Это Сирия, болван!

Многие серьезные аналитические статьи, посвященные сделке Тегерана с шестью державами, отмечали, с определенной долей справедливости, достижения Ирана. Но на самом деле это соглашение всего лишь юридически закрепило процессы, начавшиеся после оккупации Ирака в 2003 году и усилившиеся во время Арабской весны. Эти процессы не только превратили Иран в легитимного игрока на Ближнем Востоке, но и сделали его вероятным союзником Запада в борьбе против «Исламского государства» и других радикальных суннитских группировок, например, «Аль-Каиды», «Джабхат ан-Нусры» и других.

Опасения по поводу образования так называемого «шиитского полумесяца» — из Ирана через иракских шиитов к сирийским алавитам и ливанской группировке «Хезболла» — тоже не новы. Король Иордании Абдалла II говорил об этом уже в конце 2004 года.

Трудно оценить реальный масштаб влияния Ирана на Багдад, Дамаск, Бейрут и Сану. Логично предположить, что спецслужбы располагают более точными данными об этом явлении, чем то, что можно найти в социальных сетях или в СМИ. Однако не следует забывать, что многочисленные элементы, действующие в регионе (с обеих сторон), стараются представлять роль Ирана в соответствии со своими интересами. К примеру, Израиль и Саудовская Аравия по стратегическим, географическим и идеологическим соображениям хотят преувеличить страх перед ядерным Ираном. С другой стороны, США, Россия и Китай, а также некоторые арабские страны Персидского залива, например, Оман, хотят, по своим соображениям, преуменьшить этот страх перед Ираном.

Хорошо известна аналогия с Мюнхенским сговором, соглашением, подписанным британским премьером Невиллом Чемберленом с Гитлером в 1938 году. Соглашение, воспринятое как капитуляция перед Германией, которое при этом не смогло предотвратить Вторую мировую войну. Тем не менее, в истории бывали случаи, когда демонизация врага оказывалась чрезмерной и безосновательной. Например, Израиль и западные страны в 1950-х и 1960-х годах называли египетского лидера Гамаля Абделя Насера «арабским Гитлером». Военная разведка (АМАН) и СМИ сообщали о его влиянии и влиянии его панарабской идеологии во всем регионе, включая Сирию, Ирак и Йемен. Но значительно позднее историки, изучавшие этот период, выяснили, что возможности Насера были намного скромнее, чем ему приписывали. Поэтому анализ реального влияния Ирана в регионе должен быть взвешенным. Следует избегать демагогии.

Фактор неизвестности относительно будущего влияния Ирана в регионе связан с будущим Сирии. Возможность поддерживать и вооружать режим Башара Асада представляется краеугольным камнем иранской стратегии в арабских странах Ближнего Востока. Ирано-сирийский союз, который существует около тридцати лет (с небольшим перерывом на Первую войну в Персидском заливе), стал центральной осью региональной политики. Это не «естественный» альянс в смысле союза шиитов, это союз, опирающийся на сотрудничество Ирана с режимом алавитского меньшинства.

Значимость Сирии связана не с ее экономическими возможностями, а с ее географическим положением в самом центре региональной системы. Старый британский журналист Патрик Сил еще в начале 1960-х годов писал, что тот, кто желает контролировать Ближний Восток, должен контролировать Сирию или пользоваться ее дружеским расположением. Как и в 1950-х годах, когда Сирия стала ареной борьбы участников глобальной и арабской холодной войны, так и сейчас, начиная с гражданской войны, вспыхнувшей в 2011 году, за Сирию борются не менее пяти сил: Иран и Россия (через алавитский режим), Запад (через Свободную сирийскую армию), а также две суннитские джихадистсткие группировки — «Исламское государство» и «Джабхат ан-Нусра».

Из-за недостаточной достоверности информации, поступающей из Сирии, тяжело предсказывать будущее и предугадать, сможет ли страна вообще сохранить суверенитет и территориальную целостность. Но с уверенностью можно сказать, что, как успех Ирана в сохранении алавитского режима значительно усилит Тегеран и его радикальный шиитский альянс на Ближнем Востоке, так и падение режима Асада нанесет смертельный удар по иранскому влиянию, так как создаст вакуум в «шиитском полумесяце», ослабит «Хезболлу» и подорвет позиции Ирана в Ираке.

Поэтому, перефразируя известное высказывание Билла Клинтона, прозвучавшее в предвыборную кампанию 1992 года («Это экономика, болван!»), по поводу положения Ближнего Востока в период после подписания сделки с Ираном можно сказать: «Это Сирия, болван!».

Если учесть, что шанс победы в Сирии тех сил, которые опираются на Запад, невысок, то западные страны, а также Израиль, оказались перед дилеммой. Саудовская Аравия и Турция хотят избавиться от Асада, и будь что будет. Но альтернатива в виде прихода к власти ИГИЛ или других подобных радикальных исламистских сил может возыметь более разрушительные последствия, чем «иранская угроза».

Профессор Эли Подэ преподает на кафедре изучения ислама и Ближнего Востока в Еврейском университете Иерусалима и состоит в Израильском институте региональной внешней политики «Митвим»