Реальная опасность возникла в августе 2014 года, когда мы услышали первые предостережения о войне. В том месяце российские войска без опознавательных знаков тайно вторглись на территорию восточной Украины, где конфликт властей с сепаратистами вышел из-под контроля. Российские ВВС начали беспокоящие действия против соседних прибалтийских государств Эстонии, Латвии и Литвы, которые являются членами НАТО. Соединенные Штаты пообещали, что выполнят свои обязательства по защите этих стран, как если бы они находились на американской земле, а затем устроили военные учения в нескольких сотнях метрах от границ России.
Обе стороны уверовали в то, что у соперника — более решительные намерения. Москва убеждена, что Запад вознамерился изолировать, поработить, а то и вовсе уничтожить Россию. Каждый третий россиянин сегодня верит в то, что США могут осуществить вторжение. Западные страны небезосновательно полагают, что Россия может использовать угрозу войны или спровоцировать реальный конфликт, дабы расколоть НАТО и ослабить ее решимость защищать Восточную Европу. Это разрушит статус-кво и тот порядок, который на протяжении 25 лет объединял мирную Европу под западным руководством и оберегал ее от российского влияния.
Опасаясь самого худшего со стороны друг друга, Соединенные Штаты и Россия обещают в случае необходимости начать войну для защиты своих интересов в пограничных районах Восточной Европы. Они размещают там вооруженные силы, проводят устрашающие военные учения, надеясь запугать друг друга. Путин, неоднократно предупреждавший, что в случае конфликта он применит ядерное оружие, начал выдвигать вперед ракеты в ядерном снаряжении и стратегические бомбардировщики.
Сегодня в Европе тревожно, и она сильно напоминает континент столетней давности накануне Первой мировой войны. В Европе существует сложная паутина военных обязательств и оборонительных гарантий, причем некоторые из них до конца не ясны, из-за чего применить их становится легче. Ее лидеры подают неоднозначные сигналы о том, что может, а что не может привести к войне. Политическая напряженность на континенте перерастает в наращивание военных сил. Страны Европы балансируют в неустойчивом силовом равновесии, удерживаемые вместе альянсом из эпохи холодной войны, который сегодня уже не совсем актуален.
Если сегодня прогуляться по Вашингтону или по какой-нибудь западноевропейской столице, ощущения надвигающейся катастрофы у вас не возникнет. Сегодняшние угрозы слишком сложны, в них огромное множество изменчивых составляющих и накладывающихся друг на друга рисков, которые в совокупности формируют общую, но не всегда очевидную опасность. Людей можно простить за то, что они не замечают нависшие над ними тучи, что у них преобладает ощущение полного благополучия, хотя Восточная Европа готовится к войне. Такое благодушие само по себе является частью проблемы, ибо угрозы становится труднее предугадать, контролировать и предотвратить.
Все большее количество политологов, экспертов по контролю вооружений и правительственных чиновников выражают тревогу, пытаясь привлечь внимание мира к тому, как он сползает в катастрофу. Они предупреждают, что перспектива большой войны в Европе, причем даже ядерной, становится возможной и даже вероятной.
Та угроза, о которой они ведут речь, является комплексной, сочетающей множество взрывоопасных рисков и апокалиптических ставок из эпохи холодной войны с неустойчивостью и ложным спокойствием, которое предшествовало Первой мировой войне. Я с пугающей частотой слышу подобные сравнения.
Эти люди рассказывают о многочисленных способах возникновения на границах Восточной Европы никому не нужной, но крупной войны, какая разразилась в 1914 году. Ставки, говорят они, велики как никогда: послевоенный мир в Европе, жизни тысяч и миллионов восточных европейцев, а в худшем случае, пусть маловероятном, но все-таки реальном, ядерное уничтожение всей планеты.
I. Предупредительные знаки: «Война больше не является невозможной»
Любой человек в Москве скажет вам, что если вы хотите понять внешнюю политику России и ее взгляды на собственное место в мире, вам надо поговорить с Федором Лукьяновым.
Здравомыслящий и спокойный Лукьянов в очках и с короткой русой бородкой говорит точными формулировками, как политолог, но порой проявляет осторожность как человек, обладающий большим доступом к информации, чем обычный аналитик.
Лукьянова считают влиятельным лидером и неофициальным толкователем идей российского внешнеполитического истэблишмента. Он возглавляет самый важный в России аналитический центр по вопросам внешней политики и его самый важный внешнеполитический журнал. Оба являются выразителями мыслей государства и его мировоззрения. Известно, что Лукьянов близок к российскому министру иностранных дел Сергею Лаврову.
Я встретился с Лукьяновым неподалеку от огромного здания МИДа (его центр располагается рядом), в маленьком богемного вида кафе, где подают блюда французской и израильской кухни в зале, переполненном людьми в серых костюмах. Лукьянов был откровенен и раскован. Когда разговор зашел об опасностях войны, он помрачнел.
«Есть такое ощущение, что война больше не является чем-то невозможным», — сказал мне Лукьянов, описывая растущую обеспокоенность внешнеполитической элиты в Москве.
«Вопрос, который пару лет назад был абсолютно невозможен — может ли произойти война, настоящая война — сегодня вернулся. Люди задают его», — заявил он.
Я спросил, как все это произошло. Лукьянов ответил, что простым россиянам война не нужна, и они ее не хотят, однако боятся, что возникнет необходимость обороняться от непримиримо враждебных Соединенных Штатов.
«Есть представление, что кто-то пытается подорвать Россию как государство, выступающее против Соединенных Штатов, а поэтому нам придется защищаться военными средствами», — объяснил он.
Такие смутные, но устойчивые опасения присутствуют в Москве повсеместно. Даже лидеры либеральной оппозиции, с которыми я встречался, прозападные люди, находящиеся в оппозиции к Путину, и те выражали обеспокоенность по поводу США, представляющих прямую угрозу безопасности России.
Я заказал билет в Москву в декабре, надеясь познакомиться со слухами о приходе конфликта в Европу, циркулирующими в среде политологов и аналитиков из сферы контроля вооружений. В конце апреля, когда я прибыл в российскую столицу, опасения по поводу непреднамеренной и катастрофической войны серьезно усилились, создавая нервную атмосферу.
Лукьянов, указывая на наращивание военных сил США и России в Восточной Европе, также выразил тревогу по поводу того, что какое-нибудь случайное событие или провокация будут неверно истолкованы как целенаправленное нападение, и это приведет к войне.
В годы холодной войны, отметил он, обе стороны понимали, насколько велик риск, и создали специальную политическую и физическую инфраструктуру (вспомним красный телефон для чрезвычайных обстоятельств) для снятия напряженности и недопущения выхода ситуации из-под контроля. Сейчас такой инфраструктуры нет.
«Все эти механизмы были разрушены или исчезли, — сказал Лукьянов.- После окончания холодной войны эта инфраструктура деградировала, так как возникло общее представление, что она нам больше не понадобится».
Иными словами, риск надвигающейся войны становится вероятнее в силу того, что мир не замечает нависшую над ним угрозу. Для большинства американцев такие прогнозы звучат как нечто неправдоподобное, даже глупое. Но опасность усиливается с каждой неделей, как и предупредительные признаки.
«Слышны жуткие отголоски событий столетней давности, породивших чудовищную катастрофу под названием Первая мировая война». Это слова из статьи гарвардского профессора, многолетнего советника Пентагона и ветерана американской внешней политики Грэма Эллисона (Graham Allison) «Россия и Америка: курс на столкновение» (Russia and America: Stumbling to War), которую он опубликовал в National Interest вместе с Дмитрием Саймсом (Dimitri Simes). Авторы предостерегают, что нежелательный полномасштабный конфликт между США и Россией становится все более вероятен.
В Вашингтоне эта опасность ощущается меньше. Но в Восточной Европе все иначе. Прибалтийские страны, страшась войны, уже начали готовиться к ней. То же самое делает Швеция. «Мы видим деятельность российской разведки в Швеции и считаем, что это подготовка к военным действиям против нашей страны — мы не можем истолковать их иначе», — объявил в марте представитель шведских спецслужб.
В мае министерство обороны Финляндии разослало письма 900 тысяч граждан страны (шестая часть населения) с предупреждением о том, что в случае «кризисной ситуации они должны быть готовы к призыву». Призыв на военную службу восстановила Литва. В июне Польша назначила генерала, который станет командующим вооруженными силами в случае войны.
Хотя западное общество находится в блаженном неведении, а между западными лидерами существуют разногласия, многие люди, отвечающие за безопасность Европы, считают конфликт более вероятным. В конце апреля руководители НАТО и других ведомств западных стран собрались в бывшей советской республике Эстонии, что на границе с Россией. Западные аналитики опасаются, что эта страна-член НАТО может стать эпицентром крупной войны с Москвой.
На этой конференции заместитель генерального секретаря Александр Вершбоу (Alexander Vershbow) настолько открыто говорил о подготовке НАТО к возможному ограниченному ядерному удару по Европе со стороны России, что по словам присутствовавшего там журналиста Ахмеда Рашида (Ahmed Rashid), Вершбоу пришлось неоднократно напоминать, что он выступает с официальным заявлением.
