Сойти со сцены непобежденным

«На юге Англии 13 июня состоялась свадьба, в которой особое значение имело слово "возраст", — сообщала одна коммерческая радиостанция. — Представляете, мужчина 103 лет женился на 91-летней! Со свадьбы они, наверное, возвращались на скутере для инвалидов, ха-ха-ха», — веселился ведущий. Интересно, стал бы он так смеяться, если бы эта пара была гомосексуальной?

Через пару десятилетий подобная «шутка» наверняка не сойдет нам даром. Ведь пожилых людей становится все больше. В этом году их число впервые превысило у нас шесть миллионов, к 2035 их станет больше девяти, а в 2050 группа людей в возрасте 65+ будет насчитывать уже 11 миллионов. Если пересчитать это на голоса избирателей, становится ясно, насколько влиятельная это будет сила. Для государства она станет и балластом, и вызовом. Что же нас ожидает?

Грубо говоря, это «пока еще молодые» мы станем тогда миллионами малополезных в общественном плане и биологически бесплодных людей, требующих социальной помощи. Которая будет тем более нужна, что люди, работающие сейчас без трудовых договоров, которые не получат права на пенсию, начнут умирать на улицах от голода. Шансов, что заботу о них возьмут на себе их дети, нет: детей уже сейчас на четверть меньше, чем пенсионеров. Удастся ли нам добиться достойной старости в стране жестокого культа молодости, свирепствующего эйджизма, в которой старик ассоциируется не с мудростью, а с системой социального страхования, а «пенсионный» означает «жалкий»? И сможем ли мы в пожилом возрасте завоевать уважение и влияние в обществе, сидя в тапочках перед телевизором?

40% поляков считают дискриминацию по возрасту серьезной проблемой, хотя одновременно они остаются геронтофобами. Возможно, следует приглядеться к общественным эффектам лоббирования, которым занимаются круги ЛГБТ (доказывающие, как много можно создать из ничего), чтобы склонить старшее поколение к активности, заставить его сделать «пенсионный coming out», а, тем самым, изменить существующее представление о старости, трусливо отодвинутой на общественные задворки как преддверие смерти. (Какой это архаизм! Ведь в этом преддверии мы в наше время пребываем порой несколько десятков лет.) Проявлением здорового эгоизма должно стать восстановление уважения общества к паспортной зрелости и воспитание в этом духе наших детей. Зачем это делать? Психолог Войцех Варецкий (Wojciech Warecki) сказал однажды Rzeczpospolita, что если мы подвергаем пенсионеров общественной эвтаназии, то в свое время утилизируют и нас.

Милый старичок

Геронтолог из Лодзинского университета Петр Шукальский (Piotr Szukalski) объясняет, что каждое общество вырабатывает собственное представление о том, как должна выглядеть жизнь на ее очередных этапах. Демографы называют это нормативной моделью жизни. Как она выглядит в Польше? «У нас работает унаследованная от предков схема. Четкая и ясная, но очень архаичная. Старость? Это время для бога и семьи. А если человек успел за свою жизнь нагрешить, то этап для искупления вины. "Милый старичок" смотрит телевизор, а если куда-то и выходит, то чаще в церковь. Круг его общения практически ограничивается семьей. "Милому старичку" предписывается жить в ожидании, что скоро он станет еще более милым мертвым старичком», — иронизирует исследователь.

Откуда взялась эта модель? По мнению Шукальского, раньше отдельные этапы жизни не увязывались с возрастом: старость начиналась тогда, когда кончались силы на выполнение своих обязанностей. Это могло случиться и в 40, и в 70 лет. Хронологизацию («паспортный» возраст, обозначающий переход на очередной этап жизни) мы ввели только в современности, одновременно сохранив старое представление об осени жизни.

«Старость, как период пассивности, подходит для тех, кто по состоянию здоровья не может продолжать играть прежнюю общественную роль. Между тем, установив границу начала старости на отметке в 65 лет, мы назвали старыми тысячи людей, еще полных сил», — говорит геронтолог. По его наблюдениям, проблему замечают уже сами пенсионеры, которые чувствуют потребность в дальнейшей активности. Большую роль играют здесь СМИ, которые показывают иные, более наполненные событиями образцы старости, или продвигают не слишком распространенную среди людей старшего возраста идею, что мы в значительной мере сами выступаем авторами сценария своей жизни.

