Сначала Америка вела переговоры с северокорейской диктатурой, но с 2008 года переговоры прекращены. Такое не должно произойти с Ираном. Вот, на что Запад непременно должен обратить внимание.
Поскольку переговоры с Ираном постепенно близятся к своему завершению, стоит взглянуть на пример Северной Кореи — что он может сказать об успехе или провале подобных соглашений.
Существует ряд параллелей между обоими случаями. Северная Корея — еще более авторитарное, закрытое, непредсказуемое государство, чем Иран. Когда в 1992 году разразился первый ядерный кризис, Северная Корея обладала неясным ядерным прошлым. Как и в случае с Ираном, была велика вероятность, что страна разрабатывает ядерное оружие.
Эти опасения вновь появились в 2002 году, когда стало понятно, что Пхеньян получил доступ к технологиям с применением центрифуг из Пакистана. В обоих случаях опасения были связаны не только с ядерными амбициями страны, но и с пролиферацией.
Группа из шести стран (Северной и Южной Кореи, Китая, США, Японии и России) попыталась найти решение данного вопроса, которое было бы приемлемым для разных сторон.
Затем Северная Корея провела первое ядерное испытание
Однако в октябре 2006 года Северная Корея провела свое первое ядерное испытание, переговоры в шестистороннем формате провалились в 2008 году. С этого момента Северная Корея не только провела еще два ядерных испытания — в мае 2009 и феврале 2013 года — но и развивала разработку межконтинентальных ракет.
Что пошло не так? В 1994 году с принятием рамочного соглашения северокорейская ядерная программа была заморожена, но не была ликвидирована. Здесь есть определенное сходство с разрабатываемым предварительным и окончательным соглашениями с Ираном.
Когда-то, во второй половине 90-х годов, Северная Корея все же решила объявить о расторжении этого соглашения, а втайне работала над обогащением урана. Такое стратегическое решение стало основополагающей причиной второго ядерного кризиса, начавшегося в 2002 году.
Другой причиной кризиса было решение президента Буша прекратить поставки тяжелого жидкого топлива, которые были частью рамочного соглашения. Правительство могло бы создать коалицию для сдерживания Северной Кореи, в том числе, вместе с китайцами, и вести переговоры о «северокорейском проступке» .
Одна лишь жесткость не поможет автократам
Но попытка выйти на более жесткий курс произвела прямо противоположный эффект от желаемого. Решимость Северной Кореи стала еще больше, что привело к выходу страны из переговоров в 2006 году.
Переговоры были возобновлены 2007 году при помощи хорошо организованной программы, содержащей ряд стимулов и необходимых северокорейских действий. Тайминг подобных стимулов является важным признаком и в планируемой сделке с Ираном. Северокорейское соглашение содержит частичную деактивацию установок с их дальнейшим демонтажем.
Но действия (и бездействие) Северной Кореи вновь привели к провалу переговоров в 2008 году. После этого не представлялось более возможным вернуть ее за стол переговоров.
Нетаньяху не прав, нет лучшей сделки
Какой урок можно из всего этого извлечь? Первый урок — сомнения относительно требований премьера Нетаньяху, которые слышны и от американских критиков — «шестерка» должна прекратить переговоры и начать искать «лучшую сделку».
Провал переговоров необязательно приведет к лучшей сделке, может начаться эскалация напряженности, что станет оправданием для сторонников жесткого курса в Тегеране.
Тогда США и их партнеры скорее рано, чем поздно окажутся перед необходимостью принятия сложных военных решений.
Второй урок — многосторонние коалиции сложно удержать. Американцы, в том числе, и конгресс, поддерживают двусторонний формат переговоров, а не многосторонний, как это выглядит сейчас.
Чудо, что Россия и Китай еще здесь
Чудо, что США и их европейским партнерам удалось удержать Россию и Китай. Мы не должны исходить из того, что это сотрудничество непременно будет продолжено в будущем.
Но рискованно также предполагать, что «шестерка» должна заниматься данным вопросом больше, чем это делают сами иранцы. Тегеран, в общем-то, не идет на значительные уступки по своей ядерной программе. Основательной перестройке подвергнется только реактор Арак — потенциальный источник плутония.
Если Иран получит право на использование мощностей центрифуг, даже если оно будет заморожено, тогда он должен будет другими способами заверить международное сообщество, что не выйдет из соглашения.
Эти заверения основываются на обширной инспекционной программе. Пример Северной Кореи показывает, что полное изучение всех имевших место в прошлом отклонений от соглашений не обязательно для достижения прогресса. США сначала в 1994 году достигли определенных успехов, а потом и в августе 2007 — и это без полной инспекции.
Доступ к иранским ядерным установкам необходим
Но в случае Северной Кореи было множество «прорех», международное сообщество получило доступ к одному лишь реактору в Йонгбьоне.
«Шестерка» при изучении исторического аспекта досье — в том числе при помощи интервью с учеными из ядерной области — может пойти на уступки в отношении «возможных военных измерений».
Но тогда нужно удостовериться в том, что Иран выйдет за рамки дополнительного протокола МАГАТЭ в предоставлении доступа к военным объектам.
Вопрос в том, как Верховный лидер обоснует предоставление подобного доступа в своей стране. «Шестерка» должна здесь действовать предельно осторожно. Отмена части санкций в самом начале — это хорошее дело, чтобы запустить соглашение. Но мы не должны допустить, чтобы на этом месте все планы расстроились.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Поскольку «ядерные» переговоры «шестерки» с Ираном постепенно близятся к своему завершению, стоит взглянуть на пример Северной Кореи — что он может сказать об успехе или провале подобных соглашений. Существует ряд параллелей между обоими случаями. При этом Северная Корея — еще более авторитарное, закрытое, непредсказуемое государство, чем Иран.