По словам Вершбоу, один из рассматриваемых НАТО сценариев заключается в том, что Россия может «принять решение об использовании тактического оружия небольшой мощности против какого-нибудь европейского города или западной танковой дивизии».
Спустя несколько недель Guardian сообщила о том, что НАТО обсуждает планы «модернизации» ядерного потенциала в Европе в ответ на российские угрозы применения ядерного оружия. Одно из предложений состоит в том, чтобы включить в планы военных учений больше задач по применению ядерного оружия, поскольку Россия делает это весьма часто.
II. Азартная игра: путинский план по возрождению российского величия
Если предупредительные знаки окажутся верными, и в Европе вспыхнет большая война между Россией и Западом, то история этой войны (если ее будет кому рассказывать) начнется с того, как российский президент Владимир Путин попытался решить проблему.
А проблема эта состоит в том, что путинская Россия слаба. Она больше не в состоянии составить достойную конкуренцию США. Она не может поддерживать раскол и тупиковую ситуацию в Европе. И она считает, что на континенте господствует антироссийский альянс, постоянно посягающий на других. Согласно российской точке зрения, слабость страны ставит ее в очень рискованное положение, и она не защищена от враждебно настроенного Запада, вознамерившегося поработить или полностью уничтожить Россию, как он сделал это с Ираком и Ливией.
Эта проблема обретает еще более неотложный характер для Путина в связи с тем, что у него есть политические трудности внутри страны. В 2012 году, во время его переизбрания, народные протесты и обвинения в фальсификациях ослабили ощущение его политической легитимности. Проблема усугубилась в связи с экономическим крахом 2014 года. У Путина была подразумеваемая сделка с российским народом: президент обеспечивал экономический рост, а народ позволял ему ослаблять свои основные права. А когда экономика в провале, что может Путин предложить своему народу?
Ответ Путина заключается в том, чтобы непомерно утверждать российскую власть и влияние, а в процессе этого представать перед страной в качестве национального героя, борющегося с чужеземными врагами. Не имея в своем распоряжении мощных вооруженных сил и экономики, какими обладают мировые державы, он сеет неразбериху и создает путаницу, используя это в качестве оружия против Запада. Советские руководители избегали таких методов, совершенно правильно полагая, что они создают серьезнейшую опасность.
Будучи не в состоянии открыто управлять Восточной Европой, Путин усиливает там риски и кризисы, помогая сепаратистам на Украине и осуществляя опасную военную деятельность в натовском воздушном пространстве и в прибрежных районах у границ альянса, чтобы дать России больше рычагов влияния. Восстанавливая российскую сферу влияния в Восточной Европе, он видимо считает, что это наконец обеспечит России безопасность от враждебного Запада — и снова сделает ее великой державой.
Зная, что американская армия превосходит российскую, Путин стирает грани между войной и миром, задействуя промежуточную тактику: насилие боевиков, пропаганда, кибератаки. Все это элементы новой методики, которую российские военные иногда называют гибридной войной.
Такова была теория кайзера накануне Первой мировой войны. Чем больше ты угрожаешь, тем больше люди подчиняются твоей воле. Путин будет угрожать непрестанно в надежде на то, что НАТО сломается. Однако кривая международных отношений указывает на то, что альянс идет иным путем.
Будучи не в состоянии пересечь установленные Америкой красные линии, Путин изо всех сил старается их размазать. А чтобы устрашить и сдержать американцев, он размазывает собственные красные линии. По его мнению, если рутинные дипломатические и военные инциденты превращать в игру с высокими ставками по принципу "кто моргнет первым", это пойдет России на пользу, потому что Запад в конечном итоге уступит ее мощной воле.
Чтобы решить проблему слабости российских неядерных сил, президент России существенно понизил порог применения ядерного оружия, надеясь запугать Запад до такой степени, что он во избежание конфликта пойдет на уступки. В своих публичных выступлениях Путин снова и снова вспоминает про это оружие и заявляет о своей готовности применить его. В российской ядерной доктрине он утвердил очень опасную идею, с которой не соглашался ни один советский руководитель: что в ядерной войне можно одержать победу.
Путин, представший перед страной в образе национального героя, противостоящего чужеземным врагам, сегодня популярен как никогда. Россия снова превратилась в тень, нависшую над Восточной Европой. Ей редко подчиняются, но ее боятся и всегда воспринимают всерьез. Многие западные европейцы, отвечая в ходе социологических опросов на вопрос о том, будут ли они защищать восточных европейцев от российского нападения, говорят нет.
В силу своей агрессивности, рожденной стремлением изменить европейский порядок, который она считает враждебным, а также из-за ощущения собственной слабости, оправдывающей крайние меры, Россия проявляет готовность согласиться на опасности войны.
Ф. Стивен Ларраби (F. Stephen Larrabee) из некоммерческой организации RAND выступил недавно с настоятельным предостережением, какие сегодня все чаще звучат из уст аналитиков: «Та Россия, которой сегодня противостоят Соединенные Штаты, более напориста и непредсказуема, а поэтому более опасна, чем Россия, которой Соединенные Штаты противостояли во второй половине холодной войны».
Декан школы государственного управления при Гарвардском университете Джозеф Най (Joseph Nye), являющийся одним из самых авторитетных американских экспертов по международным отношениям, отметил, что маскирующая слабость страны российская агрессивность — это еще одна тревожная иллюстрация усиления напряженности типа того, которое привело к Первой мировой войне.
«Похоже, что Россия обречена на дальнейший упадок, однако это не должно быть поводом для торжества на Западе, — написал недавно Най. — Государства в состоянии упадка — вспомните Австро-Венгрию образца 1914 года — обычно с большей готовностью идут на риск и становятся опаснее».
III. Дрейф: как немыслимое стало возможным
Холодная война была опасной игрой, но в этой игре каждый знал ставки и правила, и был согласен с ними. Сегодня все иначе.
Запад полагает, что он ведет игру, в которой правила достаточно понятны, ставки относительно низки, а соперничество может привести к победе. Россия же считает, что в этой игре правила можно переписывать на ходу, меняя даже само определение войны. Для России, которая угрозу со стороны Запада считает неминуемой и угрожающей ее существованию, ставки невообразимо высоки, а это оправдывает любые ее действия и авантюры, если они могут предотвратить поражение, а тем более привести к победе.
Испытывающий вечную паранойю Кремль считает, что Запад ведет такую же игру на Украине. Как полагает Москва, западная поддержка украинскому правительству и посреднические усилия по прекращению огня на востоке это на самом деле заговор с целью окружения России враждебными марионеточными государствами и лишения ее сферы влияния, которая принадлежит ей по праву.
В большинстве западных столиц отмахиваются от российских предостережений о том, что Москва готова начать войну в защиту своих мнимых интересов на Украине и даже применить ядерное оружие, называя это блефом и пустыми разглагольствованиями. Западные лидеры смотрят на эти угрозы глазами Запада; а Запад считает, что нищая Украина не стоит того, чтобы из-за нее рисковать, вступая в большую войну. С точки зрения России, Украина намного важнее: это часть русского наследия, которое священно. Будучи последним оставшимся компонентом империи, Украина в случае ее утраты Москвой станет для нее стратегическим проигрышем, который недопустимо ослабит российскую мощь, а следовательно, российскую безопасность.
В отсутствие ясного понимания того, что на самом деле намеревается делать противоположная сторона, как она будет действовать, что может порвать невидимые заградительные нити и сбросить нас в пропасть войны, Россия и Запад ведут рискованную игру и строят догадки.
В эпоху холодной войны примерно равные по силам западный и советский блоки готовились к войне, но одновременно делали так, чтобы война никогда не началась. Они создали в Европе жесткий и напряженный, но тем не менее устойчивый баланс сил. Сегодня этого баланса нет. Они установили четкие красные линии и пообещали защищать их всеми силами. Сегодня эти красные линии расплывчаты и неопределенны. Ни одна из сторон точно не знает, где они проходят, и что случится, если их перейти. Никто не может наверняка сказать, что именно вызовет войну.
Вот почему, говорят нам сегодня аналитики, нынешняя напряженность имеет больше сходств с периодом перед Первой мировой войной. Это неустойчивый баланс сил, воинственность из-за периферийных конфликтов, обременительные и запутанные военные обязательства, споры о будущем европейского порядка, а также опасная неопределенность в вопросе о том, какие действия вынудят вступить в конфликт противоположную сторону, а какие нет.
Сегодня Россия, снова ставшая самой сильной страной в Европе, но по-прежнему более слабая по сравнению с коллективом своих врагов, напоминает Германскую империю на рубеже веков, которую Генри Киссинджер назвал «слишком большой для Европы, но слишком маленькой для мира». Сейчас, как и тогда, усиливающаяся держава под воздействием национализма пытается провести ревизию в европейском порядке. Сейчас, как и тогда, Россия считает, что благодаря недосягаемой ловкости и хитрости, а может, даже благодаря демонстрации своей мощи, она сумеет занять более важное место. Сейчас, как и тогда, дрейф в сторону войны носит постепенный характер, и его легко не заметить. И именно поэтому такая ситуация крайне опасна.
