Оттепель в отношениях с Гаваной создает возможность для Соединенных Штатов стать региональным лидером.

Выражая сожаление по поводу идеологически мотивированной оппозиции сторонников жесткой линии в отношении Кубы, Дэниел Ларисон (Daniel Larison) недавно указал на наиболее недооцененную особенность этих изменений. «Нормализация отношений с Кубой ликвидирует один из раздражителей в наших отношениях с остальной частью Латинской Америки, и в результате наши контакты с остальной частью нашего полушария станут лишь более конструктивными», — отметил он.

Как заявил в беседе с корреспондентом газеты New York Times высокопоставленный сотрудник администрации президента Обамы, американская политика в отношении Кубы была главным препятствием на дипломатических переговорах в этом регионе. «На последнем Саммите Америк вместо того, чтобы обсуждать те вопросы, на которых мы хотели сосредоточить внимание — экспорт, борьба против наркотиков, — мы уделили много времени американской политике в отношении Кубы. Ключевым фактором на любых двусторонних встречах является вопрос: «Когда вы намерены изменить свою политику в отношении Кубы?»

Почему Куба так много значит для Латинской Америки? Разумеется, потому, что Куба является идеологическим пробным камнем для Соединенных Штатов и одним из последних остатков громогласного коммунизма эпохи холодной войны. Кроме того, Куба — островная нация, имеющая в Латинской Америке мощное символическое значение. В политическом отношении антикубинская политика Соединенных Штатов была лишь одним из эпизодов длинной истории американского интервенционизма в «сфере своего влияния» — особенно после неожиданного взлета новых левых.

Президент Обама, как известно, пошутил по поводу устаревшего характера дебатов о Кубе. Когда в 2012 году его спросили о возможности разрешить Кубе возобновить свое членство в Организации американских государств, он сказал: «Иногда подобные спорные вопросы относятся к периоду еще до моего рождения, и у меня возникает такое чувство, как будто... мы оказались в полосе искривленного времени... и возвращаемся назад в 1950-е годы, к дипломатии канонерок, к разговорам о янки, к холодной войне и к тому подобным вещам». В Соединенных Штатах эту политику часто не принимали во внимание и считали заведомо устаревшей, но соответствующей американским ценностям, относящимся к правам человека и демократии.

Однако для латиноамериканцев эмбарго против Кубы автоматически вызывает в памяти воспоминания об американском деструктивном интервенционизме в этом регионе. После кубинской революции 1959 года последовали десятилетия американской военной интервенции, целью которой было предотвращение установления коммунистического режима в других местах. В тот период Соединенные Штаты помогли свергнуть демократически избранные правительства и установить военную диктатуру в Гватемале (1954), Бразилии (1964) и Чили (1973); США поддержали военные репрессии в Сальвадоре (1980), а также повстанческие группировки в Никарагуа (1981 — 1987); осуществили вторжение в Доминиканскую Республику (1965), Гренаду (1983) и Панаму (1989); и организовали американскую военную Школу Америк (1946 — по настоящее время), где прошли подготовку многие военные лидеры Латинской Америки, которые затем нарушали права человека у себя на родине.

Короче говоря, фокус в последнее время был переведен с борьбы против коммунизма на борьбу против наркотиков — и, в определенной степени, на борьбу против терроризма, — однако идея относительно того, что политика Соединенных Штатов в отношении Кубы была разработана и применялась из-за приверженности Америки демократии в регионе, латиноамериканцы не считают заслуживающей доверия. Этот шаблон сегодня укоренился до такой степени, что американское участие подозревается в любых беспорядках, как это было в 2002 году при попытке государственного переворота в Венесуэле и в 2009 году в ходе переворота в Гондурасе.

Введение эмбарго особым образом встроено в американскую схему экономической — а не только военной — интервенции на юге, хотя эти два элемента не очень сильно отделены друг от друга. (Так, например, первый поддержанный Соединенными Штатами переворот в этом регионе был организован в 1954 году в Гватемале, и он, в основном, был мотивирован воздействием реформ трудового законодательства на прибыль фирмы United Fruit Company). Популистские правительства новых левых пришли к власти во многих государствах этого региона, что стало реакцией на «Вашингтонский консенсус», на неолиберальную политику 1990-х годов, которая характеризуется как навязывание Латинской Америке условий контролируемого Соединенными Штатами Международного валютного фонда. Хотя, если рассуждать разумно, Соединенные Штаты нельзя обвинить во всех экономических кризисах в истории Латинской Америки, стремление Вашингтона в прошлом к доминированию способствовало созданию на долгие годы репутации страны, осуществляющей разного рода манипуляции.

