Отказ Греции — это не победа для демократии

Несмотря на то, что говорят многие — а особенно те, кто не должен нести ответственность за последствия своих слов — отказ греческих избирателей от последнего предложения от кредиторов не стал «победой для демократии». Ведь Греки лучше всех понимают, что демократия — это совместная сила посредничества, представительства и упорядоченной передачи власти. Референдумы тут, как правило, ни при чем.

Референдум становится частью демократии лишь в исключительных обстоятельствах: когда у избранных лидеров кончаются идеи; когда они потеряли доверие своего электората; или когда обычные методы перестали работать. Это ли произошло в Греции? Была ли позиция премьер-министра Алексиса Ципраса настолько слаба, что у него не было лучшего выхода, чем сваливать его ответственность на свой народ, прибегнув к чрезвычайной форме демократии — демократии путем референдума? Что бы случилось, если бы партнеры Греции останавливали дискуссию и потребовали неделю времени, чтобы позволить их гражданам принять решение за них каждый раз, когда они сталкиваются с решением, для которого им не хватает смелости?

Часто говорят — и, мне кажется, правдиво — о том, что Европа слишком бюрократична, неповоротлива и медленная для того, чтобы принимать решения. Можно лишь сказать, что подход Ципраса не компенсирует эти дефекты. (А намного больше можно будет сказать если его поведение вдохновит испанских граждан принять рискованное решение избрать правительство во главе с их собственной партией выступающей против режима жесткой экономии: Podemos).

С другой стороны, давайте предположим, что предстоящее решение Ципраса было настолько важным и сложным, что оно заслуживало исключительный шаг референдума. В таком случае, само мероприятие должно было отражать эту сложность. Оно должно было быть внимательным и продуманным звучанием воли людей. Оно должно было быть организовано с должным уважением к его ставкам, а правительство должно было обеспечить адекватную информацию греческому народу.

Вместо этого, от своего правительства Греция получила спешно организованный референдум. Она получила непрозрачный — а действительно совершенно непонятный — вопрос для самого референдума. Она не получила никакой общественно-информационной кампании, достойной этого названия. Она получила призыв голосовать «нет», который никто так и не понял, а детали предложения, которое греческие избиратели должны были отвергнуть, даже не были им объяснены.

В древней Греции существовали два слова для того, чтобы описать людей: «демос», от демократии, и «лаос», от слова «толпа». Ципрас, с его детским призывом переложить бремя собственных ошибок и нежелание реформ на плечи соотечественников-европейцев Греции, более похож на «лаос»: он проявляет и поощряет худший вариант греческой политики.

Ципрас может попробовать защитить его референдум, утверждая, что его целью было не только услышать голос граждан, но и укрепить его позицию в противостоянии кредиторам Греции. Но каково обоснование для этого противостояния? Что они имели наглость требовать прогресса в направлении верховенства закона и социальной справедливости, а также усилий укрощать судоходных магнатов и налога-избегающего духовенства Греции?

Европейский Союз добился мира именно благодаря постепенному обучению новой логике, которая заменяет устаревший подход противостояния и конфликта, и вместе этого предпочитает переговоры и компромиссы. Несмотря на свои дефекты, ЕС стал лабораторией для демократических инноваций, в которой в первый раз за несколько веков, предпринимается попытка урегулировать разногласия не путем политических войн и шантажа, а путем диалога и синтеза различных точек зрения.

В этом смысле греческий референдум — это оскорбление 18 странам, включая тех, которые находятся в не менее сложной ситуации, но приложили значительные жертвы, чтобы в 2012 году предоставить Греции 105 млрд. евро ($116 млрд) для облегчения долгового бремени, в то время как они сами оставались ответственными за свое собственное население. Как это можно называть «актом сопротивления» или «защитой демократии»?

Однако многие именно так и выражались. Действительно, после референдума, многие говорили, что Ципрас — последний демократ еврозоны, как будто он столкнулся с «тоталитарной» группой (как выразилась крайне правый французский политик Марин Ле Пен), против которого он с доблестью «твердо стоял» (если говорить словами крайне левого политика Жан-Люка Меланшона).

Я не буду подробно описывать парламентский альянс Ципраса с правой группой Независимых Греков, которые склонны к мыслям о заговорах и чьи лидеры не уклоняться от агрессивных речей против гомосексуалистов, буддистов, евреев и мусульманин. Я также не стану подробно описывать как, при сборе депутатской поддержки для его референдума, Ципрас не воздержался выпросить поддержку от Нео-нацистской партии «Золотой Рассвет», от чьей помощи любой другой Европейский лидер бы отказался.

Вместо этого подчеркну тот факт, что другие европейские лидеры, помимо Ципраса, не менее демократичны и справедливы, чем он сам. Страны Центральной Европы, которые пережили нацистский и Советский тоталитаризм не нуждаются в уроках о легитимности ни от кого и особенно не от премьер-министра Греции. Ведь храбрые балтийские страны — «законность» чьей независимости, оказывается, находится под распоряжением Президента России Владимира Путина (еще одного мерзкого дружка Ципраса) — не поддались панике и искушению обременить окружающих своим несчастьем. Они не используют их борьбу как предлог для неисполнения своего долга солидарности с Грецией.

Это не значит, что мы должны ожидать выход Греции из ЕС. В другие времена, греки жестоко поплатились за их «нет» Нацизму и их «нет» военной диктатуре. Ничто не может быть печальнее, чем видеть, как им приходится платить за «нет» минувшего воскресенья, которое стало лишь фарсовой версией ее предыдущего благородного упрямства.

Надеюсь, что у лидеров еврозоны найдется терпение для того, чтобы определить недостатки греческого отказа и в ответ оказать Греции больше помощи, чем ее граждане. Дай Бог они будут действовать таким образом, который не доведет до того, чтобы Греция испытала истинные, трагические последствия ее голосования.