Но есть одна причина, по которой сегодняшние опасности мало похожи на те, что существовали перед Первой мировой войной. Речь идет об апокалиптической логике ядерного оружия. Взаимная подозрительность, страх перед угрозой гибели, армии, расположившиеся друг напротив друга через линию границы, а также находящееся в полной готовности ядерное оружие — все это может превратить незначительную стычку в гибель мира в ядерном пожаре.
В определенном смысле такая логика стала еще опаснее. Россия, надеясь компенсировать недостатки своих неядерных сил, существенно ослабила правила применения ядерного оружия. В то время как советские руководители видели в ядерном оружии только инструмент сдерживания и устрашения, полагая, что оно существует для того, чтобы никогда его не использовать, взгляды Путина, похоже, радикально отличаются.
Официальная ядерная доктрина России предусматривает нанесение тактических ядерных ударов при ведении войны с применением обычных вооружений, что создает серьезнейшую угрозу. И это не просто слова: Москва неоднократно сигнализировала о своей готовности применить ядерное оружие даже в случае более ограниченной войны.
Это ужасно низкая планка для использования ядерного оружия, особенно с учетом того, что война, скорее всего, будет идти на границах России, то есть, недалеко от Москвы. Это говорит о согласии Путина с идеей, которая лидерам времен холодной войны казалась немыслимой: что в «ограниченной» ядерной войне, когда на поле боя взрываются небольшие ядерные заряды, можно не только выжить, но и победить.
«Здесь налицо не только разница в риторике. Это совершенно другой мир», — заявил Wall Street Journal специалист по ядерному оружию из Принстона Брюс Блэр (Bruce G. Blair). Он сказал, что принимаемые Путиным решения гораздо опаснее тех, которые советские руководители принимали с 1962 года. «Сейчас ядерный порог очень низок. Во времена холодной войны такого не было».
Ядерная теория сложна и спорна; и, может быть, Путин прав. Однако многие теоретики скажут, что он ошибается: логика ядерной войны говорит о том, что «ограниченный» ядерный удар имеет больше шансов спровоцировать крупную ядерную войну. А это уже будет сценарий апокалипсиса, в котором крупные американские, российские и европейские города станут мишенями для нанесения ударов во много раз мощнее тех, что сравняли с землей Хиросиму и Нагасаки.
Даже если ядерная война по какой-то причине останется ограниченной и сдержанной, согласно выводам последних исследований, ущерб окружающей среде и атмосфере вызовет «ядерную зиму длиной в десятилетие» и массовую гибель урожая. А это приведет к общемировому голоду, от которого может умереть до миллиарда человек.
IV. Как это произойдет: прибалтийский сценарий
В сентябре прошлого года президент Обама приехал в Эстонию, численность населения которой составляет 1,3 миллиона человек, и о которой большинство американцев никогда не слышали. Там он пообещал, что Соединенные Штаты в случае необходимости вступят в войну с Россией ради защиты этой страны.
Эстония, а также Латвия и Литва, называемые прибалтийскими государствами, являются дальним концом Восточной Европы, находясь на границей с Россией. Прежде они входили в состав Советского Союза. И многие западные аналитики опасаются, что именно там начнется Третья мировая война.
По словам профессора международных отношений из Карлтонского университета Стивена Сайдемана (Stephen Saideman), эти маленькие страны являются «наиболее вероятной линией фронта в будущем кризисе». Эллисон и Саймс в своем очерке-предостережении о войне назвали Прибалтику «ахиллесовой пятой» НАТО.
Четверть населения Эстонии — это русские. Это сосредоточенное на границе с Россией национальное меньшинство обслуживают те же самые российские государственные СМИ, которые помогают разжигать сепаратистское насилие среди русскоязычного населения на востоке Украины.
Но в отличие от Украины, все прибалтийские страны являются членами НАТО, устав которой гласит, что нападение на одного члена альянса является нападением на всех. Если результатом российского вторжения на Украину стали западные санкции, то в случае российского вторжения в Эстонию США и большая часть Европы по закону будут обязаны объявить России войну.
«Мы будем здесь ради Эстонии. Мы будем здесь ради Латвии. Мы будем здесь ради Литвы. Один раз вы уже утратили независимость. Вместе с НАТО вы ее не утратите никогда», — пообещал Обама в своей сентябрьской речи в Эстонии.
Спустя менее двух суток после выступления Обамы российские агенты пустили слезоточивый газ на эстонско-российский пограничный переход, проникли через него и похитили офицера эстонской службы безопасности Эстона Ковера, который занимался контрразведкой. Ковера уже девять месяцев незаконно удерживают в российской тюрьме.
Это было нечто вроде геополитического троллинга: достаточно агрессивного, чтобы продемонстрировать российское господство над Эстонией, но не настолько, чтобы рассматривать его в качестве официального акта войны и думать о западном контрударе. Это был один из нескольких признаков того, что путинская Россия утверждает свое право на вмешательство в дела этих бывших советских территорий.
Российская армия уже начала оказывать нажим на прибалтийские государства. В 2014 году российские военные корабли были замечены в латвийских водах 40 раз. Полеты российской военной авиации над Прибалтикой превратились сегодня в рутину, причем зачастую эти самолеты отключают свои радиолокационные приемоответчики, из-за чего их труднее засечь. Это повышает вероятность случайного столкновения и несчастного случая. Военная активность в регионе вышла на уровень времен холодной войны.
Опасаясь худшего, НАТО наращивает масштабы военных учений в Прибалтике. Соединенные Штаты размещают там тяжелую технику. А в феврале американские военные парадом прошли по эстонскому городу Нарве, где преобладает русское население, сделав это в нескольких сотнях метрах от российской границы.
Это стандартный пример того, что политологи называют дилеммой безопасности: каждая сторона считает свои действия оборонительными, а действия противоположной стороны наступательными. Каждая в ответ на мнимую провокацию другой стороны осуществляет дальнейшую эскалацию, и это превращается в самопроизвольный цикл нагнетания напряженности, очень легко могущий привести к войне. Считается, например, что именно такой фактор во многом способствовал началу Первой мировой войны. То, что это вполне предсказуемо, ни в коей мере не уменьшает риски.
Даже если у России нет никаких замыслов в отношении Прибалтики, ее блеф и демонстративное позирование уже создали условия для ненужной войны. Например, в начале апреля российский истребитель пересек Балтийское море и спикировал на американский военный самолет, пройдя от него на расстоянии семи метров. Это было одно из многих опасных сближений, и по мнению аналитического центра Институт европейского лидерства (European Leadership Institute), «такие случаи могут с большой долей вероятности привести к потерям или к прямой военной конфронтации между Россией и западными государствами».
Между тем, российские стратегические бомбардировщики, способные нести на борту ядерное оружие, летают вдоль границы воздушного пространства НАТО, часто отключая приемоответчики, что увеличивает риск летных происшествий и ошибок. На эту угрозу накладывается то, что у старых и нескладных бомбардировщиков Ту-95 часто происходят аварии, такие как возгорание двигателей. А что если такой Ту-95 неожиданно упадет где-нибудь у побережья Норвегии? Что если у него на борту будет ядерное оружие, или он упадет в момент роста напряженности? Такие инциденты могут привести к недопониманию, а недопонимание способно привести к войне.
К концу апреля, когда руководители НАТО собрались в эстонской столице Таллине на конференцию по безопасности, серьезность это опасности стала несомненной и очевидной. Как написал присутствовавший на ней Ахмед Рашид,
Президенты прибалтийских стран и руководители НАТО с необычной для них прямотой и резкостью говорили о том, насколько серьезно ослабла архитектура безопасности в Восточной Европе, и как из-за конфликта на Украине и потери Крыма прибалтийские государства оказались на линии фронта в этом все более агрессивном противостоянии. На фоне такой напряженности мысль о том, что крушение самолета может привести к войне, становится страшно правдоподобной.
Перерастания такого инцидента в войну опасаются не только западные руководители. Известный российский аналитик Федор Лукьянов, которого считают близким к власти человеком, обеспокоен тем, что военные учения НАТО в Прибалтике, проводимые с целью устрашения России, также способствуют усилению проблем.
«Россия реагирует на это, потому что воспринимает такие действия как враждебные, осуществляемые на российской границе, — объяснил он. — А это создает порочный круг».
По словам Лукьянова, можно представить себе множество способов и путей, способных привести к взрыву этой пороховой бочки.
«Это может случиться безо всякого намерения разжечь крупный конфликт, — сказал он. — Один шаг, второй шаг, и взаимный обмен может стать очень опасен. Скажем, российский самолет подлетает очень близко к территории, которую НАТО считает запретной, а Россия ее таковой не считает. В таком случае британские самолеты будут реагировать. Ситуация может оказаться разрешимой, и в большинстве случаев так и будет, но кто знает».
