Для новой «Большой игры», которая разворачивается на афганском поле, неделя — большой срок. 4 августа уходящий с поста спецпредставителя США по Афганистану Дэн Фельдман (Dan Feldman) заявил в Вашингтоне: «Очевидно, что без поддержки Пакистана невозможно обеспечить долгосрочную стабильность в Афганистане». Однако сейчас все отчетливее становится видно, что пока Пакистан является участником афганского процесса, долгосрочной стабильности в Афганистане не будет.
Заявление г-на Фельдмана основано на том, что Пакистан при должной мотивации может надавить на верхушку Талибана, большая часть которого базируется в Пакистане, и заставить его начать мирные переговоры с правительством Афганистана. В Афганистане США стремились способствовать созданию правительства «единства» во главе с Ашрафом Гани (Ashraf Ghani), который считал (или которого заставили считать), что достижение хотя бы относительного мира и экономического восстановления в его стране станут более вероятными, если ведущая роль в регионе будет отдана Пакистану.
Тот факт, что авторами этого подхода выступили одновременно США и Китай, убедил г-на Гани, что отдаление от Индии — разумная цена. То же самое прозвучало и в заявлении г-на Фельдмана, по словам которого действия США и Китая в Аф-Паке «не противоречат друг другу, а дополняют друг друга». Никакого здесь «поворота к Азии»!
События, стремительно разворачивавшиеся после того, как пару недель назад прошла информация, что лидер Талибана Мулла Омар (Mullah Omar) мог в действительности умереть в госпитале города Карачи более чем два года назад, серьезно ударили по убеждениям, подразумевающим центральную роль Пакистана.
Во-первых, тишина по поводу смерти Муллы Омара и использование имени покойника для придания легитимности различным политическим шагам окончательно дискредитировали и без того совсем не вызывавший доверия Пакистан, и убедили афганцев, включая группы Талибана, что их сосед по-прежнему плетет интриги и верить ему нельзя.
Во-вторых, cрежиссированное наследование власти пакистанскими выдвиженцами, Муллой Мансуром (Mullah Mansoor) в качестве руководителя Талибана и Сираджуддином Хаккани (Sirajuddin Haqqani) в качестве его зама, вполне ожидаемо еще больше разобщило группировку, создало в ней новые противоречия. Эти два пакистанских протеже долгое время активно враждовали с Индией, и их участие в том или ином формате в политическом руководстве в Кабуле было бы крайней неблагоприятно с точки зрения индийских интересов. В итоге все складывается так, что у Пакистана под контролем может остаться лишь «огрызок» Талибана, не способный реализовать его задачи.
В-третьих, за власть в Афганистане сейчас борются другие, более жестокие группировки, включая «ИГИЛ», которая может привлечь часть недовольных из Талибана.
Таким образом, Пакистан не может претендовать на роль кукловода, в чем ему ранее удалось некоторых убедить.
За последнюю неделю в Афганистане произошла серия террористических атак, которые вышли за рамки борьбы за дивиденды в возможном политическом урегулировании. Вероятно, эти теракты демонстрируют утрату Пакистаном контроля за ресурсами Талибана по причинам, указанным выше.
Если, чисто гипотетически, предположить, что это намеренно срежиссированные теракты, организованные Пакистаном, тогда США и, возможно, даже Китаю придется пересмотреть свои взгляды — как бы им не хотелось воздержаться от этого. В любом случае, маловероятно, что мирный процесс, организованный Пакистаном, приведет к каким-либо результатам, пока бомбы продолжают калечить и убивать афганских граждан.
Таким образом, неудивительно, что президент Ашраф Гани был вынужден изменить свою позицию относительно роли Пакистана. Президент понял, что может проиграть в политической авантюре, которую он затеял, сблизившись с Пакистаном вопреки всеобщему скепсису и недовольству своего народа. Заявление, с которым он выступил 10 августа, было вполне в духе его предшественника, Хамида Карзая (Hamid Karzai), который не питал ложных иллюзий по поводу роли Пакистана в Афганистане.
