Забытый российский восток, огромные природные ресурсы, бесконечные леса и культура — все это вызывает зависть.
Антон Павлович Чехов, объехавший в 1980 году Сибирь и остров Сахалин, писал своему издателю из Благовещенска, расположенного на берегу Амура на границе с Китаем: «По Амуру живет очень насмешливый народ; все смеются, что Россия хлопочет о Болгарии, которая гроша медного не стоит, и совсем забыла об Амуре. Нерасчетливо и неумно».
Россия в то время была занята тем, чтобы получить от братского болгарского народа как можно больше денег. Русские помогли Болгарии в 1878 освободиться от османского ига и управляли страной в течение последующих нескольких лет. В Санкт-Петербурге хотели получить обратно потраченные на управление деньги, а болгары платили неохотно.
Под «неумно» Чехов имел в виду, что России вместо того, чтобы ругаться с болгарами, следовало лучше позаботиться о слабо населенном сибирском востоке. «Китайцы возьмут у нас Амур — это несомненно», — писал Чехов. Под Амуром в данном случае понимаются российские территории, расположившиеся вдоль реки. «Сами они не возьмут, но им отдадут его другие, например, англичане, которые в Китае губернаторствуют и крепости строят».
Англичане тогда не взялись за Сибирь, а сегодня они больше не строят крепости в Китае. Но представление о том, что Сибирь могла отойти к Китаю, не исчезло. Напротив. Продолжая цитировать русских писателей, обратимся к Владимиру Сорокину, которого немецкое издательство Kiepenheuer&Witsch назвало «важнейшим современным автором России». Он наполняет свои футуристические романы фигурами, обогащающими свою речь китайскими словами (часто ругательствами). Действие его книг разворачивается в Евразии, в которой китайский язык используется как «лингва франка».
Этот китайский футуризм подпитывается фактами. Китайцы хотя и не вошли в Россию, но строят в Сибири заводы и мосты. Они арендуют сибирские земли, вывозят российский лес и продают русским китайские технологии. Что само по себе и неплохо, но указывает на иное качество российско-китайских отношений, чем это было во времена Чехова.
Американский геостратег Збигнев Бжезинский, который в этом вопросе не занимает чью-либо сторону, видит изменение исторических отношений между Китаем и Россией. Незаселенные российские земли «требуют китайского освоения», считает Бжезинский.
При этом бросается в глаза, что Россия, вернее, пророссийские силы борются за каждый залитый кровью сантиметр земли на Украине, в то время как в Сибири Китаю отдаются гектар за гектаром, остров за островом. Более 600 островов на берегу Амура и Уссури, по данным «Новой газеты», были переданы после распада Советского Союза. Только несколько недель назад китайская компания арендовала 300 тысяч гектаров сибирской пахотной земли на 49 лет.
Российское телевидение редко показывает такое. А окружение Путина, будучи в курсе, не видит в этом проблемы.
В России регион, расположенный в Восточной Сибири и на тихоокеанском побережье, называют Дальним востоком. Есть даже министерство, занимающееся исключительно этим регионом. Во всей Восточной Сибири живет меньше людей, чем в Москве — 6,3 миллиона человек. А площадь региона в 17 раз больше площади Германии. Когда распался Советский Союз, здесь проживали восемь миллионов человек. Какую часть из них составляет китайское население, статистика не указывает. Но российские демографы исходят из цифр от 200 до 500 тысяч.
Министерству не удается остановить демографический и экономический упадок региона. Не удается также закрепить в сознании российского народа тот факт, что он является частью их Родины. Вовсе необязательно любить Дальний восток так же сильно, как Москву, но любовь русских к нему не идет в сравнение даже с любовью к Крыму, Брайтон Бич или французским Альпам.
В России не хватает романтического сибирского эпоса. Дальний восток — это не место, где зарождалась Русь, в отличие от Киева или Новгорода. Сибирь была колонизирована лишь в XVI веке. Колонизированные (а позднее и «советизированные») коренные народы, такие, как якуты, чукчи или эвенки, вне сомнения, являются гражданами Российской Федерации, но они не являются братскими народами. Тот факт, что некоторые из них вымирают, не является для жителей Москвы национальной трагедией. Советизация коренных жителей состояла среди прочего в том, что их «познакомили» с алкоголем. Многие спились, потому что не обладали иммунитетом к алкоголю, их предки не знали, что это такое, даже в самом малом количестве, которое есть в крови даже у детей, поскольку они едят хлеб. Якутские дети никогда не ели продуктов из зерновых.