V. Как это произойдет: заговор с целью раскола НАТО
Первым эту теорию выдвинул часто критикующий Кремль российский политолог Андрей Пионтковский. В августе прошлого года он предположил, что путинский план в отношении Прибалтики более утонченный и лучше просчитанный, чем можно себе представить.
Пионтковский пытался ответить на вопрос, над которым западные аналитики и политики мучаются с прошлой осени, когда начались российские провокации в Прибалтике: чего хочет Путин? В отличие от Украины, с которой у России давняя общая история, российское общество не очень-то требует вторжения в прибалтийские страны. Особой стратегической ценностью они не обладают. А риск от российской агрессии против этих стран может оказаться катастрофическим. К чему тогда все эти усилия?
Сейчас к теории Пионтковского западные политики относятся более серьезно — и она кажется все более правдоподобной.
Пионтковский написал, что Путин надеется разжечь конфликт в Прибалтике, дабы поставить западноевропейских лидеров перед немыслимым выбором: либо выполнить свои обязательства в рамках НАТО по защите Прибалтики и нанести контрудар, даже если это приведет к началу Третьей мировой войны из-за крошечной постсоветской республики, которая большинству европейцев совершенно безразлична, либо ничего не делать.
Как отмечает Пионтковский, последствия бездействия выйдут далеко за пределы Прибалтики. Бездействие покажет, что обязательства стран НАТО о коллективной обороне это ложь, и по сути дела приведет к роспуску военного альянса, положив конец продолжающемуся четверть века военному объединению Европы под руководством Запада. В этом случае страны Восточной Европы снова станут уязвимы для российского владычества. Таким образом, Путин сумеет сделать то, к чему и близко не могли подойти советские руководители: победить НАТО.
«Это его самая заветная цель, — сказал мне Пионтковский, когда мы беседовали у него на кухне в зеленом московском районе на противоположном от парка Горького берегу Москвы-реки. — Это огромный соблазн. Он может в любой момент отступить, но соблазн огромен — разрушить НАТО. ... Риски велики, так? Но выигрыш будет колоссальным».
«Разрушить НАТО, показать, что статья 5 не работает. Прибалтийские республики Эстония и Латвия — лучшее место для таких действий, — заявил он. — Это происходит сейчас, каждый день. Вторжение в воздушное пространство, психологическое давление, пропаганда на телевидении».
Он предположил, что Путин вместо ввода российских танков через границу может тайком послать российский спецназ без знаков различия, например, в эстонский город Нарву с русскоязычным большинством. Там спецназовцы организуют местное сопротивление или проведут липовый референдум.
Кучка таких непонятных военных, которых Путин назвал «маленькими зелеными человечками», когда те появились в Крыму, может переодеться местными добровольцами или предстать в образе крайне правых элементов. В этом случае к ним присоединится часть активных местных жителей, как это было на востоке Украины. Им наверняка поможет мощная волна российской пропаганды, из-за чего людям со стороны будет трудно отличить российские войска без опознавательных знаков от гражданских добровольцев и понять, кто где воюет, и кто что начал.
Такая интервенция поставит НАТО перед невыносимым выбором. Смогут ли натовские войска открыть огонь по хулиганам, разжигающим беспорядки в Эстонии, зная, что на самом деле это могут быть российские военные без своей формы? Пойдут ли они на риск первой с 1945 года крупной войны в Европе — и все ради того, чтобы изгнать неопознанных российских военных из эстонского города Нарвы?
По мнению Пионтковского, Путин делает ставку на то, что на такой риск они не пойдут, и что НАТО не станет вмешиваться, отказавшись по сути дела от своего обязательства защищать восточноевропейские страны-члены альянса.
Если раньше сценарий Пионтковского казался экстремальным, то теперь многие западные эксперты по вопросам безопасности и политики считают его правдоподобным. В конце 2014 года военная разведка входящей в НАТО Дании опубликовала официальный документ, в котором предупредила как раз об этом:
Россия может попытаться испытать НАТО на прочность, начав кампанию военного запугивания прибалтийских стран, например, приступив к значительному наращиванию военных сил вблизи их границ и одновременно оказывая политическое давление, осуществляя дестабилизацию обстановки, а возможно, и проникновение. Россия может начать такую кампанию запугивания в связи с серьезным кризисом на постсоветском пространстве или в связи с другим международным кризисом, в котором она будет противостоять США и НАТО.
«Существуют опасения, что Путин хочет расколоть НАТО, и лучший способ достижения такой цели это вторжение в Прибалтику», — сказал мне Сайдеман во время видеозвонка с европейской конференции по безопасности, где, по его словам, такой сценарий был воспринят вполне серьезно.
«Если на вторжение в Прибалтике не отреагирует Германия, не отреагирует Франция, то это будет чисто американская операция. В таком случае это приведет к расколу в НАТО, такова теория, — заявил он. — И это вызывает наибольшую тревогу».
Сайдеман описал одну из разновидностей такого сценария, о которой я слышал и от других людей. Путин может попытаться быстро и бескровно захватить небольшой клочок прибалтийской территории. В таком случае западноевропейским лидерам будет легче ничего не делать. Как можно поднимать страну на войну, если никто не погиб? А контратаковать будет гораздо сложнее, зная о том, что потребуется полномасштабное вторжение.
«Мне кажется, они очень серьезно думают об этом, — сказал Сайдеман. — Существует вполне реальная обеспокоенность».
VI. Как это произойдет: туман гибридной войны
В начале 2015 года социологи из центра Pew задали гражданам ряда натовских стран тот самый вопрос, над которым размышляют аналитики и политики от Вашингтона до Москвы: «Если Россия вступит в серьезный военный конфликт с одной из соседних стран, являющейся нашей союзницей по НАТО, считаете ли вы, что ваша страна должна применить военную силу для ее защиты?»
Ответы в Западной Европе вызвали серьезную тревогу. Среди немцев «да» сказали лишь 38% респондентов, а «нет» — 58%. Если бы решение принимали немецкие избиратели (а в определенной мере так оно и есть), то НАТО в случае конфликта по сути дела уступила бы Прибалтику России.
Данные этого опроса даже хуже, чем могут показаться. Заданный вопрос предполагает, что Россия осуществит в Прибалтике открытое военное вторжение. А что будет, если случится нечто более непонятное и странное, вызывающее колебания и сомнения у европейцев? Что если будет разыгран украинский сценарий, где Россия применила свою новую, разработанную недавно концепцию постмодернистской гибридной войны, призванную стереть различия между войной и миром, и максимально затруднить понимание того, что есть беспорядки среди населения, а что — военная агрессия России.
Возможно, Путин уже закладывает основы для таких действий.
В марте 2014 года, вскоре после российской аннексии Крыма, Путин выступил с речью, в которой пообещал защищать русских, причем даже тех, кто живет за пределами России. Многие восприняли это как жест в сторону довольно многочисленного русского меньшинства в Прибалтике.
Затем в октябре Путин предупредил, что «открытые проявления неонацизма» превратились в обыденность в Латвии и других прибалтийских странах, повторив те фразы, при помощи которых он и российские государственные СМИ ранее запугали русскоязычное население на Украине, вынудив его взяться за оружие.
В апреле некоторые российские издания опубликовали лживые сообщения о том, что Латвия планирует силой переселить этнических русских в гетто нацистского образца. С такими же пугающими слухами российская пропаганда выступала в преддверии войны на востоке Украины.
Бывший высокопоставленный руководитель из министерства обороны Мартин Хурт (Martin Hurt) предупредил, что русское меньшинство в его стране может «оказаться восприимчивым к кремлевской дезинформации». Москва, сказал он, может спровоцировать беспорядки, а затем воспользоваться ими как «предлогом для применения военной силы против прибалтийских государств».
В начале 2007 года эстонский парламент проголосовал за перемещение военного памятника советской эпохи «Бронзовый солдат», который был культурным символом и местом ежегодного сбора русских в этой стране. В ответ российские политики и государственные СМИ обвинили правительство Эстонии в фашизме и нацистской дискриминации против русского населения. Они выступили с ложными сообщениями о пытках и убийствах русских. Начались протесты, которые переросли в бунт и массовое мародерство. В ходе столкновений один человек погиб, а на следующий день хакеры нарушили работу многих государственных учреждений, заблокировав доступ к сети.
Россия может сделать это снова, но на сей раз проведя постепенную эскалацию, которая перерастет в конфликт по украинскому образцу. НАТО просто не предназначена для урегулирования такого рода кризисов. Ее обязательство о взаимной обороне основано на посылке о том, что война черно-белая, и что страна либо воюет, либо нет. Ее устав писался в те времена, когда война очень сильно отличалась от того, какой она может быть сегодня. Теперь и в ней существует множество оттенков серого.
Россия может воспользоваться этим пробелом, прибегнув к насилию низкой интенсивности, которое наиболее воинственные члены НАТО посчитают достаточным основанием для начала войны, а нерасположенные к войне западноевропейские страны подумают иначе. Разногласия между членами альянса будут гарантированы, поскольку они станут колебаться, не зная, где тот момент, когда можно говорить о пересечении Россией красной черты и о ее вступлении в войну.
