Смотреть российское телевидение в последнее время довольно страшно. Стивен Эннис из аналитической службы BBC Monitoring провёл тщательное расследование и выяснил, что для российских СМИ в порядке вещей угрозы убийством в отношении оппозиционных политиков, антисемитские оскорбления своих оппонентов, вопли об опасности «гомосексуально-содомитского цунами», а также предложения сжигать сердца гомосексуалов. При этом применяются «техники психологической обработки с целью вызвать у зрителя чувства крайней ненависти и агрессии».
Российское телевидение «заставило галлюцинацию о войне с Украиной стать реальностью» (по выражению журнала The Economist): оно распространяет фальшивки о русских детях, которых распинают украинские боевики, «фашистской хунте», захватившей власть в Киеве, и американских планах устроить этнические чистки в Донбассе. В ход идут и прицельные клеветнические атаки на западных учёных в России, которых выставляют «пятой колонной». Список можно продолжать, но, думаю, вы уже поняли, о чём речь.
Жанна Немцова, дочь убитого политика Бориса Немцова, винит в смерти своего отца кремлёвское ТВ: «Российская пропаганда убивает, — пишет Немцова. — Она убивает разум и здравый смысл, но убивает она и людей».
Но вот какая странная штука. В перерывах между бурными тирадами про злокозненный Запад кремлёвское телевидение крутит рекламные ролики IKEA, Procter and Gamble и Mercedes, а остаток программной сетки забит русскоязычными версиями западных реалити-шоу, купленных по лицензии у британских и американских продюсерских компаний. Риторика антизападной ненависти, которую транслирует Кремль через своё телевидение, находится в зависимости от западных рекламных бюджетов и успеха телевизионных форматов, купленных у западных же продюсеров.
«Если хотите нанести реальный ущерб российским пропагандистам, то стоит задуматься об оказании давления на западных рекламодателей и продюсеров: они должны понять, что сотрудничество с кремлёвскими каналами ненависти аморально и должно прекратиться», — говорит исследователь Университета Южной Калифорнии Василий Гатов.
В своё время Гатов возглавлял отдел развития в российской версии «Ассошиэйтед Пресс», агентстве «РИА Новости», и хорошо знаком со слабостями системы и менталитетом людей, которые ей управляют.
«ЕС решил бросить все силы на борьбу с дезинформацией, которую распространяют мифотворцы из Кремля, — объясняет Гатов. — Это значит, что ты всегда играешь по правилам, которые устанавливает Кремль, и именно в ту игру, в которую хочет играть он. А вот что кремлёвских пропагандистов действительно беспокоит, так это их финансовая модель, а вовсе не дурацкие пиар-войнушки. В конце концов, Запад не может сначала заявлять, что российская пропаганда представляет угрозу его безопасности, а потом мило жать руки руководителям российских телеканалов, которые приезжают как почётные гости на телефестивали в Канны».
Эта Россия не забаррикадирована за Берлинской стеной в некой параллельной социоэкономической вселенной — напротив, она глубоко встроена в мировую финансовую систему. Российская элита переводит свои деньги легальными, но зачастую и нелегальными путями через оффшоры на Британских Виргинских островах и Джерси в Лондон и Женеву.
Владимир Путин любит хвастаться, что скоро Россия избавится от финансовой зависимости от Запада, но в реальности количество денег, прибывающих из России, только увеличивается. Кремль прилагает массу усилий, чтобы отменить финансовые санкции, отрезавшие Россию от мировых рынков. Появилась целая субкультура западных адвокатов, помогающих попавшим под санкции российским «патриотам» из окружения Путина перевести средства из матушки-России в Люксембург или Лондон.
«Хотите изменить ситуацию?— спрашивает Гатов. — Тогда добейтесь выполнения собственных законов о противодействии отмыванию денег. Расширьте санкционный список путинских подельников — и одновременно с этим облегчите визовый режим, предложите работу и образование на Западе тем россиянам, которые не причастны к созданию клептократии, но хотят быть частью большого мира».
Аргументы Гатова подчёркивают, насколько современны вопросы, которые ставит перед миром путинский режим. Современную ситуацию часто описывают в терминах вроде «холодной войны», которой нужна «разрядка напряжённости», «финляндизация», «сдерживание» или ещё какое-нибудь словечко из времён противостояния супердержав в 20 веке. Какие-то из этих терминов могут быть вполне точны сами по себе, но в сумме они могут создать нарратив, который лишь затуманивает реальные проблемы и играет на руку Путину.
