Пословица, или Неприличный восторг

Чем интересны пословицы, собранные Владимиром Ивановичем Далем? Тем, что слово он любит, а к людям придирчив. Состоящих на государевой службе ценит за неподкупность, а вот инородцев и евреев не жалует. Поставщики его пословиц — собеседники у армейских бивуаков во время колониальных экспедиций или подавления Польского восстания — сделали сборник пословиц Даля сокровищницей так называемых этнофолизмов — отлитых в слове стереотипных отрицательных характеристик насельников разных городов и стран, попадавших на зуб или на штык служилого человека.

«Жид на ярмарке — что поп на крестинах».

Чего здесь больше — антиклерикального или антисемитского? Даль, вслед за русским народом, не любит ни попа, ни еврея, ни себя самого, ни украинца, ни богатого, ни бедного.

На лес и поп вор, — сообщает Даль. И в скобках поясняет: «Т.е. дрова всякий ворует».

По Далю, язык не только поверхность вещей нам показывает, но и суть каждой вещи.

Что значит, например, такая пословица:

Вор и сытый, и обутый, и одетый украдет?

А то, что, по Далю, вовсе не социальные условия порождают воровство, а сама природа человека.

Вот почему афоризмы, произнесенные Далевскими информантами, а нам предложенные в качестве народных пословиц, кое-чем похожи на знаменитые «Характеры» греческого философа Теофраста. Из всех трех десятков характеров мы не найдем ни одного положительного. Всех людей Теофраст, ученик Аристотеля, расписал по признакам жадности и болтовни, чванливости и скупости, лести и всезнайства, лени и грубости.

Начнешь говорить о человеке и — нечувствительно становишься Собакевичем.

А у Даля в пословицы попадают и полушуточные-полузлобные хохмы, случайно произнесенные кем-то когда-то и просто зацепившиеся за ворот.

Терпеть я не могу этой тесноты (сказал хохол, доставая огня на трубку и опрокинув котелок на треножнике, в чистой степи).

Проклятые москали: понаставили столбов, что и проехать негде (сказал хохол, зацепив возом за верстовой столб, среди степи).

Хоть его святи, не святи, а он все в болото лезет (сказал хохол, уронив на улице в грязь пасхального жареного поросенка).

Малороссы — мазепинцы, хохлы, чубы; индюшка высидела; галушкой подавился. Индейка из одного яйца семерых хохлов высидела.

Как-то вот с трудом верится в «индейку», которая, согласно народной мудрости, якобы «семерых хохлов высиживает». Или вот еще что:

Черт с хохла голову снял да приставил ему индюшечью.

Хохол глупее вороны, а хитрее черта.

Хохлацкий цеп на все стороны бьет (хохлы молотят через руку).

Чтоб те хохлы да повыдохли! — А чтоб те москали да их повытаскали (ответ).

И по воду хохол, и по мякину хохол.

Хохол не соврет, да и правды не скажет.

Он хохол (т. е. хитер и упрям).

Продали с хохла пояс за три деньги, а хохол нипочем в придачу пошел.

Так отчего же Казак Луганский так не любит своих соотечественников?

А просто смотрит с высокого безлюдного шестка того же интереса, с какого Александр Сергеевич Пушкин написал свой «Кавказ»:

Теснится средь толпы еврей сребролюбивый,
Под буркою казак, Кавказа властелин,
Болтливый грек и турок молчаливый,
И важный перс, и хитрый армянин.

Молчаливые, с занавешенными лицами хозяева Кавказа и окрестностей так соседствуют с «меньшинствами» — еврейским ростовщиком, армянским купчишкой и болтливым бездельником-греком.

Как же в эдаком окружении жить?

Оказывается, только так люди и живут – восполняя в коммуникации недостающие знания о другом человеке карикатурным портретом соплеменников или земляков этого другого.

Кашира в рогожу обшила.

Пензяне толстопятые.

Саратовские мещане собор свой с молотка продали.

Арзамасцы собор кандалами сковали.

Кострома — блудливая сторона.

Между тем, ничего удивительного в эдаком портрете соседей нет. Мы слышим только очередное подтверждение старой истины: слово — серебро, молчанье — золото. Интересное в речи всегда соседствует с опасностью. А кто угрожают России, спросим мы у Даля. Известно кто:

«Хан Крымский да папа Римский».

Эта опасность — или в том, что высказывание соответствует истине события, или в том, что оно отвечает истине отношения. Иначе говоря, может быть, папе римскому и дела нет до России, а изобразить его надо с клыками и с ружьем.

Но не таков ли и вообще человек?

Римский писатель Апулей — тот самый, которого Пушкин предпочитал Цицерону, однажды так описал род людской.

«Люди, которые населяют землю, речью владеют лучше, чем разумом. Души у них бессмертны, а тела бренны; ум у них ветрен и суетлив, а плоть груба, но ранима; обычаи у всех разные, а суеверия одинаковые; дерзостны безудержно, за надежду цепляются до самого конца; труд их напрасен, а судьба изменчива; хоть каждый человек и смертен, но все вместе, благодаря смене поколений, существуют из век в век; время их пролетает так, что быстрая смерть опережает медлительную мудрость, отчего жизнь человеческая такая жалкая».

Вот какая штука получается: одним и тем же языком приходится пользоваться, чтобы сказать доброе и злое, попробовать на вкус прекрасное и отвратительное, вознести хвалу и возвести хулу.

А сколько человек, нарисованный Апулеем, говорит просто непонятного!

Как, например, истолковать так называемую народную пословицу Даля:

Русак до читанья, хохол до спеванья?

Значит ли это буквально, что украинцы поют, пока русские читают? Или это намек на запрет в Российской империи на печатанье книг на украинском языке, отчего «хохлам» и приходится «спевать», потому что читать им не велено? Или, может быть, под «читаньем» тут надо и вовсе что-то другое понимать. Вроде и просто сказано, а дальше думать надо.

Но, как сказал мудрый Апулей, у нас, людей, владеющих речью ловчее, чем разумом, «время летит так, что быстрая смерть опережает медлительную мудрость, отчего жизнь у людей выходит такая жалкая». Почему же, вместо того, чтобы разобраться со своими наследственными болячками, люди с упоением кроют соседа и брата? Любя слова и словари, а также сборники пословиц и поговорок, мы легко ответим на этот вопрос. Ведь словари — это и сокровищница живого, и могильный склеп. Мы раскрываем их не только для того, чтобы понять сказанное другими, но и для того, чтобы посмотреть, как пляшут кости. Миллионы просмотров набирают ролики несчастных случаев и катастроф. Так и я, заглянув в сокровищницу языка, испытал этот странный восторг перед пляшущим скелетом, не желающим никуда уходить.