Говоря о Восточной Сибири, невольно вспоминаешь об Аляске XIX века. В то время Российская империя была не в состоянии разумно освоить Аляску и защитить ее в случае начала войны. Полуостров был продан в 1867 году США за 7,2 миллиона долларов в золотом эквиваленте, то есть намного ниже цены за квадратный метр, которую США заплатили Франции за солнечную Луизиану.
Вряд ли воспоминания об Аляске вызывают сегодня фантомные боли у русских. В фантазиях русских националистов этот полуостров не фигурирует. Но российская поп-культура благодарна Аляске за душераздирающую историю, которую можно было бы охарактеризовать скорее как дальневосточный эпос. Это история любви между Николаем Резановым и Консепсьон Аргуэльо.
Граф Резанов стоял у истоков Российско-американской компании, полугосударственной колониальной торговой фирмы, закрепившейся на Аляске. Поскольку русские поселенцы на Аляске не могли самостоятельно себя прокормить, Резанов в 1806 году отправился на двух кораблях к побережью Калифорнии. Он планировал заняться продажей продовольствия из Калифорнии на Аляску. Калифорния в то время принадлежала Испании, а Испания была союзником Наполеона, то есть Резанов был не особо желанным гостем. Но он провел в Калифорнии полтора месяца и даже сумел подружиться с комендантом города и влюбился в его дочь Консепсьон.
Резанову было 42 года, Консепсьон — 15 лет. Они хотели связать себя узами брака. Для этого Резанову необходимо было поехать в Петербург, чтобы получить разрешение на брак императора и просить его ходатайства перед папой Римским о согласии на брак, поскольку Консепсьон исповедовала католицизм. Но граф Резанов так и не добрался до Петербурга. На полпути, изнуренный, он пал неподалеку от Красноярска и через несколько дней скончался. Консепсьон не вышла больше замуж. Она умерла в возрасте 50 лет в монастыре.
Эта история любви в 1981 году легла в основу известной советской рок-оперы «Юнона и Авось» (так назывались два корабля графа Резанова). В советское время проходили гастроли в Париже и Нью-Йорке, в Москве опера идет и по сей день. Самая известная ария оперы — «Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду».
В 2000 году на могиле графа Резанова в Красноярске был установлен белый крест, на котором были написаны эти слова. Мэр города Монтеррей привез землю с могилы Консепсьон и отвез землю с могилы графа в Калифорнию.
Есть еще один шлягер, также из советских времен — «Ну что тебе сказать про Сахалин?». Лирический герой бросает «камушки с крутого бережка Далекого пролива Лаперуза», который отделяет Сахалин от японского острова Хоккайдо, и рассказывает своей возлюбленной, находящейся в Москве: «На острове нормальная погода. Прибой мою тельняшку просолил, и я живу у самого восхода».
В Сибири, чрезвычайно богатой нефтью, газом, алмазами, есть люди, которые могли бы хорошо себе представить жизнь в другой стране, не в Российской Федерации. Когда Донбасс в прошлом году откололся от Украины, некоторые активисты в Новосибирске заявили о планируемом проведении акции под лозунгом «За федерализацию Сибири — скажем “нет” эксплуатации со стороны Москвы». Разумеется, марш был запрещен, но было бы интересно узнать, хотят активисты создать собственную страну или присоединиться к США или Японии. Или даже к Китаю.
Антон Павлович Чехов с симпатией относился к китайцам. «Я в Амур влюблен; охотно бы пожил на нем года два. И красиво, и просторно, и свободно, и тепло. Швейцария и Франция никогда не знали такой свободы. Последний ссыльный дышит на Амуре легче, чем самый первый генерал в России», — писал он своему издателю. «Когда я одного китайца позвал в буфет, чтобы угостить его водкой, то он, прежде чем выпить, протягивал рюмку мне, буфетчику, лакеям и говорил: кусай! Это китайские церемонии. Пил он не сразу, как мы, а глоточками, закусывая после каждого глотка, и потом, чтобы поблагодарить меня, дал мне несколько китайских монет. Ужасно вежливый народ».
Пока никому не удалось закрепить этот регион в сознании российского народа.