Тем временем, российские государственные средства массовой информации, обладающие реальным влиянием в Западной Европе, запустят мощный поток пропаганды, еще больше запутывая этот вопрос. В таких условиях будет чрезвычайно трудно возложить вину за насилие на Москву, а американские призывы к войне будут вызывать огромный скептицизм.
Германия, которую многие считают решающей инстанцией в вопросе европейского участия в войне, будет особенно сильно сопротивляться началу военных действий. Наследие Второй мировой войны, а также идеология пацифизма и компромиссов делают немыслимой саму идею объявления войны России. Немецкие руководители подвергнутся мощному политическому давлению и будут вынуждены если не отвергнуть напрямую призывы к оружию, то по крайней мере, отложить решение этого вопроса и вступить в переговоры. А это будет фактически равноценно отказу от натовского принципа коллективной самообороны.
При таком сценарии очень легко представить себе, как между европейскими членами НАТО возникают разногласия в вопросе о том, пересекла или нет Россия красную черту, ведущую к войне, и уж тем более о том, реагировать или нет на ее действия. Под покровом этого тумана путаницы и сомнений Россия может начать постепенную эскалацию до тех пор, пока конфликт украинского образца в Прибалтике не будет предрешен. В этом случае Россия решительным маршем переступит через натовскую красную черту, показав ее полную бессмысленность.
Но самая большая опасность возникнет в том случае, если план Путина наткнется на препятствия. Применив чрезмерную силу, недооценив решимость Запада защищать Прибалтику или начав нечто такое, что выйдет из-под контроля, Россия легко сможет довести ситуацию до полномасштабной войны.
«Такого рода неправильное восприятие ситуации вполне возможно, и именно так начинаются войны, — сказал Сайдеман, сравнив сегодняшнюю Европу с 1914 годом накануне начала Первой мировой войны. — Война становится возможной тогда, когда люди думают, что она невозможна».
В 1963 году, спустя несколько месяцев после Карибского кризиса, едва не приведшего к столкновению между США и СССР, президент Джон Кеннеди произнес речь, в которой говорил об уроках сползания мира на грань ядерной войны:
«Прежде всего, защищая жизненно важные интересы, ядерные державы должны предотвращать конфронтацию, которая ставит противника перед выбором — начинать унизительно отступление или ядерную войну».
Возможно, что именно такой выбор Путин навязывает НАТО.
VII. Как это произойдет: украинский сценарий
Евгений Бужинский провел большую часть своей жизни под сенью угрозы глобального ядерного уничтожения, нависшей над его головой. Будучи офицером, он защитил диссертацию по военным наукам в 1982 году, когда холодная война вступила в один из самых опасных периодов. Он дошел по карьерной лестнице до Генерального штаба, где служил долгие годы после распада Советского Союза, пережив немало периодов спокойствия и напряженности.
В 2009 году он ушел в отставку в звании генерал-лейтенанта, но продолжает активно работать в российских кругах национальной безопасности, возглавляя сегодня авторитетный российский мозговой трест ПИР-Центр, который занимается вопросами армии, национальной безопасности и контроля вооружений.
Когда мы встретились в Москве, у Бужинского было для меня предостережение. Те люди на Западе, которые обеспокоены возможностью начала крупной войны в Прибалтике, упускают из виду настоящую угрозу: Украину. Он опасается, что США в полной мере не осознают, как далеко может пойти Россия, чтобы избежать поражения на Украине, и такое непонимание способно втянуть Америку в конфликт.
«Украина для России это красная черта, — предупредил он. — Особенно та Украина, которая враждебна по отношению к России. Это уже последняя красная черта. Однако администрация США решила, что это не так».
Такого рода высказывания я слышал в России не раз. Когда информированный московский эксперт по внешней политике Федор Лукьянов заявил мне, что российское внешнеполитическое руководство считает крупную войну все более возможной, я спросил его, как, на его взгляд, она начнется. Лукьянов заговорил об Украине.
«Например, серьезная военная помощь Украине со стороны США. Это может привести к опосредованной войне, а потом...» — он замолк.
Лукьянова тревожит то, что США не понимают российское ощущение права собственности на Украину и то, насколько далеко Москва готова пойти ради защиты своих интересов в этой стране. «Многие люди считают ее частью нашей страны, а если не частью, то страной, которая жизненно важна для безопасности России», — сказал он.
Бужинский один из таких людей. Подобно Лукьянову и другим российским аналитикам, он обеспокоен тем, что Соединенные Штаты пришли к неверному выводу, полагая, что Путин в конечном итоге уступит, если столкнется с перспективой поражения на Украине. Американцы, сказал Бужинский, опасно заблуждаются.
Общительный и мощный Бужинский, привыкший иметь дело с западными людьми с тех пор, как в 1990-е годы занимался договорами о контроле вооружений, пил грейпфрутовый сок, когда мы встретились в центре Москвы.
«Год назад я был абсолютно убежден в том, что Россия никогда не пойдет на военное вмешательство, — сказал он, когда мы заговорили о возможности полномасштабного и открытого российского вторжения на Украину. — Теперь я не так в этом уверен».
По его словам, российское правительство полагает, что ни в коем случае не может допустить поражения пророссийских повстанцев, воюющих на востоке Украины, который иногда называют Донбассом. (В августе, когда повстанцы были на грани поражения, Россия оказала им артиллерийскую поддержку и тайно направила в их ряды своих военнослужащих, что Москва категорически отказывается признавать.)
Если украинские войска разгромят сепаратистов, заявил Бужинский, Россия, на его взгляд, ответит не просто открытым вторжением, но и дойдет до столицы Украины Киева.
«Масштабное наступление украинских войск» против повстанцев, сказал он, приведет к тому, что Россия открыто вступит в войну. «Что касается войны с Россией на Украине, то если Россия начнет ее, она не остановится до тех пор, пока не возьмет столицу».
Я спросил Бужинского, считает ли он, что в ответ на украинские попытки отвоевать Донбасс Путин начнет полномасштабное российское наступление на Киев. «Да, определенно. Он дважды публично говорил, что не допустит этого. А поскольку Путин человек слова, я уверен, что так и будет».
По его словам, такой сценарий может привести к более масштабному конфликту, который не нужен никому. Американцы считают, что «Россия и Путин никогда не осмелятся вмешаться», а поэтому США будут совершенно не готовы, если такое случится. «И вот в этом случае я даже не могу предсказать реакцию США и НАТО», — заявил Бужинский.
Генерал обрисовал и другой путь, который, как он опасается, может привести к большой войне. Если Соединенные Штаты поставят Украине современную военную технику, и для ее эксплуатации возле линии фронта потребуется присутствие американских инструкторов или операторов, и если один из них погибнет, Соединенные Штаты могут посчитать, что они обязаны напрямую вмешаться в войну на Украине.
Пойдет ли Россия на риск большой войны из-за Украины, которая является одной из самых бедных стран Европы?
На протяжении нескольких месяцев Москва дает понять, что военное вмешательство Запада на Украине, даже такое незначительное как поставки украинской армии определенных видов оружия, в России будет воспринято как акт войны против нее. Но Запад игнорирует эти заявления, как и путинские угрозы применить ядерное оружие, называя это пустыми словами и разглагольствованиями, предназначенными для того, чтобы набрать побольше политических очков внутри страны.
Но Бужинский постарался показать мне, что эти угрозы реальны, сказав, что Россия может посчитать свои интересы на Украине жизненно важными для себя, и поэтому пойдет на риск войны и даже начнет воевать ради их защиты. В таких высказываниях он не одинок — я слышал это от многих людей, с которыми встречался в Москве, в том числе, от российских аналитиков, критикующих политику своей страны в отношении Украины как слишком агрессивную.
Бужинский объяснил: Россия обозначила это как красную черту, опасаясь, что восстановление украинскими войсками контроля над Донбассом приведет к «физическому истреблению населения восточной Украины», значительная часть которого является русскоязычным и имеет прочные культурные связи с Россией. Российские государственные СМИ вдалбливают этот страх в головы народов Украины и России вот уже год. Необязательно, чтобы это была правда, ведь повод к войне уже создан. Такими же доводами Россия обосновала присоединение Крыма.
Простые россияне заявляют, что связь с Украиной это вопрос культурного наследия. Древняя славянская федерация Киевская Русь со столицей в Киеве это нечто вроде государства-предшественника России.
Но дело здесь не только в национализме и чувстве родства с русскоязычными украинцами. Москва печально известна своей убежденностью в том, что США твердо вознамерились уничтожить Россию или по крайней мере поработить ее. Россия страдает от паранойи и болезненно осознает свою изолированность и слабость. Путин мог прийти к выводу, что враждебная и прозападная Украина создаст угрозу существованию России, недопустимо ослабив ее.
Из-за этого Эллисон и Саймс в своей статье о военной опасности назвали Украину потенциальным эпицентром более масштабного конфликта.
