Линия фронта проходит совсем недалеко, в нескольких часах езды. На въездах город укреплен блок-постами, люди в камуфляже и с оружием, тяжелая военная техника стали обыденной частью городского пейзажа, сводки из зоны АТО с данными об убитых и раненых — привычной картиной дня.
А сообщения об очередном взрыве в самом Харькове больше не вызывают паники и даже испуга, эти новости быстро уходят из лент новостей и теряются в информационном шуме. Особняком стоят два теракта — взрывы в рок-пабе «Стена» 9 ноября 2014 и на митинге у Дворца Спорта 22 февраля 2015 года. Материалы этих расследований теперь переданы в суд.
«Что люди хотят?»
В пору самых яростных, самых массовых пророссийских митингов весной прошлого года, люди, которые от имени города демонстрировали неистовую приверженность России, стремились не столько стать частью соседнего государства, сколько вернуться в Советский Союз. Где им было гарантировано скудное, но безмятежное существование: образование, работа, коммунальные услуги и пенсия, когда квартиры «давали», когда сами они были молоды, сильны и полны надежд.
В отличие от столицы времен Майдана, где разлом проходил по линии люди/государство, в Харькове противостояли Евро- и Антимайдан. И победу революции значительная часть харьковчан восприняла не как победу либеральной идеи в борьбе с коррупцией, диктатурой и самодурством власти, а как победу идеологических оппонентов над ними лично. Романтизирующие прошлое, даже те немногие, робкие шаги Украины в сторону евроинтеграции, они сочли насилием над собственным образом мыслей и жизни.
Именно поэтому Харьков так возмутил снос памятника Ленину. Прошлой осенью это было одно из самых громких «свержений». Возмутило не потому, что громадный бронзовый Ильич был так дорог харьковчанам (хотя и это тоже), а потому, что даже самым ярым противникам коммунистической идеи не понравилось, как это было сделано. Фактически это был вандализм и хулиганство, то самое насилие.
«Им можно, а нам нет?» — рефреном повторяли радикально настроенные активисты Антимайдана, оправдывая избиение беззащитных оппонентов, захват административных зданий. По их мнению, события в Киеве дали им индульгенцию, оправдание насилия. «Доскакались?» — ехидно реагировал консервативный Харьков на сообщения о массовых беспорядках, ссылаясь на знаменитую майдановскую кричалку: «Хто не скаче — той москаль».
И лишь события на Донбассе — контртеррористическая операция, которая переросла в полноценную войну — во многом изменили умонастроения харьковчан. Даже не поддерживающие действующую власть, они не могут не ценить мирной жизни. Хотя мирная она лишь условно.
Стена, рок-паб, 9 ноября 2014
Взрыв в «Стене» — был первым терактом, где целью террористов было убить. До этого объектами были железная дорога и городские коммуникации, военкоматы и оборонные предприятия. До этого террористы избегали человеческих жертв, выбирая для атак ночное время и пустующие помещения, задворки военных частей и второстепенные железнодорожные ветки.
Мина СПМ (средняя прилипающая мина) взорвалась в «Стене» в воскресенье вечером, когда зал был полон посетителей. Были ранены 13 человек, заведение разрушено почти полностью (пострадавшими признаны также 2 совладельцев паба). Взрывная волна разбила машину, припаркованную возле паба, и окна в зданиях на противоположной стороне улицы Рымарской, в самом центре Харькова.
«Стена» расположена в полуподвальном помещении, в центре зала стоят две бетонные колонны. По словам директора паба Михаила Озерова, именно они приняли на себя значительную часть удара и, возможно, спасли жизни персонала и завсегдатаев, послужив своеобразными волнорезами для взрывной волны.
Рок-паб — небольшое заведение клубного типа, со своей атмосферой и устойчивым кругом посетителей: сюда приходят на концерты и посмотреть футбол, встретиться с друзьями и просто отдохнуть за бокалом пива.
