Atlantico: Турецкие прогрессисты упрекают Эрдогана в том, что он уделяет больше внимания борьбе с курдами, а не Исламским государством. Это предвзятое мнение или же оно отражает реальное положение дел?
Ален Родье: В целом, они совершенно правы. Курдский вопрос играет первостепенную роль для Эрдогана и всех турецких политиков, в том числе и оппозиционных.
В начале 1990-х годов после первой войны в Персидском заливе США, Великобритания и Франция заставили Анкару принять «автономный» Курдистан на севере Ирака. Саддам Хусейн представлял тогда угрозу для мирного населения, часть которого к тому же он уже уничтожил, в том числе и химическим оружием. Там была создана бесполетная зона, а власть перешла в руки курдов.
Сейчас Эрдоган не согласен с формированием независимого Курдистана в Сирии вдоль турецкой границы. Как и многие турки, он опасается, что тот может послужить тыловой базой для сепаратистских курдских движений с юго-востока Турции. Эти страхи тем обоснованное, что действующий в сирийском Курдистане Демократический союз поддерживает тесные связи с Рабочей партией Курдистана. В конечном итоге, Анкара считает курдских сепаратистов куда более серьезной угрозой, чем радикалов Исламского государства.
— Поговаривают, что турецкое правительство закрывает глаза на атаки Исламского государства. Соответствуют ли эти обвинения действительности?
— Анкара вовсе не закрывает глаза на действия ИГ в Турции. Она понимает, что организаторами этих акций становятся по большей части поддерживающие ИГ местные движения. Так, многие турки, причем иногда даже курдского происхождения, очень близки к такой радикальной исламистской риторике. Немало граждан страны влились в ряды исламистов в Сирии и Ираке. Их официальными представителями в Турции являются Партия справедливых дел и турецкая «Хезболла» (не стоит путать ее с шиитской «Хезболлой» в Ливане). Эта группа была основана в 1990-х годах турецкой разведкой для противодействия РПК. Тем не менее дело рук отцов-основателей давно вышло из-под их контроля. Однако в Анкаре считают, что эта угроза не так страшна, как курдский сепаратизм.
Эрдоган, бесспорно, использовал в собственных целях смену позиции, которая заключается в выданном американцам разрешении использовать турецкие военные базы для ударов по ИГ в Сирии и Ираке. Его ВВС воспользовались возможностью для ударов по позициям РПК на севере Ирака и юго-востоке Турции. Нужно сказать, что курдские активисты сами дали ему предлог нападением на турецкие силы после теракта Суруче 20 июля. Параллельно с этим по всей Турции вплоть до Стамбула прокатилась волна арестов: спецслужбы усердно вылавливают всех членов РПК, сочувствующих и активистов ультралевых движений, которые всегда активно и агрессивно действовали в стране (пусть и очень небольшое меньшинство).
— Как бы то ни было, турецкое государство официально выступило против ИГ и наносит по нему удары. Оно пользуется этим в дипломатических целях? Пытается ли Анкара улучшить отношения с американскими и западными союзниками, показав, что борется с ИГ? Какие шаги предпринимает она в этом направлении?
— Турецкое правительство и Турцию в целом не слишком заботит то, что может подумать о них международное сообщество. Речь тут идет не о какой-то «двойной игре» Анкары, а защите того, что она считает национальными интересами страны.
Кроме того, она ловко настраивает одних против других. Стратегическое географическое положение, внутренний рынок с большим потенциалом (76 миллионов жителей) и связи с тюркоязычными народами — все это делает Турцию привлекательной в геостратегическом и экономическом плане. Она продается тому, кто платит больше. Если один обанкротился, она поворачивается к его конкуренту. Так, она не раз разыгрывала карту Европы против США и наоборот. Вообще, меня всегда поражал хладнокровный прагматизм турецкого руководства.