Кремль не строит какую-то уникальную мессианскую модель. Это весьма злобный режим родом из 21 века, успешно эксплуатирующий худшее из западных изобретений: манипулирование СМИ и рынками. Но это не значит, что опасность, исходящая от него, становится менее серьёзной — напротив, это лишь делает его ещё более коварным противником. Если бы Кремль был единственным игроком на поле, в руках которого журналистика мутирует в оружие, а мировая финансовая система превращается в огромную стиральную машину для денег, то ему было бы проще дать отпор. СМИ и рынки были бы достаточно морально устойчивы, чтобы справиться с одним нечестным игроком. К сожалению, это не наш случай. Именно потому, что Кремль успешно эксплуатирует все пороки системы, надо быть начеку.
Это не значит, что проблема Путина волшебным образом исчезнет после нескольких судебных процессов и раундов этических санкций. На Украине в битвах, напоминающих Первую мировую, уже погибли тысячи человек. Есть реальные угрозы безопасности, как мягкой, так и жёсткой, с которыми приходится считаться ближнему и дальнему зарубежью России (граница «сферы привилегированных интересов» Кремля всё время меняется), и тут потребуются единство и дипломатическая хитрость.
Но даже война, которую ведёт Кремль, имеет отчётливый вкус 21 века.
Помесь секретных операций, потоков дезинформации и обструкционистской дипломатии, которой пользуется Кремль, окрестили «гибридной войной», «особой войной» и «конфликтом полного спектра». Ничего нового тут на самом деле нет. Если полистать книгу «Железный занавес» Энн Эпплбаум (Iron Curtain, Anne Applebaum), то выяснится, что судьба восточноевропейских государств после Второй мировой во многом повторяет судьбу Крыма, аннексированного Путиным. Некие таинственные силы захватывают административные здания под предлогом защиты населения от выдуманной «фашистской» угрозы. Тут же устраивается референдум с заранее известным результатом по сценарию, написанному в Москве, и вскоре после этого бразды управления полностью переходят в руки Кремля.
Но изменился, по меткому определению специалиста по мировой политике, профессора Нью-Йоркского университета Марка Галеотти, «мир, в котором идёт гибридная война». В 21 веке Кремль может жать на все рычаги мировой экономики: «Солдаты этой войны — шпионы и уголовники, — пишет Галеотти, — циничные лоббисты и доверчивые комментаторы, бизнесмены, жаждущие сделать на России капитал».
С этой точки зрения многое из того, что называют «гибридной войной», можно считать тёмной стороной глобализации: взаимосвязанность не обязательно приведёт мир к гармонии, но означает, что мы можем строить друг другу козни на новом, беспрецедентном уровне коварства.
Каким бы ни был этот конфликт, это не холодная война — и, описывая ситуацию в старых терминах, мы неизбежно играем на руку Кремлю. Цель Путина сегодня — представить Россию неким равноценным «другим» по отношению к Западу, каким коммунизм был по отношению к демократии, поддерживая таким образом иллюзию собственной важности и заставляя свой режим выглядеть более значительным, чем он есть на самом деле.
На внутреннем рынке власть Путина в основном зависит от того, насколько успешно он убеждает россиян в том, что он — главный игрок на поле, и чем важнее он выглядит на международной арене, тем дольше ему удаётся избегать разговоров о социальном и экономическом положении внутри страны. Его главная внешнеполитическая цель — представить Россию огромной сверхдержавой, перед которой все должны кланяться. Отсюда и его потребность в постоянных плакатных позах, где он находится в центре некоего глобального противостояния и грозится новой Ялтой, Рейкьявиком или, боже упаси, Кубинским кризисом. Когда высокопоставленные американские генералы заявляют, что считают Россией величайшей экзистенциальной угрозой США, они делают за Путина всю пропагандистскую работу.
Но, разумеется, в выигрыше тут не только Путин.
Западные политики из лагеря «ястребов» получают возможность исполнить номер в духе Кеннеди времён «Я — берлинец» или раннего Рейгана и выступить с громкой речью о том, что Москве надо дать жёсткий отпор. «Голуби» могут представить себя реинкарнациями позднего Рейгана или Брандта, стоящими между нами и новой мировой войной. Интеллектуалы метят в ноые Джорджи Кеннаны или Бернарды Шоу. Журналистам достаются простые истории про узнаваемого плохиша — та самая роль, которую мечтает исполнять Путин на каждой обложке. Генералы получают (как минимум) возможность выступить с яркой цитатой.
Каждый получит своё, играя эпизодическую роль в Мыльной Опере Путина про Холодную Войну.
Петр Померанцев — старший научный сотрудник института Legatum Institute и автор книги «Ничто не есть истина и всё возможно: фантастическое сердце новой России».
Перевод выполнил Алексей Ковалев.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
На внутреннем рынке власть Путина в основном зависит от того, насколько успешно он убеждает россиян в том, что он — главный игрок на поле, и чем важнее он выглядит на международной арене, тем дольше ему удаётся избегать разговоров о социальном и экономическом положении внутри страны. Его главная цель — представить Россию огромной сверхдержавой, перед которой все должны кланяться.