«У российского истэблишмента бытует мнение, что страна никогда не будет чувствовать себя в безопасности, если Украина вступит в НАТО или станет членом враждебного евроатлантического сообщества, — пишут они. — С точки зрения Москвы, невраждебный статус Украины это непреложное условие для того, чтобы Россия была достаточно мощной и могла защищать свои интересы национальной безопасности».
Это стало практически штампом в международных отношениях: «Россия без Украины это страна, Россия с Украиной это империя». Путинская Россия, похоже, считает, что восстановление статуса великой державы это единственный способ гарантировать себе безопасность от враждебно настроенного Запада.
Эксперт по контролю вооружений Джеффри Льюис (Jeffrey Lewis) объясняет одержимость российского государства Украиной политической слабостью Путина внутри страны, а также российским чувством военной незащищенности от враждебного и все более сильного Запада.
«Я подозреваю, что стремление объединить Русский мир и подчинить нерусских соседей объясняется мощным ощущением незащищенности, — заявил Льюис в сентябрьской статье на тему ядерных угроз Путина. — Как и советское руководство, он изо всех сил старается сохранить власть, а поэтому по мере ослабления его легитимности возникает тенденция во всем винить внешние силы. Проблема в том, что когда ты пытаешься смотреть на мир глазами конспиролога, всегда найдется оправдание, чтобы подчинить себе очередных соседей».
Это означает следующее. Если США или другие западные страны достаточно активно вмешаются в украинский конфликт, и Россия уже не сможет им управлять, ей может показаться, что возникла угроза ее существованию. Поэтому она посчитает, что у нее не осталось иного выбора, кроме ответной эскалации. Даже если это создаст риск начала войны.
Конечно, Россия знает, что проиграет в полномасштабной войне с НАТО, но у нее есть и другие варианты действий. Один представитель общественного консультативного органа при российском министерстве обороны заявил Moscow Times, что если западные страны начнут вооружать Украину, Россия в ответ осуществит эскалацию на Украине и «даст асимметричный ответ Вашингтону и его союзникам на других фронтах».
Российские асимметричные действия, такие как кибератаки, пропагандистские операции с целью создания паники, полеты военной авиации и даже маленькие зеленые человечки, весьма эффективны — как раз благодаря тому, что они порождают неопределенность и риск.
Звучит опасно, но так оно и есть. Американские и натовские красные линии, указывающие, какие асимметричные действия приведут к войне, а какие нет, плохо понятны и невразумительно очерчены.
Россия легко может непреднамеренно пересечь красную черту или создать такую путаницу, что у США возникнет уверенность в наличии мощной угрозы для себя и союзников, а поэтому Америка потребует ответных действий.
«Назад это не отмотаешь», — предупредил в своих комментариях на страницах New York Times директор Института Кеннана Мэтью Рожански (Matthew Rojansky), рассказывая о том, что произойдет, если США, как этого требует от Обамы конгресс, начнет вооружать украинскую армию.
«Как только мы сделаем это, мы превратимся в воюющую сторону в опосредованной войне с Россией, единственной страной на земле, которая в состоянии уничтожить Соединенные Штаты, — заявил Рожански. — Вот почему это важно».
VIII. Ядерные угрозы: красная черта ближе, чем вы думаете
В августе, когда российская армия начала необъявленное и неофициальное вторжение на восток Украины, чтобы спасти сепаратистов от разгрома, Путин принял участие в ежегодной молодежной конференции на озере Селигер к северу от Москвы. Один студент из педагогического вуза задал ему странный вопрос о цикличности в истории и спросил, не втянется ли «Россия в мировой открытый конфликт».
Отвечая на вопрос, Путин сделал нечто такое, чего лидеры ведущих ядерных держав стараются избегать — он немного побряцал оружием:
Я хочу напомнить, что Россия является одной из наиболее мощных ядерных держав. Это не слова, это реалии. Более того, мы укрепляем наши силы ядерного сдерживания, мы укрепляем наши вооруженные силы. Они действительно становятся более компактными и более эффективными, они действительно становятся более современными с точки зрения оснащения современными системами вооружения.
В России существуют определенные опасения — не очень тщательно скрываемые — что единственная вещь, мешающая Западу осуществить свою мечту по уничтожению или порабощению России, это ее ядерный арсенал. (Спустя три месяца Путин заявил, что Запад хочет укротить русского медведя, «вырвав его клыки и когти» — то есть, уничтожить ядерное оружие России.)
«Существует широко распространенное мнение, что единственная гарантия российской безопасности, а то и ее суверенитета и самого существования, это силы ядерного сдерживания, — сказал эксперт по внешней политике Лукьянов. — После войн в Югославии, иракской войны и ливийской интервенции это уже не аргумент, а общепринятая точка зрения. Если бы Россия не являлась ядерной сверхдержавой, смена режима по иракскому или ливийскому образцу стала бы здесь неизбежной. Американцы настолько недовольны российским режимом, что пошли бы на такой шаг. Слава Богу, у нас есть ядерный арсенал, благодаря которому мы становимся неприкасаемыми».
Но у России есть проблема. Ее обычные вооруженные силы сегодня настолько слабее натовских, а ее столица так близка к войскам НАТО в Прибалтике, что она боится наступления ее танковых дивизий вплоть до Москвы, боится победы альянса без применения ядерного оружия. США и Россия взяли на себя обязательство применять ядерное оружие только для сдерживания друг друга от нападения с его применением. Благодаря этому холодная война оставалась холодной. Но поскольку сейчас США не нужны межконтинентальные баллистические ракеты, чтобы победить в войне, этого сдерживания уже недостаточно, чтобы Россия была в безопасности.
Россия в ответ постепенно понижает планку применения ядерного оружия и в процессе этого меняет логику взаимно гарантированного уничтожения, которая действовала на протяжении десятилетий. Теперь у любого конфликта в Европе может появиться ужасная ядерная составляющая. Шанс на то, что ограниченная или случайная стычка перерастет в ядерную войну, как никогда велик.
В ядерной доктрине России, которая является официальным документом, публикуемым Кремлем раз в несколько лет, и повествует о том, когда она будет применять ядерное оружие, а когда нет, говорится, что российские вооруженные силы могут использовать его не только в случае ядерного нападения, но и в случае нападения с применением обычных средств, если такое нападение представляет угрозу существованию страны. Иными словами, если Россия посчитает, что американские танки двигаются в сторону Кремля, она в ответ может сбросить на них ядерные бомбы.
Эту опасность, которая накладывается на возможную конфронтацию, особенно с прибалтийскими государствами, трудно переоценить. Если случайность или просчет приведут к пограничным столкновениям, Кремлю достаточно по ошибке принять эти боевые действия за начало наступления на Москву, и тогда его доктрина укажет на необходимость применения ядерного оружия. На самом деле, это будет для нее единственным способом не допустить полного разгрома.
Здесь есть еще один слой опасности и неопределенности. Непонятно, что Россия может посчитать неядерной угрозой, достойной ядерного ответа. Спустя несколько месяцев после аннексии Крыма Путин признался, что во время своего необъявленного вторжения на полуостров он думал о том, чтобы привести ядерные силы страны в состояние повышенной готовности. Его правительство подало сигнал о том, что может применить ядерное оружие для защиты Крыма от нападения, и как сказали мне российские аналитики, это была не пустая угроза.
Конечно, у США нет намерения военными средствами возвращать Крым, хотя в России существуют весьма распространенные опасения на сей счет. Но российская паранойя по поводу такой угрозы и ее возможная готовность применить ядерное оружие в целях ее недопущения делает еще более опасной и без того опасную войну на востоке Украины, усиливая страхи относительно того, что более активное российское или западное вмешательство может спровоцировать масштабный конфликт.
Откровения по поводу Крыма поднимают один тревожный вопрос: где именно та грань опасности, за пределами которой Москва будет готова применить ядерное оружие? В ее доктрине говорится, что использовать его следует только в случае экзистенциальной угрозы, но нападение на Крым ни в коей мере нельзя назвать угрозой существованию России. Остается только догадываться, где лежит реальная красная черта, и надеяться на то, что мы не переступим ее по ошибке.
IX. Ядерные угрозы: как Путин подталкивает нас обратно к краю пропасти
Есть один конкретный момент, о котором часто вспоминают эксперты по контролю вооружений, чтобы подчеркнуть опасность ядерного оружия и то, как мир долгие годы находился в нескольких минутах от ядерного уничтожения. Это случилось 26 сентября 1983 года.
В тот вечер подполковник Станислав Петров заступил на дежурство на своем объекте советской системы раннего предупреждения о ракетно-ядерном нападении. Петров наблюдал за совершенно секретной системой спутников, которые все до единого были направлены на Соединенные Штаты и их арсенал межконтинентальных баллистических ракет в ядерном снаряжении, нацеленный прямо на него.
США и Советский Союз наращивали разработку и производство таких ракет, способных за 30 минут облететь земной шар и превратить в пепел вражеский город. Обе стороны руководствовались страхом, опасаясь того, что в какой-то момент противник может получить возможность для нанесения упреждающего ядерного удара такой мощности и скорости, что он начнет и выиграет войну в считанные часы. Каждый стремился разработать более чувствительные системы предупреждения и еще более быстрые механизмы для нанесения ответного удара, дабы сдержать нарастающую угрозу.