— Вялая реакция Запада на первые бомбардировки курдов стала сигналом того, что «сопутствующий ущерб» допустим?
— Запад поддерживает курдское правительство Масуда Барзани на севере Ирака. Оно, по сути, дало добро Турции, выступив с критикой терактов РПК после произошедшего в Суруче. То есть, Запад ощущает тут политическое и нравственное «прикрытие». А звучащие призывы к «умеренности» призваны в первую очередь успокоить опечаленные умы.
Кроме того, масштабы стоящих проблем тут просто огромны. Анкара пообещала закрыть границу с Сирией, что должно перекрыть кислород ИГ. Посмотрим, как все будет на самом деле, тем более что Эрдоган добивается формирования буферной зоны к западу от Евфрата, которая поделит надвое зарождающийся сирийский Курдистан. Официальная цель — создать там лагеря для беженцев, которых сейчас в Турции насчитывается почти два миллиона (из них более миллиона сирийцев). Вторая, скрытая цель — сформировать тыловую базу для «умеренных» оппозиционных движений для свержения режима Башара Асада, к которому он сейчас испытывает личную неприязнь (хотя так было не всегда). Нельзя не признать, что неожиданная стойкость Асада стала ударом для планов Эрдогана по расширению международного влияния. После «арабской весны» он мечтал стать лидером суннитского мира с опорой на «Братьев-мусульман». Точно так же зол он и на президента ас-Сиси, который сверг их власть в Египте.
— Способствует ли такая стратегия укреплению позиций Эрдогана в перспективе будущих парламентских выборов?
— Политика Эрдогана преследует одну цель: добиться от парламента принятия поправок в конституцию, которые бы заложили основу для скроенного под него президентского режима. Оппозиционеры уже называют его «новым султаном». Результаты выборов 7 июля не дали ему заполучить необходимое для внесения поправок абсолютное большинство. Причиной тому стало появление в парламенте 80 депутатов прокурдской Демократической партии народов (в нее входят не только курды).
Эрдоган думал, что курды поддержат его партию из-за относительно «понимающей» политики в их адрес. Таким образом, он намеренно сорвал формирование коалиционного правительства, чтобы создать условия для проведения новых выборов 1 ноября. Он понимает, что классические оппозиционные партии не могут рассчитывать на большинство из-за слишком сильного структурного раскола.
Касательно ДПН, у Эрдогана есть простой план: не дать ей нормально принять участие в выборах и поставить ее лидеров вне игры, обвинив их в связях с РПК, террористическим движением (она все еще признается таковым международным сообществом). Все это тем пикантней, что он сам еще в бытность премьер-министром попросил ДПН стать посредником между РПК, ее историческим лидером Абдуллой Окаланом (сидит в тюрьме на острове Имрали) и спецслужбами. Тогда он хотел получить то, чего не удавалось добиться никому из его предшественников: «мир храбрых». Так он вошел бы в историю.
Как бы то ни было, Эрдоган все еще очень популярен среди большей части населения страны (главным образом, в малообеспеченных слоях) и смог подчинить себе группы влияния, как всегда, натравив одних на других. На выборах он представляет себя единственным человеком, кому под силу предотвратить хаос в стране, если его Партия справедливости и развития получит абсолютное большинство. Тем не менее это рискованный шаг, и пока что никто не может предугадать, что будет на выборах. В Турции всегда возможны сюрпризы и нежданные повороты.
Ален Родье, отставной высокопоставленный офицер французской разведки, замдиректора Французского центра разведывательных исследований. Специалист по исламскому терроризму и организованной преступности.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Сейчас Эрдоган не согласен с формированием независимого Курдистана в Сирии вдоль турецкой границы. Как и многие турки, он опасается, что тот может послужить тыловой базой для сепаратистских курдских движений с юго-востока Турции. Эти страхи тем обоснованнее, что действующий в сирийском Курдистане Демократический союз поддерживает тесные связи с Рабочей партией Курдистана.