«Накануне пенсии меня преследовал иррациональный страх, что передо мной закроют двери моего вуза и будут открывать их только на новогодние встречи с пенсионерами, но этого не случилось, — написал мне профессор Ежи Вишневский (Jerzy Wiśniewski) — этик из Торуньского университета. — Но я помню случай известного философа из Варшавского университета профессора Владислава Татаркевича (Władysław Tatarkiewicz), который на следующий день после назначения пенсии не нашел на двери кабинета таблички с собственным именем». Для профессора Вишневского пенсия оказалась периодом новых горизонтов, когда человек «многое может, но ничего не обязан», в частности, временем для путешествий и непрочитанных раньше книг. Дополнением жизни тем, на что раньше недоставало времени.

В Facebook большую карьеру сделала любимица молодежи DJ Вика — 75-летняя Виргиния Шмит (Wirginia Szmit). Много лет она проработала преподавателем в центре для трудных подростков. Сейчас она с успехом проводит танцевальные вечеринки для разных поколений, а одновременно пропагандирует в массовой культуре положительный образ насыщенной старости.

В свою очередь, у 76-летней Марии Паньчак (Maria Pańczak) «Белой дамы» уличного бега (так ее называют из-за цвета ее спортивного костюма) на счету уже 46 марафонов, хотя бегом она занялась только на пенсии, а раньше работала врачом. Под моим окном даже в дождь и снег каждый день пробегает трусцой другой седой бегун — господин Антоний, который дарит прохожим ощущение того, что жизнь чудесна.

Железный электорат

Исследователи говорят, что рост активности пожилых людей особенно заметен в среде образованных жителей крупных городов, где культурные ресурсы более доступны. Там функционируют разнообразные клубы пенсионеров, Университеты третьего возраста, предлагающие лекции, поездки и всевозможную совместную деятельность. Их слушатели помогают городу и старым людям, даже создают группы лоббирования. Для некоторых активность в Университете становится трамплином для политической карьеры.

«Это железный электорат, который всегда ходит на выборы, поэтому за него стоит бороться. Тем не менее, среди польских пенсионеров слушатели Университетов третьего возраста — это элита из элит», — обращает внимание профессор Ежи Халицкий (Jerzy Halicki) — геронтолог из Белостокского университета. Действительно, на последних парламентских выборах голосовать пришло 89% избирателей возраста 80+ с высшим образованием. Однако из исследования «Общественный диагноз» 2013 года, проведенного Янушом Чапиньским (Janusz Czapiński) и Петром Блендовским (Piotr Błędowski) следует, что деятельность в рамках политических партий, спортивных клубов, экологических организаций и групп самопомощи у польских пенсионеров популярностью не пользуется. Львиная доля их активности приходится на религиозные и церковные объединения, следующим полем служат упоминавшиеся Университеты третьего возраста и подобные организации. В любом случае в деятельности какой-либо неправительственной организации участвует всего 7,4% представителей группы 65+, что не очень впечатляет. Но откуда взяться другой ситуации, если в младших возрастных группах этот процент составляет всего 6,8?

По мнению профессора Вишневского, в низкой гражданской активности виноваты не сами пенсионеры, а публичные учреждения, которые не хотят вести общественный диалог. «Гражданское общество — это видимость, скорее, элемент политического маркетинга или предвыборных кампаний, чем реальность обычной жизни. Гражданин независимо от возраста становится голосом для политика, но проблемой для чиновника. Пенсионеры не проявляют активности в общественной жизни, так как не чувствуют, что они там нужны. В моем городе, в Торуни, при президенте функционирует консультативный совет пенсионеров. Но бывает, что некоторые структуры работают только напоказ и реально ничего не вносят в общественную жизнь», — говорит ученый.

Почти Греция

Кроме того оказывается, что на фоне других европейских стран Польша выглядит особенно неблагоприятной для стареющих людей страной. Британское исследование под названием Индекс активного старения (Active Aging Index) показало, что хуже ситуация выглядит только в Греции. По показателям уровня трудоустройства пожилых людей, общественной активности, самостоятельной здоровой и безопасной жизни, а также условий для активного функционирования мы находимся у самого низа списка.

