел двадцать дней в больнице, десять из которых в реанимации. Судя по сделанным в тот день фотографиям, использование полицией огнетушителей было далеко не единичным случаем. Более ста мирных демонстрантов обратились за медицинской помощью из-за травм головы и прочих ушибов.
Кафкас объяснил: "Случившееся стало для меня слишком мрачным и тяжелым бременем... Вот он, конкретный полицейский, который поднимает огнетушитель и обрушивает его на человеческое существо, которое не представляет для него никакой угрозы. Почему это произошло?... Потому что этот человек [этот офицер] с самого начала понимал, что ему за это ничего не будет... Если бы этот человек знал, что его могут привлечь к ответственности, он бы лишний раз подумал..."
За рамками бинарной оппозиции
Тем, кто по праву испытывает отвращение к полицейскому насилию в США, пожалуй, не следует рассматривать в качестве вдохновляющего примера европейский опыт. Без сомнения, он оказывается менее смертоносным. Но даже беглый обзор страданий, причиненных европейской полицией - в частности, людям с психическими проблемами, этническим меньшинствам и политическим демонстрантам - дискредитирует любую бинарную оппозицию между Старым и Новым Светом.
Самодовольное обличение американской полицейской системы не заменит труд, который необходимо затратить на понимание полицейского насилия и противодействие ему, где бы оно ни происходило; это также не может исключать постановки более глубинных вопросов о смысле правосудия и безопасности в обществах, основанных на эксплуатации и вытеснении, независимо от существующих между ними различий.
Для этого, в свою очередь, требуется, чтобы борьба против полицейского насилия - будь то в США, в Европе или в каком-либо другом месте - проводилась с учетом системного характера полиции. Прежде всего, это предполагает исследование того, каким образом насилие со стороны полиции подключено к своей основной функции: поддержанию нынешнего экономического, политического и социального порядка. Мы также должны обратить более пристальное внимание на то, как подобная задача облегчается авторитетом и свободой действий, которыми наделены данная профессия и учреждение в целом.
Ничто из этого не призвано поощрять пораженчество. Если мы хотим, чтобы борьба за ограничение власти полиции оказалась успешной, нам следует без иллюзий обратиться к самой сути проблемы - таков призыв, становящийся все более актуальным в период всеобщего режима экономии, неолиберального отката и обеспечения безопасности.
