Какие страны-производители нефти оказались в зоне риска?

В июне 2014 года цена барреля нефти составляла 115 долларов, однако с тех пор она упала вдвое. Всего за месяц баррель потерял в стоимости еще 10 долларов. В первую очередь от сложившейся ситуации страдают страны-производители, которым приходится дорого за это расплачиваться.

Atlantico: На прошлой неделе цены на нефть упали до 41,35 доллара, самой низкой отметки с 2009 года. Какие страны-производители страдают от этого больше всего? О каких масштабах идет речь?

Стефан Сильвестр: Нефть марки WTI и особенно Brent, которая служит эталоном в Европе и большей части мира, действительно упала до чрезвычайно низкого уровня. По сути, речь идет почти что о показателе 1990-х годов, который можно считать историческим минимумом.

Нынешний спад в значительной мере объясняется структурными причинами, в связи с чем ситуация, вероятно, продержится еще один-два года.

Больше всего страдают развивающиеся страны, экономика которых выстраивается на нефтяной ренте, то есть в первую очередь Иран, Ирак, Венесуэла, Нигерия, Ангола и Алжир. Государства Персидского залива тоже пострадают, но у них имеется достаточно резервов, чтобы продержаться, а некоторые даже сумели диверсифицировать свою экономику, как, например, ОАЭ.

— Для некоторых стран-производителей вроде Ирана нынешние цены на нефть не позволяют сформировать сбалансированный бюджет. Как это отражается на экономике этих государств? Возможны ли политические риски?

— В Иране ситуация просто критическая, потому что на обвал цен накладывается воздействие экономических санкций и в частности ограничения на продажу нефти и блокировка банковской системы (нет сомнений, что именно к этому стремится Эр-Рияд). Недавняя договоренность с Западом чрезвычайно важна для Тегерана.

Но даже если иранская и американская стороны ратифицируют соглашение, снятие санкций принесет реальные плоды только годы спустя. Несколько лет потребуется и на значительное увеличение добываемых объемов. А тем временем иранская экономика продолжит страдать от низких цен на нефть. Если же санкции вообще не будут сняты, это ставит под угрозу будущее режима.

То же самое касается и Венесуэлы. Сформированная Чавесом система опирается на распределение нефтяной ренты среди населения с помощью социальных программ. Нынешний курс не позволяет его преемнику Мадуро сохранить эту систему и режим. Критическая ситуация складывается и в Алжире, чей бюджет на 70% формируется нефтью: по окончанию срока Бутефлики страну может ждать смутное время. В таких африканских странах как Нигерия, Ангола, Конго и Габон на нефтяную ренту приходится от 60% до 90% государственных ресурсов, и, следовательно, их финансовое положение ощутимо ухудшилось.

Как бы то ни было, политических последствий там ждать не стоит, потому что население, к сожалению, привыкло к нестабильности в экономике. Наконец, нельзя не вспомнить о России, втором по величине мировом экспортере. Путинская политика, в рамках которой российская экономика опирается на энергетический сектор, отрицательно сказывается на ней при низких котировках. Россия меньше зависит от финансовых рынков (спотовых сделок и фьючерсов), потому что большая часть ее производства уходит по долгосрочным контрактам. Как бы то ни было, долгосрочные расценки тоже снижаются при устойчивом падении цен в спотовых сделках, как это происходит сейчас. То есть, пока что на улучшение ситуации рассчитывать не приходится, хотя политические риски крайне малы в связи с жестким политическим контролем действующей власти.

— Почему страны-производители не ограничивают поставки для поддержания курса? Чего они хотят добиться?

— Прежде всего, все страны-производители конкурируют друг с другом и стремятся расширить принадлежащую им долю рынка. Каждая страна хочет, чтобы остальные снизили добычу, но сама не горит желанием этого делать!

Далее, разногласия существуют даже внутри ОПЕК. Единственная страна, у которой есть достаточное поле для маневра, это Саудовская Аравия.

Тем не менее она намеренно решила держать производство для снижения курса. Ее стратегия в том, чтобы убить разрабатывающие сланцевую нефть американские предприятия и тем самым сохранить свою долю рынка.

Однако это опасная стратегия. У производителей имеется немало замороженных скважин, которые они смогут быстро ввести в строй при повышении курса. Кроме того, технологии добычи сланцевой нефти на сегодняшних день хорошо отработаны, в связи с чем добычу, без сомнения, можно будет продолжить при невысокой себестоимости.

— В Международном энергетическом агентстве полагают, что в 2015 году спрос повысится на 1,6 миллиона баррелей в день благодаря стабильному экономическому росту и привлекательным для потребителей низким ценам. Недавние изменения цен опровергают этот прогноз? Быть может, на ситуацию повлияло соглашение по иранскому атому? Или же речь идет о последствия китайской девальвации?

— Каждый год спрос растет на 1-1,5 миллиона баррелей в день по структурным причинам: развивающиеся страны продолжают развивать экономику, строить дома и закупать автомобили. В ближайшие годы темпы могут снизиться из-за спада роста в Китае. Однако в первую очередь виновато здесь постоянно ширящееся предложение. Поэтому, вероятно, цены еще какое-то время останутся низкими.

Соглашение по иранской ядерной программе может стать залогом роста добычи в стране. Тем не менее иранская нефтяная инфраструктура устарела, ей требуются запчасти. Кроме того, блокировка банковской системы становится препятствием для переговоров по нефти, а также производственному оборудованию. На восстановление сил Ирану потребуется не один год.

Что касается девальвации юаня, ее цель — дать толчок экономическому росту в Китае. Это даст эффект в краткосрочной перспективе и слегка повысит спрос на энергоносители в стране. Однако долго такое воздействие не продлится. К тому же, манипуляции с валютой сделают нефть дороже для китайцев. В целом, же последствия будут весьма незначительными с учетом нынешних низких котировок черного золота.