Хотя многие латиноамериканцы согласны с большинством американцев относительно правления Рауля и Фиделя Кастро, они также ассоциируют связанные с Соединенными Штатами истории военных и экономических интервенций при оценке споров относительно Кубы. В результате политику Соединенных Штатов редко рассматривают как следствие озабоченности по поводу прав человека или как нечто полезное для этого вопроса, а, скорее, как часть давно существующей схемы размахивания «большой дубинкой» для подавления сопротивления независимо от того впечатления, которое подобные действия производят на более бедных и более слабых соседей. Американское наказание Кубы лишь способствовало укреплению имиджа этого острова как героической нации, противостоящей империалистическому гиганту, и это, в конечном итоге, способствует отвлечению внимания от нарушений прав человека во время правления братьев Кастро.

Многие региональные дипломатические возможности откроются после нормализации. Так, например, большое влияние Кубы в этом регионе связано с поддержкой группировки Революционные вооруженные силы Колумбии (ФАРК). ФАРК представляет собой партизанское движение, ведущее в течение десятилетий вооруженную борьбу с правительством Колумбии и признанное террористической группировкой в Соединенных Штатах. В настоящее время ФАРК участвует в мирных переговорах с Колумбией — главным союзником Соединенных Штатов в регионе.

Нынешнее прекращение огня — особенно в том случае, если оно превратится в перемирие — можно было бы стимулировать, если бы Соединенные Штаты имели влияние на обе стороны конфликта. Для латиноамериканских лидеров, которые ранее были разочарованы изоляцией Вашингтона и его отдалением от этого региона, нормализация отношений с Кубой является важным свидетельством того, что Соединенные Штаты хотят действовать так, как подобает разумному лидеру.

Восстановление связей с Кубой не будет панацеей для всех дипломатических проблем Соединенных Штатов в отношениях с Латинской Америкой. Даже на недавнем Саммите Америк, проходившем в апреле в городе Панама, диалог была нарушен новым отвлекающим внимание политическим событием: речь идет о распоряжении президента Обамы, в котором Венесуэла была названа «особой и исключительной угрозой для национальной безопасности и для внешней политики Соединенных Штатов». Будучи экономическим патроном Кубы и главным источником нефти для стран Карибского бассейна, Венесуэла обладает огромным влиянием в этом регионе, несмотря на недавние политические баталии и серьезные экономические проблемы.

Но, вероятно, столь же важным следует считать и тот факт, что она является знаменосцем левацкого Боливарианского движения, которое названо в честь революционного лидера Симона Боливара, ставшего символом солидарности для стран Латинской Америки и Карибского бассейна. А распоряжение президента Обамы было воспринято так, как будто оно было взято прямо из патерналистского плана, который, как полагали страны Латинской Америки, Соединенные Штаты с помощью нормализации отношений с Кубой намерены оставить в прошлом. Эмоциональные речи, произнесенные на этом саммите («Янки не меняются!» воскликнул президент Никарагуа Даниэль Ортега) свидетельствуют о том, какой значительный ущерб способны нанести такого рода ошибочные шаги, и как много новых препятствий они могут создать для дипломатии в этом полушарии.

Важно, чтобы Соединенные Штаты правильно поняли происходящие дипломатические изменения — не в последнюю очередь это нужно сделать потому, что левацкий блок, возглавляемый беднеющей Венесуэлой (и часто символизируемый Кубой), испытывает проблемы, а его союзники занимаются поисками новых друзей. Куба и страны Карибского бассейна в целом все меньше могут полагаться на венесуэльскую нефть, и они пытаются диверсифицировать свою экономику за счет контактов с американским бизнесом — и даже в условиях эмбарго Соединенные Штаты занимают пятое место в списке крупнейших торговых партнеров Кубы. Успешная оттепель может оказаться полезной: Куба в случае снятия блокады будет представлять собой относительно неосвоенный рынок, а Вашингтону нужно усиливать свое влияние в Карибском бассейне из-за усугубляющихся там проблем с наркотиками и нелегальной переправкой людей в Соединенные Штаты.

Но предстоит еще пройти длинный путь для того, чтобы стать партнером, которому сможет вновь доверять остальная часть Америк. Ранее этим летом Чэс Фриман (Chas Freeman) призвал Соединенные Штаты «вновь открыть для себя непринудительные инструменты искусной государственной политики, которые убедят других в том, что они могут получить пользу, работая вместе с нами, а не против нас». Кубинская оттепель — серьезная возможность сделать именно это, и даже в больших масштабах, чем может показаться на первый взгляд.