Гани сказал: «События последних нескольких дней показали, что лагеря по подготовке террористов-смертников и фабрики по производству бомб в Пакистане работают так же активно, как раньше», а также едко добавил, что «мы надеялись на мир, но получаем из Пакистана смертоносные послания». Весьма резкое обвинение со стороны якобы пропакистанского лидера.
Последние события также означают, что сценарий, написанный США для Афганистана и поддержанный Китаем, начинает трещать по швам. Будет ли предпринято новое наступление на дипломатическом фронте, чтобы спасти ситуацию, принудив Пакистан обуздать Талибан (что он, возможно, и не в состоянии сделать) и убедить г-на Гани остаться в русле политического процесса во главе с Пакистаном? Вполне вероятно, потому что в противном случае придется остановить процесс вывода войск и продолжить операцию по подавлению восстания, что едва ли найдет поддержку у Барака Обамы.
Интригующим остается фактор Китая. Растущее беспокойство КНР по поводу распространения исламского экстремизма в Синьцзяне и сходящая на нет вера в Пакистан и протежируемый им Талибан заставили Пекин установить прямые и тесные связи с самим афганским правительством и, как стало сейчас известно, с самим руководством талибов. В статье, опубликованной недавно в «Global Times», говорится, что Китай получил четкие заверения от самого Муллы Омара в том, что Талибан не станет поддерживать уйгурских боевиков. В статье высказывались опасения, что смерть Муллы Омара может привести к расколу руководства Талибана, а прошлые договоренности утратят силу. Возможно, китайцы более ясно понимали, насколько эфемерен контроль Пакистана над Талибаном, и проявили дальновидность, предвидев раскол движения, который, вероятно, происходит сейчас, а также все его последствия.
Пакистан, который убедил США, Китай и Ашрафа Гани, что в одиночку и на своих условиях сможет обеспечить относительный мир и стабильность в Афганистане, был убежден, что теперь у него оказалось больше пространства для маневра в отношениях с Индией. Китайцы способствовали укреплению этой веры, заявив о намерении инвестировать 46 миллиардов долларов США в развитие китайско-пакистанского экономического коридора. Этот китайский шаг также убедил Пакистан, что международное сообщество готово прикрыть глаза на эскалацию трансграничного терроризма, направленного против Индии. Доказательство тому — недавние теракты в Пенджабе и Кашмире. Но сейчас, по всей видимости, все поворачивается с ног на голову. Стало ясно, что контроль Пакистана над разваливающимся Талибаном слабеет. Более того, Пакистан утратил доверие со стороны США и Китая, а также может потерять поддержку г-на Гани, которой с неохотой, но все же действовал в русле плана Пакистана по Афганистану. Все это свидетельствует о том, что Пакистан, вероятно, слишком рано праздновал победу. Разрушение иллюзий г-на Гани относительно Пакистана на фоне все менее вероятных перспектив стабильного мира с Талибаном, вполне возможно, является тем самым моментом, которого Индия ждала, чтобы снова сесть за стол нового раунда «Большой игры».
Премьер-министру Нарендре Моди следует подумать над тем, чтобы совершить краткий визит в Кабул для демонстрации индийской солидарности в том момент, когда ее смогут оценить наилучшим образом.
Автор — председатель Института исследований и информационных систем для развивающихся стран (RIS) и старший научный сотрудник Центра политических исследований (CPR), бывший министр иностранных дел.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Еще 4 августа уходящий с поста спецпредставителя США по Афганистану Дэн Фельдман заявлял в Вашингтоне: «Очевидно, что без поддержки Пакистана невозможно обеспечить долгосрочную стабильность в Афганистане». Однако сейчас все отчетливее становится видно, что пока Пакистан является участником афганского процесса, долгосрочной стабильности в Афганистане не будет.
