Россияне любят повторять вслед за британцами, что у их страны есть только два надежных союзника — армия и военный флот. Они обижают такими словами еще одного важного союзника, который позволяет им противостоять всем потрясениям и кризисам — картошку.

Незабвенной памяти генерал Александр Лебедь в 1998 году, когда российская финансовая система рухнула, а мир ожидал катаклизма, спокойно и совершенно верно объяснял, что никакой катастрофы не будет. Ведь, по его словам, простой русский мужик в провинции живет в таком ритме: «Посадил картошку, собрал, съел, снова посадил».

Каждый раз, когда рубль падает вслед за нефтью (что периодически здесь происходит), а экономику охватывает паника, растут доходы одной отрасли: магазины с садоводческим инвентарем и рассадой наполняются покупателями.

В кризисном 2009 году владельцы загородных участков перекапывали старательно возделывавшиеся в годы нефтяного бума газоны, превращая их в грядки. Главным образом под картошку, потому что это, как тут говорят, «второй хлеб».

В этом году обороты розничной торговли резко снизились (в сегодняшнем номере «Новой газеты» говорится, что в первом квартале года они упали на 15%, а во втором — на 10%), но огородническая отрасль вновь пошла в гору. Ведь предусмотрительные россияне сами обеспечивают себя «вторым хлебом». По официальным данным, в России ежегодно собирается около 32 миллионов тонн картофеля (третье место в мире после в девять раз превосходящего Россию по населению Китая и в восемь раз — Индии). Возможно, эти данные верны, но откуда их взяли статистики, сказать сложно. Эксперты, о чем пишет газета «Коммерсант», утверждают, что четыре пятых объема всей российской картошки растет на садовых и приусадебных участках.

А таких в огромной России, которая, как поется в гимне, раскинулась от «южных морей до полярного края», больше 37 миллионов. Откуда в Федеральной службе статистики знают, какой урожайности на своих шести сотках (стандартный размер садоводческого участка) добивается Иван Сидоров под Мурманском, а сколько картошки собирает на своих одиннадцати сотках приусадебного хозяйства Сергей Козлов под Астраханью, неизвестно. Исходят они из того, что в среднем с ара собирается 110 килограммов. Немного, но среднестатистические, как тут их называют, «шесть соток счастья», могут накормить семью из четырех человек.

Житель богатой Москвы, где размер средней зарплаты составляет сейчас 60800 рублей, картошки ест мало, всего 38 килограммов в год — на 24 килограмма меньше, чем 15 лет назад. Но провинция (а в маленьких городах хорошей зарплатой считается 14000 рублей) — гораздо картофельнее. Среднестатистический россиян из европейских регионов страны съедает в год от 150 до 190 килограммов картошки. Покупая в магазине, на то, чтобы прокормить семью, ему пришлось бы потратить 1700 рублей (цены высокие, потому что рынок овощной продукции в России монополизировала управляющая им азербайджанская мафия). А своя картошка — бесплатная.

Нельзя сказать, что люди в провинции питаются одной картошкой. Но это для них — основа. Заодно они стали чемпионами мира по ее приготовлению. Как вкусна она умело поджаренная на масле (непременно подсолнечном) с репчатым или зеленым луком!

Но дело не во вкусах. Свой участок, выращенная на нем картошка дают россиянину чувство того, что называют в Кремле «продовольственной безопасностью», свободу от конъюнктуры, крахов, санкций. Это передается из поколения в поколение. Моя русская бабушка, белая эмигрантка, которая пережила войны и революции, всегда вздыхала с облегчением, когда осенью в подвале уже лежала картошка, стояла бочка квашеной капусты и соленых грибов. Что бы ни случилось, до нового урожая дожить можно, повторяла она.

Собственный участок для россиянина — это его крепость. Он, как говорил Лебедь, «сажает и собирает» и благодаря этому может не тревожиться по поводу того, что придумают политики в большом мире.