По мнению следствия, террористы выбрали «Стену» мишенью из-за активной патриотической позиции ее владельцев и персонала. Они действительно, среди прочего, занимаются волонтерской деятельностью и собирали деньги, в том числе — для переселенцев из зоны АТО и на помощь украинской армии, но назвать паб средоточием национализма будет неправильно. Возможно, злоумышленников сбила с толку локация: паб расположен напротив известного в Харькове здания (ул. Рымарская, 18), где долгое время базировалось местное отделение общества «Просвіта» («Просвещение») и социал-националистическая организация «Патриот Украины», ее командир Андрей Билецкий сейчас командует полком «Азов».
Харьковские партизаны
О том, что взрыв «Стены» — дело рук террористической группировки «Харьковские партизаны», следствие сообщило почти сразу, опираясь на оперативные данные Службы безопасности Украины и выводы экспертов-взрывотехников о типе взрывного устройства.
Спустя 8 дней после взрыва дело о теракте объявили раскрытым, по подозрению в организации этого и 2 других взрывов были задержаны 9 человек, еще 5 объявлены в розыск. Тогда же СБУ обнародовала видео длительностью в минуту, с признательными показаниями подозреваемой с позывным «Зед». Женщина с закрытым лицом сбивчиво рассказывала о сотрудничестве со спецслужбами РФ, проговаривая явно написанный заранее текст.
Это признание было воспринято скептически, тем более, что деталей дела ни СБУ, ни прокуратура тогда не раскрыли. В официальном сообщении упоминался только арсенал боеприпасов, полученных «Зед» от российских «нанимателей» и найденных при обыске в гараже «Зед»: гранаты, противопехотные мины, взрыватели и крепления, гранатомет и снаряды к нему, автоматы и патроны.
Следствие длилось полгода, и в середине июня дело было направлено в суд. Предварительное слушание состоялось 13 июля. В железной клетке на скамье подсудимых единственной обвиняемой была Марина Ковтун (это она была на видео полугодичной давности). Информация о ней крайне скудная: ей 48 лет, она родилась в России, живёт в Харькове, работала швеей.
Задержанных сообщников Марины Ковтун обменяли на украинских солдат, попавших в плен к боевикам-сепаратистам в зоне АТО, — сообщил OD прокурор Харьковской области Юрий Данильченко:
— Всего в несколько этапов из Харьковской области было обменяно до полусотни человек.
— В том числе задержанные по делу о взрыве в «Стене»?
— В том числе задержанные по делу о взрыве в «Стене». Сразу хочу подчеркнуть: в этой группе не было человека, который занес взрывное устройство в паб. Его задержать тогда не удалось. По информации следствия, он сразу же после совершения теракта покинул территорию Украины.
— Почему не обменяли Марину Ковтун не обменяли?
— Она была в списках на обмен. Но тогда, в т. ч. числе по моему личному настоянию, ее вычеркнули из этого списка. Как человека, у которого на руках кровь харьковчан.
Процедурные нарушения
Судебное слушание резонанса в Харькове не вызвало. В небольшом зале районного суда — пятеро пострадавших (из 17), корреспонденты трех новостных агентств и — нейтральные зрители, студенты-юристы. Обвиняемая Марина Ковтун настаивает на судебном запрете телевизионной съемки процесса, а узнав, что это невозможно, скрывает лицо от камер листом бумаги.
Еще до начала слушания она отказалась ответить на вопросы корреспондента OD о сути предъявленных ей обвинений: «Поймите, у меня дочь-студентка. Я не хочу, чтобы все узнали...». Ее адвокат, Евгений Надоля, также не захотел комментировать дело и тактику защиты, лишь от имени подзащитной передал привет ее близким: «Единственное, что она просила меня передать, чтобы ее родственники услышали, что с ней все в порядке, она жива-здорова».
Когда председательствующий судья открыл заседание, первым же ходатайством адвоката Евгения Надоли было требование вернуть обвинительный акт в прокуратуру, ссылаясь на процессуальные нарушения. Например, Марина Ковтун заявила суду, что не получила обвинительный акт. Документ прислали ей в следственный изолятор почтой:
— Девушка из спецотдела СИЗО принесла мне в камеру акт. В окно, в кормушку.
