Мусульмане и китайские оккупанты

Рамадан — и месяц милосердия, и экзамен. Различные цвета и языки из разных мест и регионов, которые мы каждый год видим в информационном блоке «Рамадан по всему миру», в очередной раз напоминают мусульманам о том, что они являются общиной верующих. А пост как вмешательство в наш рутинный ритм жизни и привычки позволяет вспомнить о силе веры, которая объединяет всех нас в беспомощности.

Тем не менее многим мусульманам весьма трудно пройти этот экзамен. Для мусульман, живущих в качестве меньшинств, испытание постом осложняют деспотические режимы, пусть даже представляющие волю большинства, и светские стандарты, пусть даже демократические.

Когда на этих людей явно и неприкрыто давят в связи с постом, это еще более усиливает в нас чувство сопереживания. В это время даже самый безразличный мусульманин становится восприимчивым к проблемам мусульман в другом уголке мира. Когда мы думаем о происходящих там изгнаниях, массовых убийствах, о голоде и жажде, то кусок, который мы так ждали с наступлением времени разговения, застревает в горле, а в сердце поселяется печаль.

Мусульманское самосознание — это такое состояние сознания, которое выходит далеко за рамки того, что мы чувствуем относительно всех человеческих состояний, исходящих из того, что мы люди. Мусульманский образ жизни — взаимное чувство ответственности, которое отменяет разделение на расы, классы, географические регионы.

Индикатором наличия или отсутствия такого мироощущения является, например, то, что мы испытываем в отношении массовой резни в Мьянме, или солидарный протест против сионистского колониализма в Палестине. Это настолько тонкий баланс, что, если ответственность, возложенная на мусульманина, — выступать против угнетения, от кого бы оно ни исходило, — смешивается с мужеством, то подчас становится несложно расчистить путь для других типов угнетения.

Сегодня у всех на слуху притеснения и убийства мусульман-уйгуров в Восточном Туркестане. Государственная идеология Китая делает все, чтобы религия ушла на второй план и не предопределяла жизнь людей (даже на индивидуальном уровне), особенно в месяц Рамадан. Пекин пытается мешать вере самыми примитивными и грубыми методами. Поскольку идентичность уйгурских тюрков (как и каждого мусульманина) определяет, в первую очередь, вера, религия и становится первоочередной целью системы. Уйгуры пытаются сохранить великолепное наследие исламской цивилизации, которая смогла расцвести в самой восточной точке земного шара, в совершенно нестерпимых условиях. Они вынуждены противостоять всем видам насилия, источником которого является государство: экономическим лишениям, политическому давлению, физическому насилию, ассимиляции. Вдобавок ко всему их земли, которые сегодня оккупированы, беззащитны перед разграблением со стороны китайских колонизаторов.

В некоторых ситуациях реакция, которая возникает в Турции в ответ на чувство солидарности и сопричастности (которые, подчеркнем, не выходят за рамки чувства), принимает достаточно тревожные формы. В выступлениях в защиту уйгуров иногда проявляется позиция, которая отставляет в сторону осознание принадлежности к мусульманской общине и открывается для политических манипуляций.

Китай — огромная страна, а чрезвычайно важный для нашей истории Восточный Туркестан лежит в ее пределах и находится под оккупацией. Ни один мусульманин не должен бояться отстаивать этот тезис.

Тем не менее в гигантском Китае мусульмане населяют не только Восточный Туркестан. Знаем ли мы что-нибудь о мусульманах, проживающих преимущественно в центральных районах Китая? К примеру, насколько нас волнует положение мусульманского меньшинства хуэй, которое численно превосходит уйгурских тюрков? Возможно, в силу своей государственной традиции уйгуры подвергаются большему давлению и насилию. Но почему мы ничего не слышим о трудностях и репрессиях, с которыми сталкиваются как мусульмане люди хуэй? В какой степени антирелигиозная политика Китая и его стратегия ассимиляции мусульманских обществ распространяется на них?

Тот факт, что уйгуры — не только мусульмане, но и тюрки, вероятно, разжигает в нас этническое самосознание. Но если к вопросу Китая применимо и мусульманское мироощущение, то нужно открыть сердце и протянуть руку и другим мусульманам. Внимание только к угнетению уйгуров в Китае и игнорирование других притеснений противоречит закону мусульман и братства. При этом важно, однако, не попасть в ловушку этнического национализма, скрытого под маской религии.