Петров был оператором одной такой системы предупреждения. Если бы он заметил американское нападение, зафиксированное датчиками системы, у советского руководства было бы около 20 минут на принятие решения. Таким было окно времени, чтобы решить, как реагировать. Времени на ошибку не было ни минуты.
На пятом часу ночного дежурства случилось нечто такое, с чем Петров не сталкивался за все 11 лет своей службы. Система объявила полную тревогу. На экране большими красными буквами засветилось слово «ПУСК». Приборы объявили о «высокой достоверности» информации о том, что американские межконтинентальные баллистические ракеты летят в направлении Советского Союза.
Петрову надо было принимать решение: докладывать ли о начавшемся американском ударе? Если он доложит, то по правилам советской ядерной доктрины надо наносить полномасштабный ответный удар. Времени на двойную проверку системы предупреждения не было, не говоря уже о переговорах с США. Если он не доложит и окажется неправ, его страна подвергнется удару, а это уже равноценно измене.
Инстинкты подсказали ему, что предупреждение — это ошибка, но когда он просмотрел данные и входящие изображения, он не смог сделать твердый вывод на сей счет. Спустя несколько секунд он позвонил командованию и категорически заявил, что это ложная тревога. Петров настаивал, что никакого нападения нет.
Он ждал в агонии 23 минуты — как раз столько времени нужно ракетам для подлета к цели. И лишь после этого подполковник убедился, что был прав. В то время об этом знали лишь немногие люди, но благодаря Петрову мир с трудом избежал Третьей мировой войны и, возможно, полного ядерного уничтожения.
Потрясенные этими и другими осечками США и СССР в последующие годы предпринимали активные действия, чтобы отойти от края пропасти. Они вывели из эксплуатации большое количество ядерных боезарядов и подписали соглашения об ограничении их развертывания.
Одной из самых важных мер был подписанный в 1987 году Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД). Стороны пришли к выводу, что те ядерные ракеты средней дальности наземного базирования, которыми они утыкали всю Европу, просто слишком опасны и серьезно дестабилизируют обстановку, в связи с чем их надо запретить. Поскольку эти ракеты могли молниеносно долететь до Москвы, Берлина или Лондона, время реагирования в кризисной ситуации сокращалось. У советских и западных лидеров было всего несколько минут, чтобы решить, подверглась ли их страна нападению. Такие ракеты серьезно усиливали опасность непреднамеренной эскалации и ошибки того рода, которой едва избежал Петров.
В Договоре РСМД от 1987 года был сделан вывод, что такие риски неприемлемы для нашего мира. И это оружие было ликвидировано.
Путин сделал несколько шагов, чтобы подтолкнуть Европу обратно к краю ядерной пропасти, к логике ядерной эскалации и оружия высокой готовности, из-за которого начало 1980-х годов, по словам многих экспертов, было самым опасным временем в истории человечества. Пожалуй, самым радикальным стало его решение отказаться от договора РСМД и снова поставить на вооружение давно уже запрещенное оружие.
В марте Россия объявила, что разместит ядерные бомбардировщики и ракеты средней дальности «Искандер» в ядерном снаряжении в Калининградской области, которая находится всего в часе лета из Берлина. В то же время, она проводит испытания ракет средней дальности наземного базирования. Похоже, что эти ракеты нарушают договор РСМД, к большой тревоге Соединенных Штатов.
Это далеко не единственный шаг Путина в направлении ядерной эскалации. Он разрабатывает новое ядерное оружие и часто обращает на это внимание, что является очевидным прикрытием его агрессии и авантюризма в Европе. Например, есть подозрения, что Россия направляет подводные лодки с ядерным оружием к восточному побережью США.
Как отметил недавно ученый Эдвард Лукас (Edward Lucas) в своем докладе для Центра анализа европейской политики (CEPA), особую опасность создает очевидная уверенность Путина в том, что он больше, чем НАТО, готов к применению ядерного оружия. Таким образом, превосходство силы воли позволяет ему запугивать более сильные западные державы в этой ядерной игре по принципу «кто первым моргнет».
Это существенное и довольно пугающее отличие от времен холодной войны с их ядерным мышлением. Тогда обе стороны совершенно справедливо опасались балансирования на грани ядерной катастрофы, считая его слишком опасным, и использовали свое оружие в основном для сдерживания и устрашения друг друга.
«Российское бряцание ядерным оружием является необоснованным, дестабилизирующим и опасным», — сказал в мае генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, выступая с речью в Вашингтоне.
Путин поступает таким образом, будучи уверенным, что усиление ядерной угрозы Европе, а в результате и России в конечном счете полезно для его страны, а поэтому стоит возникающих рисков. Это азартная игра, в которой на кон поставлены жизни сотен миллионов европейцев, а возможно, и многих людей за пределами Европа.
X. Ядерные угрозы: атомный пистолет, приставленный к голове человечества
Многие западные аналитики придерживаются мнения о том, что ракеты в ядерном снаряжении призваны играть роль пистолета, приставленного к головам американцев и европейцев: лучше не связываться с этими русскими, а то неизвестно, что они сделают.
Путин и сам подтвердил такую точку зрения, выступая в 2014 году с речью в Сочи. Там он весьма одобрительно отозвался об обращении советского руководителя Никиты Хрущева к ООН в 1960 году, когда он стучал своей туфлей по трибуне: «США и НАТО подумали: Никиту лучше оставить в покое, а то он пойдет и запустит ракету. Лучше проявить к нему немного уважения».
Такого рода ядерная угроза это идеальный для Путина способ испытать сценарий раскола НАТО, о котором говорят такие аналитики как Пионтковский. Лукас в своем докладе привел следующий пример: что если Путин найдет какой-то повод, чтобы объявить о создании российской «военной запретной зоны» в Балтийском море, и тем самым физически отрежет прибалтийские страны от НАТО?
«Пойдет ли Америка на риск ядерного противостояния с Россией из-за какого-то газопровода? — спросил Лукас. — Если нет, то НАТО конец. Тот ядерный блеф, который удерживал вместе западный альянс на протяжении десятилетий в годы холодной войны, будет, наконец, разоблачен».
Любовь Путина к балансированию на грани войны, рожденная слабостью России, также вызывает глубокое беспокойство в связи с тем, что она многое говорит о готовности и даже желании российского лидера идти на колоссальный геополитический риск.
«Либо у него очень странная теория ядерного оружия, либо он просто не воспринимает Запад всерьез и пытается запугать нас любыми угрозами, какие только может придумать», — сказал политолог Сайдеман, проведя еще одну параллель с периодом накануне Первой мировой войны.
«Есть две концепции международных отношений. Одна заключается в том, что угрозы действуют, а вторая — что не действуют. И они уравновешивают друг друга, — заявил Сайдеман. — Такова была теория [германского] кайзера накануне Первой мировой войны. Чем больше ты угрожаешь, тем больше люди подчиняются твоей воле. Возможно, у Путина такая же логика, и он просто выступает с одной угрозой за другой в надежде на то, что НАТО сдастся. Однако перспектива международных отношений указывает, что ситуация развивается иначе: чем больше ты грозишь, тем больше ты балансируешь на грани».
Иными словами, Путин надеется возместить свои слабости заявлениями о готовности идти все дальше, поднимать ставки все выше, опережая в этом более сильные страны Запада. Но в своих действиях он исходит из неверных представлений о том, как строится и работает наш мир. На самом деле, он буквально вынуждает Запад отвечать таким же образом, повышая не только опасность возникновения войны, но и степень той легкости, с которой она может перерасти в ядерную.
XI. Ядерные угрозы: верит ли Путин в возможность победить в ядерной войне?
В российской ядерной доктрине есть один дополнительный вывод, являющийся той уловкой, при помощи которой русские надеются решить проблему военного превосходства Запада. Он настолько безрассуден и опасен, что в серьезность их заявлений трудно поверить. И тем не менее, есть все указания на то, что они говорят об этом вполне серьезно.
Речь идет о так называемом «деэскалационном» ядерном ударе. Здесь мы возвращаемся к сценарию, изложенному в российской военной доктрине: военный конфликт с применением обычных средств, представляющий угрозу существованию страны. Доктрина предусматривает нанесение Россией ответного ядерного удара. Но представьте себя в роли российского руководителя: как можно сбросить ядерную бомбу на натовские войска, чтобы при этом не вынудить США нанести ответный ядерный удар, который положит начало эскалационному циклу возмездия и может привести к всеобщей ядерной войне и глобальному уничтожению?
Российский ответ таков: в случае возникновения такого конфликта применить ядерное оружие надо только один раз, использовав не очень мощный оперативно-тактический боезаряд, а не уничтожающее целые города стратегическое оружие. Идея заключается в следующем. Такой удар станет сигналом о российской готовности к применению ядерного оружия и заставит противника немедленно прекратить боевые действия, дабы не создавать дальнейший риск ядерного уничтожения.