— И что вам помешало его получить?
— Отсутствие адвоката и прокурора помешало. Мне не так должны были его вручать.
«Приходится додумывать, что говорят люди»
Наклоняя голову влево, к диалогу судьи и обвиняемой прислушивается Геннадий Шморивоз. 21-летний студент экономического ВУЗА, из-за взрыва он оглох на правое ухо, поврежден слуховой нерв.
Семнадцать дней парень провел в реанимации, у него обожжено 40% тела. «Кожа, обещают врачи, будет восстанавливаться еще минимум год. Слух, конечно, не восстановится. Я уже даже почти привык... Но судью почти не слышу. Когда общаюсь тет-а-тет — нормально, а по-другому трудно. Приходится додумывать, что говорят люди». Тело Геннадия усеяно десятками мелких осколков — деревянных, металлических и бетонных. Во время лечения после взрыва врачи решили не извлекать их хирургически — слишком травматичное вмешательство. Часть инородных тел ткани могут отторгнуть, а часть может остаться навсегда.
Геннадий Шморивоз смотрит на Марину Ковтун с недоумением. Говорит, что не испытывает к ней лично неприязни: «Мне больше интересно было бы посмотреть на того, кто принес взрывчатку в паб. А ее я не знаю. Вот к тому человеку у меня есть претензии. Это было очень неприятно. Он еще на прощанье так похлопал, сказал, что мы с Никитой хорошо шутим над друг другом». Никита Солошенко — приятель Геннадия, в тот день в «Стене» они сидели за барной стойкой. И человек, который принес в паб мину, оставил ее прямо у ног парней.
По версии следствия, это был Дмитрий Л., сообщник Марины Ковтун. Договорившись заранее, вечером 9 ноября 2014 они встретились у Харьковского театра оперы и балета, в полукилометре от паба. Марина Ковтун принесла мину СПМ и активировала ее, сообщник должен был лишь принести сверток в «Стену» и «забыть» его там. На следующий день после взырва Дмитрий Л. выехал из Украины в Россию.
Паб «Стена» открылся для посетителей спустя месяц после теракта. В барной стойке, которая тогда взрывной волной была проломлена насквозь, намерено оставили след взрыва. Полушутя его здесь называют «шрамом». Заведение уже почти оправилось после ЧП, болезненное внимание почти сошло на нет, лишь изредка заходят посетители, привлеченные зловещей славой.
13 июля постановлением судей обвинительный акт Марины Ковтун был возвращен в прокуратуру, на доработку. По словам прокурора Харьковской области Юрия Данильченко, украинские суды сейчас особенно придирчивы в процессуальных тонкостях: «Судьи четко понимают, что это — резонансные дела, за ними внимательно наблюдают: пресса, общественность, международные организации. Поэтому суды рассматривают эти дела очень „въедливо“. Именно поэтому обвинительные акты нередко возвращают, как это произошло с делом Марины Ковтун. Любая процессуальная мелочь, малейшая шероховатость — основание для возврата. Три, пять, семь раз. Чтобы не дать ни одного повода оспорить приговор, признать решение суда незаконным. Чтобы все, кто остлеживает эти судебные процессы, понимали, что здесь строго соблюден закон. Что это — не политическое преследование, а правосудие за совершенное уголовное преступление».
По данным следствия, после задержания Марина Ковтун «сотрудничала», то есть давала показания. Как была активной участницей харьковского Антимайдана и пророссийских митингов весной 2014, как была завербована спецслужбами РФ, как несколько раз ездила в соседнее государство на своеобразные курсы подготовки. Сначала по агитационной и пропагандистской работе в Белгород, позже в Москву, где фактически согласилась создать группировку, часть разветвленной сети террористической организации «Харьковские партизаны», вполследствии — в Тамбов, где обучалась уже диверсионной деятельности.
Но вину Марина Ковтун не признавала и спустя время от своих прежних показаний отказалась. В списке обвинений: посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины, совершение преступления группой лиц по предварительному сговору, диверсии, террористические акты, создание террористической группы, незаконное обращение с оружием.