Не внушает оптимизма и образ пожилого человека, который вырисовывается из польских статистических данных. Грубо говоря, он выглядит толстяком, который проводит целый день у телевизора с сигаретой в руке (хорошо еще без рюмки). Откуда взялась такая картина? «Общественный диагноз» 2013 года показывает, что в Польше по сравнению с другими странами ЕС пенсионеры реже всего занимаются спортом и чаще всего страдают ожирением. Кроме того они входят в число лидеров среди европейских курильщиков (за чехами и датчанами), но при этом реже всего употребляют алкоголь.

Исследования Петра Шукальского показывают, что в группе 65+ по сравнению с группой 40+ время, предназначенное на просмотр телевидения, увеличивается вдвое, доходя до четырех часов в  день. Самое худшее, что при этом общественные связи польских пенсионеров выглядят на фоне других стран ЕС слабее всего, за нами находится только Словения. 

Между тем ученые предупреждают, что кроме здоровья и финансового благополучия пожилому человеку нужно межчеловеческое общение. Контакты в семье и за ее пределами должны дополнять друг друга, они, как подчеркивает профессор Халицкий, незаменимы. «Если мы не можем сравнить свои суждения и переживания с идеями других людей, мы оказываемся в изоляции, а это осложняет формирование мнения, даже понимание происходящего. Я чувствую это тем сильнее, чем становлюсь старше сам, а мое научное восприятие переходит в фазу наблюдения».

Исследования показывают, что в большинстве случаев активность или пассивность пожилого человека уходит корнями в его предыдущую жизнь. Если человек с молодости отдыхал за футболом… по телевизору, сложно ожидать, что в период осени жизни он встанет в реальные футбольные ворота.

Но некоторые из нас в этот момент переходят в новую реальность. Почему? «Здесь играют роль индивидуальные обстоятельства, среда, в которой мы живем, семья», — отвечает профессор Халицкий и описывает пример Хелены. Она была эффектной и оригинальной вдовой, цвела и блистала во всех компаниях. В этом не было бы ничего удивительного, если бы несколькими годами ранее она не жила серой мышкой с мужем-тираном, подвергаясь эмоциональному насилию и погружаясь в социальную маргинализацию. Когда он умер, она почувствовала силу. Его смерть стала для нее освобождением. 

Традиционная модель не работает и в отношении опоры на контакты с семьей. Почти 34% людей 60-69 лет думали в последнее время о самоубийстве из-за (частого у людей старшего возраста) чувства одиночества, ощущения, что их никто не любит и никто им не доверяет («Общественный диагноз» 2013 года). Более того, наиболее склонными к депрессии пенсионерами оказались только португальцы. Одновременно опросы показывают нашу высокую удовлетворенность семейной жизнью. Откуда берется такой парадокс?

«Пожилым людям сложно признаться в том, что кажется им поражением. Если контакты с живущими в том же квартале детьми ограничиваются разговором по телефону раз в неделю, не выглядит ли это как признание, что мы провалили свою задачу в качестве родителей?» — задается вопросом Петр Шукальский. «А если в этом виноваты дети?» «Нужно предпринять какие-то действия, чтобы исправить то, что разладилось, видимо, в роли родителей мы не сумели этого сформировать», — говорит ученый.

По его мнению, если с физическим одиночеством пенсионеров мы не всегда можем что-то сделать (в частности, потому, что дети вынуждены много работать, многие эмигрируют), то в душевном одиночестве зачастую виноваты они сами. Исследования показывают, что это показатель слабых связей человека с окружением, неумения их выстроить, вызвать интерес к себе. Фактором, который склоняет к активности вне семьи, служит также демографическая ситуация. «Современные пенсионеры принадлежат к поколению многочисленных внуков немногочисленных дедов, а сейчас в качестве многочисленных дедов они общаются с небольшим количеством внуков, и это работает против них. При этом этих внуков с раннего детства убеждают в их исключительности, а их высокая самооценка накладывает отпечаток на контакты с окружающими. Работая преподавателем, я наблюдаю первое поколение "гениев": высокомерных, совершенно пассивных и нарциссических студентов. Станет ли такой внук навещать дедушку в какой-то другой день, кроме того, когда тот получает пенсию?» — размышляет Петр Шукальский.

Профессор Халицкий, говоря об «осеннем» одиночестве, обращает внимание, что это время утраты партнеров, при этом чаще всего первыми уходят мужчины. Однако исследования показывают, что вдовы легче справляются с организацией опустевшего пространства, чем вдовцы, благодаря лучшим механизмам адаптации. Это заметно, например, по Университету третьего возраста в Белостоке, где 75% слушателей составляют женщины.

