«Новая Европа», сказал министр обороны США Дональд Рамсфельд, перечисляя страны, поддержавшие американское вторжение в Ирак в марте 2003 года. «Старая Европа» выступила против вторжения, Франция и Германия объединились в этом вопросе с Россией, но почти все бывшие социалистические страны Восточной и Центральной Европы оказались на стороне Вашингтона.
Проамериканские настроения Новой Европы очень не понравились Старой Европе, особенно Франции, которая даже угрожала этим странам. Наследникам наследников Шарля де Голля только этого не хватало: новосозданные демократические страны собрались под флагом «атлантизма», близости и судьбоносного сотрудничества между государствами по обе стороны Атлантического океана. Де Голлю трансатлантизм не нравился, он предпочитал говорить о Европе от Уральских гор до Атлантического океана.
Преданность Новой Европы старым идеям единства западных стран логично проистекала из ее опыта. Она была оторвана от западной пуповины в конце Второй мировой войны и прожила сорок лет под советской оккупацией. Она отчаянно боролась за свою идентичность. У нее не было свободного времени на выработку антител против западной культуры и политической системы. Она верила, что капиталистическая многопартийная демократическая система с элементами социализма — отличная идея.
С привкусом ГУЛАГа на губах
Когда в 1968 году в Старой Европе затряслись основы, когда студенты и отдельные рабочие вышли на улицы, требуя положить конец существующему порядку, некоторые части оккупированной Европы попытались сделать то же самое. Пока храбрецы в Париже брали Латинский квартал и Монмартр, храбрецы в Праге объявили о создании «коммунизма с человеческим лицом», а студенты в Польше стали предтечей «Солидарности», образованной 12-ю годами позже.
Многообещающая весна 1968 года везде потерпела поражение. Французские массы хотели не революции, а порядка и закона, и поддержали на выборах голлистов, обеспечив им сокрушительную победу. Левый лагерь был разодран на части. Одним из результатов стала победа Ричарда Никсона в том же году на выборах президента США. В Праге советская армия восстановила старый режим. Оккупированной Европе пришлось дожидаться распада СССР, чтобы вернуться в лоно Запада.
Запад не понимал этой восторженности. Что у нас такого хорошего, спрашивали некоторые «старые европейцы». Но, попробовав на вкус ГУЛАГ, легко опьянеть от воздуха свободы. Только те, кто сейчас столкнулся с намеками Владимира Путина, знают, что им есть, что терять.
Зараженные радикализмом
Возьмем, к примеру, Дональда Туска, самого высокопоставленного нового европейца. Семь лет он возглавлял правительство Польши, а в декабре 2014 занял пост председателя Совета Европы. Эта должность создавалась для более крупных фигур, для ведущих политиков нашего времени, которые помогли бы Европе выступать единым фронтом. Но этого не произошло и, наверное, не произойдет, пока не будет создана европейская федерация. Но Туск привнес в эту должность нечто большее, чем прагматичность его предшественника, бельгийского политика. Он убежден, что европейская демократическая система достойна защиты.
Он сыграл немалую роль в разработке механизма, позволившего на данный момент оставить Грецию в зоне евро («Никто никуда не выходит», — сказал Туск, когда канцлер Германии Ангела Меркель и премьер-министр Греции Алексис Ципрас собирались выйти с заседания, хлопнув дверью).
На этой неделе Туск дал любопытное интервью изданию Financial Times и предостерег о распространении в Европе «инфекции радикализма». По его словам, «перед каждой великой трагедией в истории Европы мы наблюдали то же самое: тактический союз радикалов всех мастей. И сейчас мы снова наблюдаем именно это».
Ощущение дежавю охватило Туска, когда он следил за дебатами в Европейском парламенте в Брюсселе. Ципрас произнес речь антигерманской направленности и был встречен возгласами одобрения как со стороны леворадикалов, так и со стороны крайне правых. Что могло сблизить столь далекие друг от друга элементы? Ненависть к существующему порядку. Что такое существующий порядок? Видение и рамки единой Европы.
Травля призрака
В словах Туска можно было услышать знаменитую фразу Карла Маркса. Маркс, ненавидевший существующий порядок, в 1848 году открыл Манифест коммунистической партии следующими словами: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма. Все силы старой Европы объединились для священной травли этого призрака».
Туск в данном случае антимарксист. Он верит, что европейцы могут потерять очень многое, помимо своих оков. Он поместил греческий кризис в подобающий европейский контекст: атака на либеральные институты и на единство Европы. Правительство Ципраса в Греции с первого дня вело идеологическую борьбу против европейского порядка. Это не было прагматической борьбой в рамках урегулирования финансового кризиса.
Туск ненавидит и боится идеологии, любой идеологиии. Источником своего вдохновения он называет ордолиберализм, систему, обеспечившую успешное экономическое развитие Западной Германии после Второй мировой войны. Кстати, в центре этой модели стоит не чистый капитализм. Туску понравилась эта модель своей прагматичностью и отсутствием как идеологии, так и иллюзий.
Космический катаклизм порождает искушение поддаться идеологии. Страх порождает жажду веры, а вера зовет революцию. За 225 лет насилия после Великой Французской революции мы все еще не нашли убежища от революций. Польский президент Европы созывает европейцев под свое знамя, чтобы они побросали флаги и занялись, наконец, делом.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В словах Туска можно услышать знаменитую фразу Карла Маркса. Маркс, ненавидевший существующий порядок, в 1848 году открыл Манифест коммунистической партии следующими словами: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма. Все силы старой Европы объединились для священной травли этого призрака». Туск в данном случае антимарксист. Он верит, что европейцы могут потерять очень многое, помимо оков.