Дворец Спорта, 22 февраля 2015
Дело о теракте на проспекте Маршала Жукова, возле Дворца Спорта (22 февраля 2015) — уже на полпути к приговору. Спецслужбы раскрыли это преступление и задержали подозреваемых через 4 дня.
В тот день в Харькове проводили памятную акцию, посвященную годовщине переломных событий годичной давности. 22 февраля 2014 в харьковском Дворце Спорта состоялся Съезд юго-восточных регионов Украины.
Здесь ждали тогда еще президента Виктора Януковича, говорили о возможном расколе страны, отделении нескольких регионов. Уже поверженный, в тот день он действительно был в Харькове, здесь была одна из остановок в маршрутном листе сложного бегства Януковича из страны. Он тайком дал интервью одному из местных телеканалов, но на публике так и не появился. Съезд Юга и Востока обернулся демагогией — решительные слова произнесены не были.
Перед Дворцом Спорта тогда проходили две массовые акции: разделенные неубедительным кордоном милиции, на площади одновременно митинговали сторонники Анти- и Евромайданов. Ночь накануне была переломной для революции, Верховная Рада проголосовала за отстранение Виктора Януковича и глав силовых ведомств, назначила внеочередные выборы президента, возобновила действие Конституции 2004 года.
Казалось, что это окончательная победа, и на сторону Евромайдана тогда вышло рекордное количество харьковчан. Многотысячная толпа прошла ликующим шествием в центр города, сделала первую попытку снести памятник Ленину на центральной площади, вошла в опустевшее здание областной государственной администрации: Пограничная служба официально подтвердила, что губернатор Михаил Добкин и мэр Харькова Геннадий Кернес выехали в Россию. Большая сторонников тогдашней оппозиции отправилась к Центральной клинической больнице № 5, приветствовать освобожденную узницу Юлию Тимошенко.
Спустя год на акцию в память о тех событиях ко Дворцу Спорта вышли несколько сот харьковчан. Событие широко анонсировалось, дата и место проведения были известны заранее.
Люди провели небольшой митинг, почтили память героев Небесной сотни, выпустили в небо воздушные шары с портретами Януковича, Путина, Добкина и Кернеса (год назад двое последних как ни в чем не бывало вернулись в Харьков на следующий день после бегства). По замыслу организаторов, участники акции должны были повторить прошлогодний маршрут, пройдя Маршем единства в центр города.
Взрывное устройство, заложенное на обочине проспекта Маршала Жукова, сработало, когда шествие только тронулось — колонна прошла всего несколько сот метров. Следствие установило: это была МОН-100 — противопехотная осколочная мина направленного действия, мощность — 2 кг тротилла, зона поражения — до 100 м.
26 февраля 2015 СБУ задержала подозреваемых в организации теракта: Владимира Дворникова, 36, бывшего сотрудника спецподразделения милиции «Беркут», Виктора Тетюцкого, 32, Сергея Башлыкова, 28. Все они местные жители, члены организации «Оплот», признанной террористической, по данным следствия, принимали участие в силовых акциях против активистов Майдана в Киеве и с тех пор поддерживали связь.
В обвинительном акте сказано, что в ноябре 2014 Владимир Дворников принял предложение российских спецслужб о сотрудничестве. За организацию теракта ему обещали вознаграждение 10 тыс. долларов, объект для нападения он должен был выбрать сам. Дворников пригласил в сообщники Тетюцкого и Башлыкова, предложив им по 1 тыс. долларов за помощь в организации взрыва.
Определившись с мишенью, за 3 дня до акции у Дворца Спорта, Владимир Дворников согласовал план с «заказчиками» из России, и те сообщили ему место, где спрятаны боеприпасы, которые можно использовать для атаки: в небольшом поселке Затишье неподалеку от Харькова, в 10 км от дома, где жил Дворников. Как установило следствие, ночью накануне Марша единства трое подозреваемых на двух автомобилях приехали на проспект Маршала Жукова и заложили взрывное устройство в сугробе на обочине. Активировалась мина дистационно, входящим звонком на мобильный телефон — конструкцию Дворников приготовил заранее.