К сожалению, жизненные силы со временем истощаются у всех. Больше половины женщин и треть мужчин старше 80 лет говорят, что им трудно заставить себя что-либо делать. Они также все чаще чувствуют, что за их судьбу отвечают не они сами, а провидение или судьба («Общественный диагноз» 2013 года).

Клевый пенсионер

С Анджеем, который живет в варшавском районе Воля (акушер-гинеколог, 78 лет), мы пьем наливку из боярышника в его квартире. Круглый живот, распорядок дня: «сериал за сериалом», чувство юмора. Он умело пародирует Кристину Мазуровну (Krystyna Mazurówna — 76-лет, член жюри танцевального шоу «Got to Dance»), которая в голубом, съезжающем с головы парике, отчаянно крутит ягодицами, выходя на телеинтервью. «Так нужно показывать молодежи "клевого пенсионера"? В виде пожилой дамы, изображающей Лолиту?» — спрашивает он с укоризной. Потом он пускается в долгий рассказ о прошлом: о детях, которых он встречал в этом мире, и о тех, кого ему не удалось спасти. Он скользит глазами по (разумеется) включенному телеэкрану, но смотрит не на него, а в себя. «Всего вам доброго, — прощается он, когда я ухожу, и добавляет, закрывая двери: — В старости нужно время, чтобы человек подвел черту своей жизни. Если он будет пересекать черту в том же темпе, в каком жил, он не успеет понять, какой у этой жизни был смысл».

Геронтологи говорят о двух моделях старости: активной и пассивной. Первая рассматривает человека через призму общественных ролей, в которых он выступает. Если он активен, это повышает его ценность в глазах общества и самого себя. Вторая вписана в саму жизнь, потому что окончательной пассивностью станет смерть. В определенный момент жизни мы постепенно отказываемся от прежних ролей, и этот общественный договор несет выгоду обеим сторонам. Профессор Халицкий объясняет, что речь идет о том, чтобы не конкурировать с молодежью, в соперничестве с которой у нас нет шансов. Поражение только снизит нашу самооценку. «Это как в песне группы Perfect: "Уйти со сцены непобежденным… " Заодно мы освобождаем место для молодых. Человеку нужно  постепенно отступить, ведь, как говорится "глупо умереть, будучи совершенно здоровым"», — шутит ученый. «Отступая, мы не снижаем свою самооценку?» «Нет, и здесь нам грозит опасность появления новых стандартов. Слишком навязчиво пропагандируя активную старость, мы создаем у пожилых людей чувство вины за то, что они не активны. Теория активности сейчас в моде, в отличие от постепенного отступления. Почему? Потому что нельзя жить на обеспечении общества и ничего в него не привносить. Другими словами, если мы участвуем в общественной жизни в качестве волонтера, то общество что-то от этого получает. А если я для собственного удовольствия собираю марки? Поэтому такую деятельность воспринимают хуже. Чего я опасаюсь? Появления общественных ожиданий и стандартов активности в пожилом возрасте. Старый человек должен быть активен, так как общество хочет от него что-то получить», — объясняет профессор Халицкий.

Он напоминает, что среднестатистический пенсионер обычно много лет проработал, и если он хочет заниматься этим дальше, честь ему и хвала, но если нет, нужно оставить его в покое. По мнению ученого, два подхода к старости — это две стороны одной медали. Активность — это ранняя старость (75, 80 лет), а дальше, скорее, пассивность, не означающая полного бездействия.

«Нужно понять, что старый, немодно пассивный человек, делает нечто очень важное: упорядочивает свой внутренний мир. Он укладывает прошлое и настоящее, систематизирует свой опыт. А это невероятно ценное внутреннее занятие, хотя с общественной точки зрения оно бесполезно. Поэтому я боюсь того, что старых людей лишат права на лень», — говорит геронтолог.

Было бы наивно полагать, что мода на осень жизни в оттенках carpe diem — это спонтанное явление. Отнюдь. «Активное» старение пропагандируется сверху, методично внедряемая по всему Европейскому союзу концепция диктуется не сердцем, а экономией. Речь идет о том, чтобы перед лицом грядущего демографического кризиса отсрочить наш постепенный уход из разных сфер жизни и как можно дольше сохранить нашу самостоятельность, не нагружая при этом государство. Что, конечно, не перечеркивает плюсы социальной активности.

