Москва — Кризис в отношениях России и Запада повлиял на многие сферы общественной жизни — от экономики до искусства. Как события последнего года отразились на жизни российской науки? Все опрошенные DW ученые констатируют, что никакой катастрофы пока не наблюдается. Но во многих случаях они отмечают отдельные негативные изменения.
Лингвистов беспокоит не политика, а бюрократия
Лингвист Андрей Шлуинский из Института языкознания РАН никакого влияния внешней политики на свою работу не заметил. Научные организации в этой области всегда старались не привлекать иностранное финансирование. Но в индивидуальном порядке российские лингвисты по-прежнему сотрудничают с коллегами из-за рубежа. Правда, делать это, по словам ученого, в последнее время стало труднее. Хотя политика тут, скорее всего, ни при чем.
«Сейчас администрация менее либерально относится к долгим отлучкам за рубеж», — отмечает Шлуинский. И добавляет: «Говорят, что тех, кто пытается «сидеть на двух стульях», могут сократить. Поэтому исследователи, которые серьезно вовлечены в работу с западными организациями, психологически готовы к тому, что рано или поздно им придется окончательно эмигрировать».
Более серьезные проблемы Андрей Шлуинский связывает с возросшей бюрократизацией: «Например, раньше, если вы не вписались в смету, то можно было решить эту проблему, просто написав письмо в фонд, выдавший грант. В этом году так уже не получится». Ученый отмечает, что кое-где научная бюрократия возвращается даже к советским образцам работы. «Говорят, что в некоторых институтах собираются восстановить так называемый «первый отдел», который в СССР обязательно визировал все зарубежные публикации сотрудников», — беспокоится Шлуинский. Парадокс в том, что, отмечает он, «сам факт зарубежной публикации у нас по-прежнему считается благом».
Западные биологи не хотят ехать в Москву
Известный специалист в области молекулярной биологии Михаил Гельфанд также не чувствует особого влияния событий последнего года на жизнь российской науки. По его словам, она давно не живет за счет иностранных грантов. «Когда цены на нефть стали высокими, стало странно давать деньги русским ученым, — поясняет биолог. — Россию перевели в разряд нормальных стран, которые сами должны финансировать свою науку».
Но биолога беспокоит влияние внешнеполитической ситуации на авторитет российской науки: «Недавно мы проводили в Москве международную конференцию по вычислительной молекулярной биологии. Из-за рубежа к нам приехали только те ученые, с которыми мы давно знакомы». Ведь у исследователя всегда есть выбор, куда поехать — конференции проводят по всему миру.
«Я вот, например, в Тегеран точно не поеду. И могу себе представить, что Москва постепенно становится русским Тегераном», — беспокоится Гельфанд. Некоторые его коллеги считают, что западные научные журналы стали отклонять отечественные публикации по политическим мотивам. «Но это как раз выдумки! Плохому танцору всегда что-то мешает», — иронизирует биолог. Более серьезными ему кажутся случаи разрыва научных связей из-за политики. «После катастрофы малазийского «Боинга» из России уехал голландский онколог Антон Бернс. В разбившемся самолете летели его коллеги», — рассказывает Гельфанд.
«Реформа РАН круче любых санкций»
Биолог Илья Альтшулер руководит компанией «Евроген», которая специализируется на поставках реактивов и исследованиях по молекулярной и клеточной биологии. На его бизнес заметно повлияло только падение курса рубля. «За год себестоимость наших поставок выросла в полтора раза», — сетует Альтшулер. Но поднимать цены для российских заказчиков он не торопится: «Мы ужимаемся, стараемся минимизировать рост себестоимости. И пока объем заказов остается на прежнем уровне».
По словам Альтшулера, государственное финансирование биологических исследований за последнее десятилетие увеличилось на порядок. «Да, в 10 раз как минимум. И я не вижу, чтобы в последний год исследователи стали сильно экономить, — говорит глава «Еврогена». — Но сейчас многие ученые все еще «доедают» финансирование, распределенное еще до кризиса».
По оценке Ильи Альтшулера, гораздо более заметное влияние на развитие науки оказала реформа РАН, затеянная российскими властями: «Волна этих преобразований гораздо круче, чем все иностранные санкции. Государство проводит реорганизацию всей системы научных институтов, многих сокращают. И пока непонятно, насколько оправданны такие действия».
В социологии выросли политические риски?
Руководитель школы социальных и гуманитарных наук ВШЭ в Санкт-Петербурге Даниил Александров считает, что внешнеполитический кризис создал дополнительные риски для ученых, сотрудничающих с западными научными организациями. «Я собираюсь делать большой проект с американцами. Мои коллеги сразу спрашивают: а вы не боитесь, что на вас напишут заявление в компетентные органы?», — признается социолог.
«Лично я не боюсь. Я готов провести любое научное мероприятие, кроме разве что конференции по социологии гомосексуальности», — храбрится Александров. Но он не исключает, что другие его коллеги, возможно, изменили свои планы из-за политической конъюнктуры. «В воздухе общее ощущение угрозы, причем даже не от администрации, а от окружающих. Люди сильно нервничают, и из-за этого могут пойти какие-то разрушительные вибрации», — считает Александров.
По его мнению, естественным наукам вряд ли что-то угрожает, а вот менее развитые в России гуманитарные дисциплины могут пострадать: «У нас очень слабая социологическая школа. Любые, даже минимальные репрессии могут ее окончательно уничтожить». Хотя, по словам Александрова, на практике ничего пока не изменилось и, например, в ВШЭ продолжают приглашать на работу западных специалистов: с сентября там начнет работать еще один исследователь из США.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Кризис в отношениях России и Запада повлиял на многие сферы общественной жизни — от экономики до искусства. Как события последнего года отразились на жизни российской науки? Все опрошенные DW ученые констатируют, что никакой катастрофы пока не наблюдается. Но во многих случаях они отмечают отдельные негативные изменения.