Во время митинга все трое были неподалеку. Сергей Башлыков наблюдал за шествием со стороны и, когда колонна тронулась в сторону центра, отправил смс-сообщение с текстом «Еду» на номер Виктора Тетюцкого. Тот был вместе с Владимиром Дворниковым в машине во дворе дома напротив места закладки. Обвинение утверждает, что именно Дворников в 13.14 сделал телефонный звонок, который привел в действие взрывное устройство.
В результате теракта на месте происшествия погибли активист Евромайдана Игорь Толмачов, 53, и подполковник милиции Вадим Рыбальченко, 37. Сотрудник Первомайского райотдела, он был командирован в Харькова для охраны общественного порядка. Спустя сутки в реанимации умер ученик старшей школы Даниил Дидык, 15, еще через полдня — студент-первокурсник Николай Мельничук, 17. Ранения получили 9 человек, среди них бойцы добровольческого батальона «Харьков-1», которые охраняли шествие. Как и в случае Марины Ковтун, объявив теракт раскрытым, а виновных задержанными, Служба безопасности обнародовала видеозапись, на которой Владимир Дворников признавался в сотрудничестве со спецслужбами РФ. Несколько месяцев это была в основном разведывательная деятельность — наблюдение за передвижениями войск и техники украинской армии, и лишь в феврале он получил задание организовать взрыв в людном месте. По его словам, закладывая взрывное устройство, он «нацеливался» на голову колонны: «Передние ряды, в которых шли, по моей информации, добровольческие батальоны и представители националистической молодежи».
В озвученном в суде обвинительном акте, прокуратура назвала смягчающие обстоятельства для всех троих подозреваемых — «активное содействие раскрытию преступления». Во время следствия они давали признательные показания, подробно рассказывая о развитии событий, своих передвижениях и контактах. Однако уже в суде все трое отказались от своих прежних свидетельств и заявили о невиновности.
Это обстоятельство обвинение считает показательным, но для судебного процесса незначительным. Для приговора признания недостаточно: вину прокурор должен доказать и подтвердить вещественными уликами и свидетельскими показаниями. Также следствие делает упор на корыстную составляющую этих преступлений: деньги как стимул для террориста — очевидное доказательство, а идейные взгляды, какими бы радикальными они не были, ытрудно подтвердить, да и сами по себе они не противозаконны.
Юрий Данильченко, прокурор Харьковской области: «В Уголовном кодексе, в статье „Террористический акт“, нет формулировки „пророссийская позиция“. Конечно, мы говорим в суде о сепаратистских взглядах как о мотиве наших подозреваемых. Но это скорее характеристика, чем прямое обвинение. Я не уверен, что этими людьми движут их убеждения. Считаю так: за деньги эти люди идут на преступления, на которые иначе не решились бы».
Фронтовой город
Прифронтовой Харьков старательно делает вид, что живет обычной жизнью: вечерние улицы ярко подсвечены, работают фонтаны, парки и кафе заполнены людьми.
Жители города, не признающие, что в стране война, стараются не встречаться взглядами с людьми в камуфляже и смотрят мимо билбордов с патриотическими лозунгами, просьбами помочь армии и волонтерам, призывами быть бдительными и сообщать о сепаратизме в СБУ.
Одновременно в городе развернулось масштабное волонтерское движение: в регион приехали десятки тысяч переселенцев из зоны Антитеррористической операции, они нуждаются в материальной помощи и психологической поддержке. Им нужны одежда и домашняя утварь, жилье и работа, медицинское обслуживание и школы для детей. За прошедший год организации волонтеров заслужили доверие харьковчан, обогнав, по некоторым опросам, государственные институты — региональную и центральную власть, милицию и суды, даже церковь.
На ближайших, назначенных на 25 октября, местных выборах причастность к волонтерскому движению станет главным козырем нескольких участников избирательной кампании.
Четверых погибших в теракте возле Дворца Спорта в Харькове чтят как героев Небесной сотни.