Эксперт по ядерному оружию и бывший сотрудник российского министерства иностранных дел Николай Соков объяснил на страницах журнала Bulletin of Atomic Scientists, что это отнюдь не какой-то маловероятный вариант или средство последней инстанции, а центральный элемент российского военного планирования.
«Предусматривается, что такая угроза удержит Соединенные Штаты и их союзников от вмешательства в конфликты, где российские ставки очень высоки. И в этом смысле она носит чисто оборонительный характер, — написал Соков. — Но чтобы быть эффективной, такая угроза должна казаться убедительной. В этих целях Россия на всех своих крупных учениях, проводимых с 2000 года, имитирует нанесение ограниченных ядерных ударов».
Ушедший недавно из российского Генерального штаба Бужинский во время нашей встречи подтвердил, что военные считают такой вариант действий вполне пригодным. «Если на Россию будет совершено мощное неядерное нападение, то конечно, как это написано в доктрине, она может ограниченно применить нестратегическое ядерное оружие, — сказал он. — Она сделает это в качестве демонстрации своих намерений, как фактор деэскалации».
Трудно себе представить более опасную идею в области сегодняшнего военного планирования, чем ограниченная ядерная война. Ученые на протяжении десятилетий спорили и продолжают спорить о том, реалистична ли концепция ограниченной ядерной войны, и не перерастет ли такой конфликт неизбежно во всеобщую ядерную войну. Иными словами, никто наверняка не знает, посеяли ли российские военные стратеги семена глобального ядерного уничтожения.
С точки зрения России, можно себе представить, в каком плане такая доктрина имеет смысл. Многие считают угрозу со стороны обычных сил НАТО мощной, реальной и неотвратимой, в связи с чем столь экстремальный шаг как деэскалационный удар заслуживает рассмотрения. С момента распада Советского Союза российская стратегическая культура все чаще подчеркивает роль ядерного арсенала, который является единственным наследием грозной и великой державы. Это своего рода российский культ ядерного оружия, который даже можно назвать стратегическим фетишем. А поскольку ядерное оружие занимает центральное место в российском стратегическом мышлении, неудивительно, что Москва видит в нем средство решения своих самых сложных стратегических проблем.
Но если задуматься об этой доктрине с американской стороны, начинаешь понимать, в чем ее опасность и даже безумие. Представьте себе, что вы американский руководитель, и ваши войска в Восточной Европе каким-то образом втянулись в конфликт с русскими. Видя, как российская артиллерия и авиация наносят удары по вашим войскам, вы идете в контрнаступление и переходите российскую границу, чтобы уничтожить эти силы и средства. Кремль, опасаясь начала вторжения с целью захвата Москвы, наносит оперативно-тактический ядерный удар по вашим войскам в Эстонии или Латвии. Вы понятия не имеете, будут ли русские наносить новые ядерные удары, как оперативно-тактические, нацеленные на Европу, так и стратегические — против Вашингтона и Нью-Йорка. Ответите ли вы таким же оперативно-тактическим ядерным ударом, создав опасность постепенной эскалации, ведущей к всеобщей ядерной войне? Решитесь ли вы, опасаясь худшего, на уничтожение российского руководства, пока оно не приказало нанести новые удары? Или вы объявите о прекращении огня в одностороннем порядке, униженно отведете свои войска и отдадите победу России?
В российской ядерной доктрине делается ставка на то, что любой американский руководитель, не говоря уже о руководителях ядерных держав Франции и Британии, отдаст предпочтение последнему варианту действий. Если такой прогноз не оправдается, это будет означать ядерную войну, которая может стать всеобщей и привести к полному уничтожению. Иными словами, эта доктрина является рискованной и азартной игрой, ставка в которой — судьба мира.
Следует сказать, что такой сценарий маловероятен, как и все ядерные сценарии. Для его запуска потребуется целый каскад событий, и чтобы по мере их развития ни одна из сторон не сделала своевременно шаг назад. Шансы на это невелики. Но они больше нуля и постоянно возрастают. Такой сценарий не выходит за рамки возможного. Если бы это было не так, Россия не стала бы регулярно проводить военные учения, предусматривающие именно такой исход. И вспомните о том, как заместитель генерального секретаря Александр Вершбоу заявил на конференции в конце апреля, что и НАТО тоже разыгрывает именно такие кризисные сценарии.
У этой российской доктрины есть еще более тревожные последствия. Согласно ее логике, Россия считает себя способной вести войну с превосходящими ее по обычным вооруженным силами США и не проиграть ее, воспользовавшись оперативно-тактическим ядерным оружием. Согласно этой доктрине, Москва считает полномасштабную войну против Соединенных Штатов не просто возможной: она полагает, что в такой полномасштабной войне будет как минимум один ядерный взрыв.
Пожалуй, именно этим объясняется то, почему Путин с такой готовностью нагнетает обстановку, заявляя о реальной возможности войны с Соединенными Штатами, и даже использует ядерные угрозы. Наверное, он верит, что благодаря своей преобладающей силе воли и опасному балансированию ему удастся избежать поражения. А если к конфликту добавить ядерный элемент, повысятся шансы на то, что между западноевропейскими членами НАТО возникнут разногласия относительно того, как на это отвечать, особенно если российской пропаганде удастся сделать непонятными те обстоятельства, которые привели к ядерному взрыву.
Но это также демонстрирует то, что данная стратегия строится на ложной посылке о возможности одержать победу в «ограниченной» ядерной войне, которая подвергает опасности весь мир.
XII. Ядерные угрозы: эндшпиль
Президент Дуайт Эйзенхауэр находился у власти в то время, когда перспектива ядерной войны была в диковинку, а военные стратеги не знали, как реагировать на возможность возникновения конфликта с Советским Союзом, в котором обе стороны могут применить ядерное оружие. Хотя некоторые сотрудники администрации призывали Эйзенхауэра рассмотреть планы ядерного конфликта, президент, знавший, что такое война, отвергал эту идею, считая ее немыслимой.
«Такого рода война просто невозможна, — заявил Эйзенхауэр в 1957 году. — Не хватит бульдозеров, чтобы соскрести тела с улиц».
Путин считает, что он нашел способ обойти данную проблему, полагаясь на небольшие боезаряды оперативно-тактического назначения, с помощью которых можно победить в войне без эскалации до уровня глобального конфликта, в котором в жертву будут принесены целые города.
Но даже ограниченная ядерная война может оказаться катастрофической, причем не только для тех стран, где упадут бомбы, но и для всего мира.
В исследовании 2008 года (оно было скорректировано в 2014 году) об экологических последствиях «малой» ядерной войны рассказывается о том, что произойдет, если в ходе гипотетического конфликта между Индией и Пакистаном будет взорвано 100 бомб такой же мощности, как в Хиросиме. Это соответствует менее чем одному проценту совокупного ядерного арсенала США и России.
Авторы исследования пришли к выводу, что из-за взрывов в атмосфере возникнет слой горячего черного дыма, который окутает Землю примерно на 10 дней. Этот дым преградит путь солнечному свету, разогреет атмосферу и на многие годы разрушит озоновый слой. Настанет, как говорят ученые, «десятилетие без лета». Прекратятся дожди, во всем мире начнутся неурожаи, и глобальный голод унесет жизни одного миллиарда человек.
«Мы избежали ядерного холокоста в годы холодной войны благодаря некоему сочетанию навыков, сноровки, удачи и вмешательства свыше. И у меня есть подозрение, что последнего у нас оказалось в большей пропорции», — сказал журналисту и автору книги об опасностях ядерного оружия Эрику Шлоссеру (Eric Schlosser) генерал Джордж Ли Батлер (George Lee Butler) из Стратегического авиационного командования США.
Да, мы ушли от холодной войны, но не ушли от ядерной угрозы, которая не только сохранилась, но и усиливается. И часть этой угрозы таится в том, что Вашингтон и другие западные столицы думают, будто она стала уделом истории. Это еще один отголосок из периода накануне Первой мировой войны, когда мир неосознанно скатывался к катастрофе.
В апреле прошлого года, сразу после российской аннексии Крыма, лондонский аналитический центр Чатем-хаус опубликовал доклад об опасностях непреднамеренного ядерного конфликта. Он не был привязан к событиям на Украине, и в тот момент мало кто считал (включая авторов доклада), что Крым может стать началом более серьезного конфликта. И тем не менее, предостережения в этом докладе прозвучали мрачные.
«Вероятность случайного применения ядерного оружия не нулевая, и она выше, чем кажется многим, — говорится в этом документе. — Риски, связанные с ядерным оружием, высоки и недооценены».
Эти предостережения были в основном проигнорированы. Как отмечается в докладе, мир ошибочно пришел к выводу о том, что ядерное оружие больше не представляет прямую и непосредственную угрозу. Внимание сместилось. Но в Европе всходят семена возможной войны. Если произойдет самое страшное, что является отдаленной, однако реальной возможностью, от последствий пострадают все американцы.
