Выборы — это у них, у нас — голосование

Выборы в Белоруссии не ведут к формированию власти. Власть формируется в одном месте, а выборы проводятся в другом.

Современному белорусу (белорусу эпохи modernity) в отличие от его средневекового предка непрерывно приходится кого-то или что-то выбирать. Он выбирает спутницу жизни, друзей, работу, одежду, телевизионные программы. Список можно продолжить, но в нем отсутствует возможность выбирать власть.

Последнее утверждение является спорным. Далеко не все белорусы, вопреки сложившемуся в оппозиционной среде мнению, этот тезис разделяют.

Обратимся к таблице, составленной по результатам трех опросов НИСЭПИ. Все они были проведены непосредственно после окончания президентских выборов. И все зафиксировали классическую структуру белорусского электората: отношение провластного большинства (в данном случае это те, кто доверяет цифрам Центральной комиссии по выборам) к оппозиционному меньшинству составило примерно 2:1.
 
Подтвердится ли эта пропорция на предстоящих в октябре выборах? Вопрос непростой.

С одной стороны, структура общества за прошедшие пять лет принципиально не изменилась. По-прежнему преобладают зависимые от государства социальные группы (работники госпредприятий, бюджетники, пенсионеры). С другой стороны, три предыдущие президентские избирательные кампании проходили в условиях двухзначного роста доходов населения: в 2001 году — на 28%, в 2006 году — на 18% и в 2010 году — на 15%.

А что мы имеем сегодня? Согласно данным Белстата, за январь-апрель 2015 года реально располагаемые денежные доходы населения относительно аналогичного периода 2014 года снизились на 4,2%. Разумеется, ближе к осени власть попытается хоть что-нибудь да подбросить своим потенциальным избирателям. Но изменить общий негативный тренд шансов у нее немного.

«Подлинный» авторитаризм в выборах не нуждается

Чем не наши выборы отличаются от наших? Не наши выборы являются способом регулярной и законной смены власти. Они подразумевают конкурентную борьбу. Главная функция наших выборов состоит в легитимации несменяемой власти. Поэтому правильнее говорить не о выборах, а о голосовании.

В ходе не наших выборов выявляются политические предпочтения граждан. В ходе наших обеспечивается «правильное» голосование, что позволяет определить политическую систему в Белоруссии как электоральный авторитаризм.

На «подлинный» авторитаризм она не тянет. «Подлинный» авторитаризм для поддержания своей легитимности в выборах не нуждается. Ни Чан Кайши, ни Франко, ни Каддафи, с которым у Александра Лукашенко, по его собственному признанию, не было «различий в подходах к основным проблемам миропорядка», выборов не проводили.

Напротив, электоральным авторитарным режимам выборы в качестве демонстрации массовой поддержки крайне необходимы. По мнению американского политолога Беатрис Магалоне, электоральные авторитарные режимы поощряются инвесторами, так как считаются более стабильными, а значит — более подходящими для инвестиций, чем режимы неэлекторальные.

Потребность белорусской экономической модели в западных инвестициях и дешевых кредитах понятна и без комментариев. Для этого нужно улучшить отношения с Западом в целом. Вот почему Лукашенко так зазывал международных наблюдателей на осенние президентские выборы, встречаясь в июне в Минске с генеральным секретарем ОБСЕ Ламберто Заньером и директором БДИПЧ ОБСЕ Михаэлем Георгом Линком.

Зрительский характер политического участия

Однако посмотрим на выборы (голосование) с точки зрения рядового избирателя. В расколотом белорусском обществе он может быть представителем как «меньшинства», так и «большинства».

В первом случае он будет голосовать скорее «против», чем «за». Понятно, против кого, а вот за кого — для него особого значения не имеет. Ничего белорусского в этом нет. Такова природа протестного голосования. Во втором случае избиратель всегда поддерживает главу государства.

Однако оба типа голосования не следует рассматривать в качестве политического акта. Это не участие в политике, так как ни голосующий «за», ни голосующий «против» избиратель не собирается разделять ответственность за свое решение.

Тут самое время обратиться за комментарием к классику российской социологии Юрию Леваде: «…Электоральная активность остается в постсоветском обществе единственным средством прямого участия населения в политической жизни. Неразвитость политической организованности общества, зрительский характер политического участия придают выборам характер экстраординарного массового действия».

А теперь в качестве комментария к комментарию приведу данные НИСЭПИ (декабрь 2010 года). Вопрос: «В чем выразилось Ваше участие в президентских выборах?». Тройка ответов-лидеров: «Участвовал в голосовании» — 87%; «Подписывался за выдвижение кандидата» — 16%; «Агитировал за или против кандидата» — 3%. Чувствуете разницу?

СССР развалился без оппозиции

Что в таких условиях остается делать оппозиции? Она потратила годы на разработку победных стратегий. Любые другие решительно отбрасывались.

За образец была взята западная схема с ее публичным противостоянием власти и оппозиции. Но, будучи перенесенной в белорусскую реальность, схема отказалась работать. Во-первых, в силу принципиально иной природы общества. То, что у нас принято считать обществом, по факту является механической суммой атомизированных индивидов. Во-вторых, в силу принципиально иной природы власти.

В Белоруссии власть централизована и персонифицирована. Она принадлежит главе государства («батьке») и осуществляется посредством его администрации, зона ответственности которой в конституции не прописана.

В этой связи вопрос о целях участия оппозиции в выборах становится основным. Однозначного ответа на него не существует. Тут есть свои плюсы и минусы.

Понятно, что сама власть заинтересована в участии оппозиционеров, поскольку иное будет означать трансформацию электорального авторитарного режима в неэлекторальный. Но участие оппозиции в выборах позволяет независимым наблюдателям фиксировать многочисленные нарушения избирательного законодательства, на которых потом базируются оценки БДИПЧ.

Важным отличием предстоящей электоральной кампании стал отказ оппозиции от победной стратегии. Консолидированный авторитарный режим не для того проводит выборы, чтобы поставить свое монопольное право на власть под сомнение. Для понимания этой истины любителям растопыривать указательный и средний палец понадобилось 15 лет.

Означает ли это, что белорусской модели навечно забронировано место в истории? Вспомним «величайшую катастрофу XX века», как назвал распад СССР Владимир Путин. Она произошла без участия оппозиции.

Время жизни социально-экономических систем, основанных на централизованном перераспределении ресурсов, определяется наличием ресурсов. Но лучшие годы белорусской модели уже позади. Включите телевизор. Послушайте Лукашенко и убедитесь, что перспективы не видит даже руководство страны.