Бросаясь в борьбу с каждой морщиной, мы спорим с уходящим временем. Чтобы миру захотелось задуматься, так ли весела жизнь старого человека, понадобился эксперимент 26-летней американки Патриции Мур (Patricia Moore). Дизайнер одежды и геронтолог решила на четыре года перевоплотиться в 85-летнюю женщину. Воск на лице создавал иллюзию морщин, линзы делали зрение мутным, корсет удерживал тело в согнутой позиции, специальные бандажи затрудняли движения. Свои наблюдения Мур описала в книге «Disguised: A True Story». Что из них следовало? Оказалось, что люди, которые относились к молодой Патриции мило и дружелюбно, обращались с ней в роли старушки очень грубо. Они игнорировали просьбы о помощи, обманывали при покупках, не относились к ней всерьез, толкали и даже высмеивали. Однажды ее избила группа подростков. Тогда Патриция прервала эксперимент.

Каста невидимок

Многие социологи считают научно описанный в 1969 году эйджизм самой большой угрозой общественному развитию наряду с расизмом и сексизмом. Как он проявляется? Петр Шукальский говорит, что пожилые люди начинают чувствовать себя «невидимками» во всех общественных местах. «Я могла бы ходить зимой в одном белье, и никто бы не взглянул на меня даже краем глаза, будто я совершенно прозрачна», — объясняет мне на форуме это чувство Anna52.

Следующий симптом — это пренебрежение. Потребности, ценности, мнения пожилых в общественной иерархии считаются менее важными, чем интересы молодых. Более того, проблемы пожилых подвергаются так называемой «SEPизации» («это не моя проблема» — «Somebody Else's Problem»), и не находят места в публичном дискурсе.

«Как пенсионер может жить с чувством заслуженного отдыха, когда его будоражат высказываниями ученых и политиков, обеспокоенных тем, что "все пенсионные отчисления идут на содержание пожилых"? Каково бывает неприятное изумление пенсионеров от известия, что их якобы содержит молодое поколение. Ведь они сами десятки лет отчисляли деньги на свою пенсию и содержали ту самую молодежь», — говорит профессор Вишневский. Сходная, по его мнению, проблема, всплыла в ходе последней президентской кампании. «Много внимания уделялось в ней будущему молодых людей, и это правильно, но о проблемах людей старшего поколения не говорилось. Ведь пенсионеры — это электорат со стабильными взглядами. Отсутствие деликатности в медийно-политическом отношении к их статусу может создать условия для нарастания поколенческого эгоизма и ударить по близорукой политике», — полагает этик.

Раньше безразличие к проблемам пожилых сопровождалось их потребительской изоляцией. Однако бизнес первым отреагировал на смену демографических трендов. Появились турбюро для пожилых, специальные спортивные занятия, скидочные карты для пенсионеров и многое другое. Возможно, по примеру сказочной Италии на Балтике тоже расцветут пляжи для людей в возрасте. 

Возвращаясь к действительности: все еще актуальными проявлениями эйджизма (с которыми нам рано или поздно придется столкнуться) остаются сознательное искажение или карикатурное утрирование проблем людей старшего возраста для того чтобы, как отмечает Петр Шукальский, продемонстрировать, насколько они жалки. Это может быть также чрезмерная помощь в простых вещах, в которых она не требуется. Такую ситуацию образно показывает в фильме «Гран Торино» Клинт Иствуд, играющий стареющего военного ветерана: он разбивает «телефон для пенсионера» с крупными кнопками, который вручил ему в подарок сын.

Сложно в это поверить, но, как утверждает Шукальский, существует также явление отказа от всех языковых выражений вежливости: к посторонней пожилой женщине могут обратиться «бабушка» или использовать форму pluralis communis, «вы», обращаясь к нескольким людям (вместо вежливой формы 3-го лица множественного числа, — прим. перев.). «Такое покровительственное отношение унижает пожилых людей, усиливает в них чувство бессилия, что в своем самом ярком проявлении посредством механизма выученной беспомощности снижает качество жизни, ведет к инфантилизации пенсионеров».

Чтобы глубже понять суть проблемы, стоит по примеру присяжных из фильма «Время убивать» Джоэла Шумахера (Joel Schumacher) закрыть глаза и представить все эти унижения сцена за сценой. А потом вообразить, что этот пожилой человек — вы. И после — открыть глаза.